Гость

– Ты молишь волка о пощаде? – Он широко открыл пасть и осклабился, вновь показывая страшные зубы. – Томас наш, а не твой. Зря ты пришла на эту землю. Я здесь для того, чтобы ты её никогда не покинула.

Я упёрлась пятками в землю и попыталась встать, но была слишком слаба. Волк продолжал скалиться, и его дыхание обдало меня запахом неизвестных мне мест. Мне было даже страшно представить, где он мог побывать.

– Что ты ответишь мне, девочка?

Даже если бы мне было что сказать ему, у меня от страха пересохло во рту. Язык не слушался. Но, может, я смогу сделать что-то ещё? Он наклонился ко мне, готовый к атаке. Не теряя зря времени, я вытащила медальон и, насколько хватило сил, прижала его к одному из глаз волка. С диким воем зверь отскочил назад. Его глаз исчез, от него осталась лишь дымящаяся дырка и зловоние сгоревшей плоти.

Я понятия не имела, куда идти, и просто бросилась прочь. Волк продолжал выть у меня за спиной, но преследовать не стал. Может быть, ему было слишком больно. Может быть, он звал своих братьев. Я знала лишь одно: я не должна останавливаться.

Когда я больше не могла сделать и шага, я без сил рухнула под деревом. Зажав в руке медальон, я ждала, когда моё сердце успокоится. Я задыхалась. Бок болел, ноги дрожали. Добрый Народец вновь перехитрил меня. Они знали, что я не упущу возможность спасти Томаса и вернуть его домой, к маме.

Я посмотрела на след от укуса на руке. Он прекратил кровоточить, но кровь запачкала моё платье. Я устало поднялась на ноги и вновь принялась искать тропу. И вновь из сумрака меня звали голоса; и вновь я спотыкалась, падала, брела по болотам и вереску, а за моей спиной выли волки.

Я уже совершенно отчаялась, как вдруг наткнулась на тропу и увидела, что Гость бежит ко мне на своих тоненьких ножках.

– Где ты была? Я просыпаюсь, а тебя нет. Почему ты ушла? Мадог сказал…

– Я знаю, что сказал Мадог, но я услышала, как плакал Томас, и пошла искать его. Я нашла его, но больше не смогла отыскать тропу. Затем Томас превратился в волка. Я выжгла ему медальоном глаз и убежала. Я бежала и бежала, и вот прибежала сюда.

Гость похлопал меня по руке, чтобы успокоить, и увидел след от укуса и кровь.

– Молли, течёт кровь, тебе больно.

– Меня укусил волк. Нужно промыть рану.

Гость привёл меня к ручью, и я, как могла, промыла рану. Та вновь начала кровоточить, но я нашла травку, которую мама обычно прикладывала к царапинам и порезам. Я перетёрла и размяла стебель и намазала получившейся кашицей рану. Затем я оторвала от юбки лоскут и выстирала его в ручье. Гость обвязал им мою руку.

Мы шли до наступления ночи и, когда стемнело, укрылись в пещере возле ручья. Гость поймал рыбу, правда, в ней было больше костей, чем мяса. Поев, мы сели у костра, вздрагивая при каждом шорохе. Вдали завыл волк, потом другой. Я вздрогнула и подбросила больше дров в огонь. Где-то в темноте между деревьями хрустнула ветка. Гость придвинулся ко мне ближе.

– Там что-то есть.

– Они вновь решили обмануть нас. – Превозмогая усталость, я вгляделась в темноту. Что это будет на сей раз? Хватит ли мне сил вновь дать отпор?

Хрустнула ещё одна ветка, теперь ещё ближе. Вытащив из-под платья медальон, я поднял его, чтобы серебро поймало свет костра.

– Кто там?

– Кто спрашивает?

– Я, – ответила я, размахивая медальоном.

В круг света ступил мальчик, и я смогла разглядеть его. Лицо грязное, волосы – чёрные и спутанные, все в колтунах, одежда – выцветшая и рваная, как и моя.

– Ты, должно быть, Молли.

– Кто ты такой и откуда тебе известно моё имя? – Сжав в руке медальон, я осмелилась подойти ближе. – Только избавь меня от прекрасной лжи, потому что я уже знаю повадки твоего народа.

– Ты ничего не знаешь обо мне и о моём народе. Зато я знаю о тебе больше, чем ты знаешь обо мне. Ты простофиля, Молли Кловеролл.

Кем бы ни был этот мальчик, он не имел права говорить так грубо.

– Я не знаю, кто распространял обо мне ложь, но я не простофиля. У меня в руках медальон…

– Я уже слышал про него. Серебро сверху, железо внутри. Не надо им мне угрожать.

Я пристально посмотрела на мальчика в свете костра. Он был примерно на пару лет старше меня, но ни на дюйм выше. Хотя он не выглядел опасным, доверять ему я не могла.

– Скажи мне правду, – сказала я. – Почему ты здесь?

– Кое-кто послал меня передать тебе сообщение.

– О, нет, вам больше не провести меня. – Я качнула в его сторону медальон. – Возвращайся к Доброму Народцу и скажи им, что Молли Кловеролл пришла за братом.

Мальчик отступил назад и протянул руки ладонями ко мне, словно пытался отгородиться.

– Убери эту штуку подальше от меня, – сказал он. – Я не из их числа, но люди моего племени время от времени имеют с ними дело. Обманщики и воры, вот кто они такие. И вдобавок злые. Дают слово и тут же нарушают его. Правда, сказанная в полночь, к утру превращается в ложь.

И тут меня осенило. Может, всё дело было в том, как мальчик говорил или как он держал голову.

– Ты кто? Тебя послал Мадог?

– Я – Эйдан, сын Мадога. Он велел мне прийти сюда.

– Мадог никогда не говорил о том, что у него есть сын. Откуда мне знать, что ты говоришь правду?


Эйдан пожал плечами и развёл руками точно так же, как и Мадог.

– Тебе придётся поверить мне на слово.

По-прежнему мучимая подозрениями, я придирчиво оглядела его с ног до головы. Что ж, он и вправду был похож на Мадога.

– Почему Мадог не пришёл сам?

– У него есть важные дела, – ответил Эйдан. – Мне же ничего не остаётся, кроме как выполнять его приказы, даже самые дурацкие.

Я спрятала медальон за ворот платья. Этот мальчишка был злым, но не представлял угрозы.

– Если честно, – сказала я, – лучше бы Мадог пришёл сам, а тебя оставил дома.

– Я тоже так считаю. – Эйдан бросил сумку, потянулся и посмотрел на Гостя. Тот не проронил ни слова, но стоял, сверля глазами Эйдана. – Ни разу не видел никого из его породы, – сказал Эйдан. – Если они все такие же уродливые, как и он, неудивительно, что люди оставляют их умирать с голоду на перекрёстках.

Мальчишка был вредный и противный, и с каждым произнесённым им словом раздражал меня всё больше и больше.

– Не говори о нём так, как будто он не понимает, что ты говоришь.

– Мадог сказал мне, что ты привела с собой подменыша, шла с ним всю дорогу от Нижнего Хексэма. Ты почему-то вбила себе в голову, что Добрый Народец обменяет его на твоего брата.

– Нет, больше я так не думаю.

– И что же ты намерена делать с ним теперь?

Я посмотрела на Гостя. Он собрал палки и камни и теперь раскладывал их отдельно по размеру и форме. Что я намерена делать с ним?

– Я бы оставил его здесь, – сказал Эйдан. – И был бы только рад, если бы он встретил тут свой конец.

Гость начал строить башню из камешков. Он молчал и не поднимал глаз, но я знала, что он слушает.

– Я не могу оставить его в этом жутком месте, – сказала я. – Думаю, я приведу его домой вместе с Томасом.

– О, твои родители будут в восторге!

– Может, не сразу, – ответила я, – но, в конце концов, они его примут.

– В конце концов? – Эйдан засмеялся. – Да ни за что на свете!

Гость посмотрел на Эйдана и произнёс что-то на языке, который понимал Мадог.

Эйдан коротко ответил ему на том же языке. Гость захныкал и подошёл ко мне ближе. В гневе я повернулась к Эйдану:

– Что ты сказал ему?

Эйдан с вызовом скрестил руки на груди.

– Тебе-то какое дело?

Не знаю, как и почему, но я привязалась к Гостю. Мне было больно видеть, как грубо Эйдан обращается с ним, как будто у подменышей нет ни чувств, ни разума.

– Ты не имеешь права обижать его, – сказала я. – Он не сделал тебе ничего плохого.

– Я всего лишь сказал ему правду. Я никогда не стану другом подменыша. – Эйдан плюнул себе под ноги. – Ненавижу этих созданий.

– Что такого они тебе сделали? Ты только что сам сказал, что никогда не видел их раньше.

– Оставлю-ка я вас здесь, а сам пойду домой к матери.

– Тогда почему ты этого не делаешь? Мы с Гостем не нуждаемся в тебе.

– Готов на что угодно спорить, что вам нужно вот это. – Эйдан открыл сумку и извлёк из неё сыр, хлеб и яблоки. – Это от Мадога, а не от меня. Лично мне наплевать, голодны вы или нет.

Мой желудок был слишком пуст, и я не нашла в себе сил отказаться от его подношения. Вместо того чтобы уйти, Эйдан принялся разводить огонь. Я поджарила хлеб, нанизав его на ветку, и положила сверху сыр.

Эйдан ел с нами, но из-за него ужин получился какой-то безрадостный. Никто не проронил ни слова. Мы просто набивали животы.

Гость сидел рядом со мной. Я видела, как время от времени он испуганно посматривал на Эйдана.

– Не обращай на него внимания, – шепнула я. – Он груб и грязен, но он сын Мадога. Он не может быть плохим.

Гость посмотрел на меня скорбным взглядом и спросил: