Герои. Человечество и чудовища. Поиски и приключения

– Ты пойдешь со мной, Кербер. Не осталось больше детей Ехидны и Тифона, не считая тебя, ибо у тебя есть предназначение и роль в великом таинстве смерти. Но сейчас мне нужна твоя помощь в верхнем мире.

Кербер вывалил свои языки и провел лапой Гераклу по руке.

– Готов пойти, значит? Ты устал. Я тебя понесу.

Веселье Гермеса переросло в оторопелый восторг, когда Геракл поднял Кербера и уложил к себе на плечи.

– Он шерстяной шарф намотал бы с тем же усилием, – проговорил Гермес в воздух.

Когда Геракл вошел в тронный зал с трусившим рядом Кербером, Эврисфею пришлось еще разок сигануть в каменный пифос.

– Уведи его обратно, уведи его обратно! – послышался из кувшина отзвук его перепуганного голоса.

– Правда? – переспросил Геракл. – Даже поздороваться не хочешь? Посмотреть, какие он умеет штуки показывать?

– Убирайся!

– Я свободен? Достаточно ли я сделал?

– Да.

– Громче, пусть весь двор тебя слышит.

– ДА, будь ты неладен. Свободен. Ты совершил все, что было велено. Освобождаю тебя.

Пнув кувшин так, что у Эврисфея потом неделю, наверное, в ушах гудело, Геракл забрал Кербера и ушел. У врат загробного мира они простились[86].

– Бывай, жуткая ты тварь, – любовно проговорил Геракл. – Одним лишь богам известно, что мне дальше делать.

– Нет, не известно, – сказал Гермес, выступая из тени с Геракловым оружием в руках. – Это тебе решать. Нашему отцу Зевсу известно лишь, что ты совершишь еще много великого – может, даже спасешь Олимп.





После подвигов: преступления и обиды




Первым делом, освободившись из Эврисфеева рабства, Геракл отправился искать себе жену[87]. Добрались до него слухи, что царь Эврит из Эхалии устраивает состязание среди лучников, а победителю достанется в жены его красавица дочь ИОЛА. Гераклу все это понравилось необычайно. Эврит – тот самый, кто учил Геракла натягивать тетиву и стрелять, когда тот был еще мальчишкой, и тесть из него получится великолепный.

Геракл включился в состязание (в кои-то веки не применяя стрел с отравленными наконечниками) и играючи добился лучших результатов. Эврит, заметив это, вычеркнул Геракла из участников.

– За что? – Геракл повесил голову. – Я думал, ты гордиться будешь своим учеником и в зятья меня возьмешь.

– После того, что ты сделал с Мегарой и вашими детьми? – воскликнул Эврит. – Моя возлюбленная дочь Иола замужем за душегубом? Детоубийцей? Ни за что.

Сын Эврита ИФИТ восхищался Гераклом и попросил отца за него, но царь остался непреклонен. Геракл в ярости удалился, пригрозив лютой местью. Возможно, забрал часть скотины, выделенной Эвритом в наградной фонд, – а может, и нет. Но двенадцать голов скота примерно в ту пору все-таки пропало. Ифит отправился в Тиринф побыть с Гераклом и уговорить его вернуть скотину, однако в мороке очередного своего ужасного припадка Геракл сбросил юношу с городской стены и тем угробил[88].

Боги покарали это преступление против ксении, или «дружелюбия к гостям», наслав на Геракла болезнь[89]. И, вновь ища очищения и искупления, Геракл пришел к царю НЕЛЕЮ Пилосскому и попросил совершить положенные обряды, как полноправным царям позволялось[90]. Но Нелей был старым другом Эврита. Ифит ему был как второй сын, а потому он, не раздумывая, отказал Гераклу в очищении от этого убийства. Наш герой покинул Пилос, поклявшись отомстить и Нелею.

Вот так возникли у Геракла две новые обиды. Это вдобавок к старой набыченности (буквально) на Авгия, отказавшегося заплатить скотиной за уборку в его загаженных конюшнях; не забыл Геракл и того, как Лаомедонт Тройский не пожелал раскошелиться, когда Геракл спас его дочь Гесиону от морского чудища, насланного Посейдоном.

– Эврит, Нелей, Авгий и Лаомедонт, – бормотал герой себе под нос на пути в Дельфы. – Они поплатятся.

Склонил колени перед оракулом.

– Мне надо очиститься. Скажи, как мне поступать.

– Ты нечист, – проговорила жрица по имени КСЕНОКЛЕЯ[91]. – Ты убил гостя. Ничего мы тебе не скажем, пока не очистишься.

– Я поэтому и пришел к тебе. Чтобы ты мне рассказала, как очиститься.

Ни слова больше не вымолвила Ксеноклея.

Тут Геракл вновь растерял самообладание и выхватил из рук жрицы священную треногу.

– Будь ты проклята! – заорал он. – Я свой собственный оракул устрою.

Дабы навести порядок в храме, с Олимпа явился сам Аполлон. Но вскоре Геракл уже рычал на бога и нарывался на драку. Осмелиться на такое мог только Геракл.

Зевс разнял их молнией. Братья нехотя пожали друг другу руки. Геракл вернул треногу Ксеноклее, а та по приказу Аполлона выдала Гераклу запрошенный совет.


– Очиститься от убийства Ифита можно, лишь отдавшись в рабство, – объявила она. – Три года предстоит тебе служить другому человеку безусловно. Все заработанное пойдет Эвриту воздаянием за утраченного сына.

Да кончится это вообще когда-нибудь? Двенадцать лет состоял он в услужении у Эврисфея, а теперь его обрекают еще на три? Кто-то, возможно, заметит, что Геракл сам навлек на себя эту участь, убив Мегару и детей и швырнув безобидного Ифита со стены. Правомочно скажут другие, в защиту Геракла, что он действовал под влиянием морока, насланного на него зловредной Герой. Найдутся и те, кто скажет, что Геракл родился с недугом, из-за которого был подвержен припадкам и галлюцинациям. Можно добавить, что раскаяние всегда подталкивало его к честному искуплению. Но как бы ни хотелось простить Геракла, нельзя отрицать, что, припадочный или нет, в мороке или не в мороке, каялся или нет, затаивать совершенно неутолимые обиды он был горазд. Эта новая кара лишь укрепила в нем мстительную решимость. Эврит, Нелей, Авгий и Лаомедонт заплатят сполна, все.

Но сперва Гераклу пришлось предать себя этому новому смирению. Ксеноклея устроила все так, что он оказался в собственности царицы ОМФАЛЫ Лидийской[92], после смерти супруга, горного царя ТМОЛА[93], правившей в одиночку. Омфала, похоже, испытывала извращенное удовольствие, унижая своего нового раба. Но больше всего ей нравилось носить на себе шкуру Немейского льва и дубину – красоваться в фирменном облачении Геракла. Более того, у нее на службе она велела Гераклу ходить исключительно в женской одежде. Вопреки этому унижению (или – кто знает? – может, благодаря ему) Геракл влюбился в Омфалу, послушно одевался в женское и защищал Лидийское царство от всяких разбойников и чудовищ, что угрожали покою Лидии, и даже зачал с Омфалой сына[94].

Когда истекли три года, Омфала предложила все заработанное Гераклом Эвриту, как и велела Ксеноклея. Тот презрительно отверг подношение.

– Я потерял сына и двенадцать голов скота, а ты мне предлагаешь заработок за три года?

Геракл стал наконец волен заняться своими вендеттами. Он собрал войско и отплыл вершить месть над врагом, оказавшимся ближе всего, – над царем Лаомедонтом Тройским. С Гераклом в путь отправились его старые друзья и родственники ТЕЛАМОН и ПЕЛЕЙ, присутствовавшие при отказе Лаомедонта платить Гераклу по их уговору. Геракл и его войско разгромили город, убили царя и весь его двор, пощадив лишь Гесиону – ее отдали в жены Теламону[95]. Пощадил Геракл и самого младшего из сыновей Лаомедонта, царевича ПРИАМА, и оставил за главного на дымящихся руинах того, что когда-то было прекрасным городом[96].

Далее Геракл вернулся в Грецию, собрал побольше союзников и вознамерился вторгнуться в Элиду, царство Авгия. Авгий прослышал об этом и стянул свои силы под начало сросшихся близнецов ЭВРИТА[97] и КТЕАТА[98]. Пусть и срослись они бедрами, но соединенная мощь и божественное происхождение делало их устрашающим противником. Они убили брата Геракла Ификла, возлюбленного близнеца, с которым они спали в одной колыбели, куда Гера наслала змей, когда Геракл с Ификлом были еще младенцами. Убийство Ификла довело Геракла до очередного безумного бешенства, переросшего в циклон неукротимых зверств. Он мечом рассек Эврита с Ктеатом надвое и растоптал их умиравшие тела. Следом убил Авгия и всех его детей, не считая одного – Филея, вступившегося за Геракла, когда тот потребовал уплаты за чистку стойл, и заплатившего за сыновнюю дерзость изгнанием на остров Дулихий. Геракл отозвал его из изгнания и поручил занять трон во дворце погибшего отца.

Вот там-то, в Элиде, Геракл основал спортивные состязания, какие полагалось проводить раз в четыре года, и посвятил их своему отцу Зевсу. Он назвал их в честь отцовой горной обители Олимпийскими играми.

Затем Геракл занялся Нелеем из Пилоса, отказавшимся провести искупление Геракла за убийство Ифита. Геракл напал на царство Нелея и вновь нашел и изничтожил всех царских домочадцев[99]. За исключением одного. Как и с Авгием, Геракл оставил одного сына, чтоб было кому принять трон. Юному царевичу НЕСТОРУ посчастливилось оказаться в отлучке, когда Геракл устроил погром. Нестор вернулся в разрушенный Пилос, но со временем выстроил из него мирное процветающее царство[100], заслужив репутацию едва ли не самого мудрого царя в истории Греческого мира. Нестор прославился не только здравомыслием, но, в более зрелые годы, еще и безупречной службой в походе за Золотым руном, а также как ценный советник и отважный союзник АГАМЕМНОНА в Троянской войне.

В обороне Пилоса отцу Нестора Нелею помогал его союзник ГИППОКООНТ, царь Спарты. Неукротимый Геракл напал теперь и на этого царя. Пусть подобная выходка и может показаться попросту злобным и мстительным капризом, у нападения на Спарту были последствия, прогремевшие во всей истории человечества.

Геракл убил царя и его сыновей, посадил на трон своего старшего брата ТИНДАРЕЯ, полноправного царя Спарты, которого Гиппокоонт изгнал на несколько лет раньше. Это стоит отметить, поскольку Тиндарей и его жена Леда сыграли потом очень значимую роль в Троянской войне. Если бы Геракл не вернул Тиндарея на царство в Спарте, Троянская война вообще вряд ли случилась бы.

Может показаться, что Геракл занимался исключительно тем, что мотался по округе, рубил людей в капусту и свергал царей, но на самом деле – как я уже отмечал ранее – он приносил пользу, не только очищая природу от древних диких тварей, но и обустраивая новые режимы и династии в политической среде, и этим режимам и династиям предстояло сыграть ключевые роли в истории Эллады. Если Кадм был героем-основателем Фив, а Тесей – Афин, Геракла можно было бы считать героем-основателем Греции.





Гиганты: пророчество сбывается




Все началось, как и во многих других древнегреческих сюжетах, с угона кое-какого скота[101]. Бог Солнца Гелиос очень дорожил своим стадом замечательных коров[102]. Их кража гигантом АЛКИОНЕЕМ стала последней провокацией, искрой, от которой загорелся запал взрывного события; греки назвали его ГИГАНТОМАХИЕЙ – войной гигантов.

Гиганты, как вы, возможно, помните, восстали из земли на заре времен – от крови, что пролилась из гениталий первородного бога небес Урана[103]. Таким образом, гиганты – порождение Геи, Гайя-ген, и это наименование постепенно превратилось в ГИГАНТОВ[104].

Гея прослышала о Герином сне – пророческом видéнии, предсказавшем восстание гигантских Геиных детей против Олимпа и их поражение от руки смертного. Гея пристально следила за похождениями смертных героев, ожидая какого-нибудь знака, что роковой человек уже родился и исполнение пророчества близко.

Осознав, что угон скота у Гелиоса знаменовал войну, Гея принялась искать редкое целебное растение[105], что защитит ее гигантов от любого вреда, какой этот герой-человек мог бы причинить им. Но Зевс опередил ее: велел Селене и Гелиосу не водить свои колесницы Луны и Солнца ни ночью, ни днем и, пока мир лежал во тьме, собрал все растения сам.

Завершив этот первый маневр, Зевс созвал всю дюжину олимпийцев и Прометея, с которым теперь помирился, на военный совет.

– Надо готовиться к скорому нападению, – объявил Зевс. – Гера провидела это. Афина, сходи вниз, приведи Геракла. Он нам пригодится.

Бесчинства начались, когда вор скота Алкионей влез на Олимп, растолкал богов и навалился на Геру. Геракл прибыл вовремя, стащил Алкионея с богини и сразил отравленной стрелой. Алкионей рухнул, но следом встал и ринулся в потасовку как ни в чем не бывало. Что бы ни делал Геракл, Алкионей всякий раз оживал. Афина оттащила Геракла в сторонку:

– Алкионей напитывается силой от родной земли. Тебе его никак не убить, пока он соприкасается с почвой.

– А, я с таким уже разок дрался, – сказал Геракл, вспоминая свой поединок с борцом Антеем. Он еще раз швырнул Алкионея наземь и отволок его из Греции в Италию. Там силы наконец покинули титана, и Геракл похоронил его под Везувием, где Алкионей бурчит по сей день, готовится рвануть вверх и извергнуть свою жаркую ярость на мир людей.

Теперь и другие гиганты поперли на Олимп. Сколько их там сражалось, источники расходятся во мнениях – судя по обилию керамики, скульптур, барельефов и других изображений тех событий, кажется, можно предположить, что богов и гигантов в той войне участвовало примерно поровну. Все Средиземноморье содрогалось от тяжелых затяжных боев Геракла, Прометея и богов за Олимп и особенно за Геру, на которую гиганты бросались один за другим. После Алкионея на Геру покушался ЭВРИМЕДОН, царь гигантов, а затем ПОРФИРИОН, «багровый». Гиганты, похоже, считали, что если удастся оплодотворить Геру, дитя, когда вырастет, станет великим вождем гигантов. Или, может, они по-скотски надеялись, что изнасилование Геры обесчестит богов напрочь и те, устыдившись, сдадутся.

Как бы то ни было, волна за волной накатывали гиганты на Геру, и Геракл спас богиню от всех. Ни на миг не задумался он о муках и страданиях, какие она навлекла на него за целую жизнь.

Молнии Зевса, как и предрекала Гера, не могли сразить гигантов, но зато хоть оглушали их. Битва бушевала, Зевс метал в гигантов молнии одну за другой, а Геракл, пользуясь их замешательством, приканчивал отравленными стрелами.

Когда все завершилось, самого могучего гиганта по имени ЭНКЕЛАД, все еще в дыму и угаре ярости, Афина заперла под Этной. Его братья все полегли. Гигантам больше не восстать.

Все это было в грезе у Геры. Смертный герой из рода Персея придет и спасет богов. Ее ненависть преобразилась в благодарную любовь, а враждебность – в дружественность. Никаких больше чудовищных припадков для него, никакого морока. Геракл проживет остаток дней своих, свободный от Гериного проклятья.





Туника Несса




Так же, как по завершении подвигов, Геракл и теперь задумался о женитьбе. На сей раз он вспомнил встречу в царстве Аида с тенью Мелеагра и свое обещание жениться на сестре этого старого друга Деянире.

Решено – сделано: Геракл отправился к Деянире в Калидон просить ее руки и обнаружил, что к ней навязывался в женихи речной бог АХЕЛОЙ. Он предстал пред ней в трех разных обличьях[106]: быка, змеи и полубыка-получеловека. Наверное, полагал, будто таков соблазнительный обряд сватовства и девушка против него не устоит, но Деянира преисполнилась ужаса и отвращения[107]. По сравнению с речным чудищем-оборотнем Геракл показался милым, нормальным и пригодным к супружеству кандидатом, и его ухаживания она приняла с облегчением. Но чтобы заполучить Деяниру, Гераклу предстояло сперва победить своего соперника.