Еще темнее

– Каррик сказал мне, что ты не говорил почти два года.

– Правда? Неужели он это сказал? – Почему они никогда не могут помолчать?

– Я… ну… вытянула из него эту информацию, – признается Ана.

– Что еще сказал тебе папочка?

– Он сказал, что твоя приемная мать была доктором, осматривавшим тебя после того, как тебя обнаружили в твоем доме и привезли в больницу. Он сказал, что тебе помогла игра на пианино. И Миа.

Мне вспоминается Миа в младенчестве, ее черный хохолок и радостное гуление. Я мог тогда заботиться о ней, мог защищать ее.

– Когда она появилась у нас, ей было полгода. Я был в восторге, Элиот – не очень. Ведь ему пришлось до этого привыкать ко мне. Тогда она была прелестной. Теперь, конечно, меньше.

Ана смеется. Причем так неожиданно. Я немного успокаиваюсь.

– Вам это кажется смешным, мисс Стил?

– Мне показалось, что она была полна решимости разлучить нас.

– Да, она такая. Активная. И надоедливая. Она… Миа. Моя маленькая сестренка. – Я кладу руку на колено Аны и сжимаю его. – Но мы не поддались, – с улыбкой добавляю я и снова смотрю в зеркало заднего вида. – По-моему, за нами никто не гонится.

Я сворачиваю с I-5 и возвращаюсь в центр Сиэтла.

– Могу я спросить у тебя кое-что про Элену? – спрашивает Ана, когда мы стоим перед светофором.

– Попробуй. – Лучше бы она не спрашивала.

– Когда-то давно ты сказал мне, что она любила тебя так, как ты считал приемлемым. Как это понимать?

– Разве это не очевидно?

– Мне нет.

– Я был неуправляемым. Я не выносил, когда ко мне прикасаются. И сейчас не переношу. Для четырнадцатилетнего подростка с бушующими гормонами это было трудное время. Она научила меня выпускать пар.

– Миа сказала, что ты был драчуном.

– Господи, что за болтливая у меня семья? Впрочем, виновата ты. – Мы снова стоим перед очередным светофором, и я смотрю на нее с шутливым осуждением. – Ты умеешь выуживать информацию из людей.

– Миа сама рассказала мне об этом. Вообще она была очень откровенной. Она беспокоилась, что ты затеешь драку, если не выиграешь на аукционе мой первый танец.

– Ой, детка, тут не было никакой опасности. Я ни при каких условиях не позволил бы никому танцевать с тобой.

– Ты позволил доктору Флинну.

– Он всегда исключение из правила.

Я подъезжаю к отелю «Фермонт Олимпик». Из дверей выскакивает парень, и я торможу возле него.

– Пойдем, – говорю я Ане, вылезаю из машины и достаю наш багаж. Бросаю парню ключи от машины.

– На имя Тейлора, – говорю я.

В вестибюле никого нет, кроме какой-то женщины и ее собаки. В такой час? Странно.

Мы регистрируемся у стойки.

– Вам нужен носильщик для багажа, мистер Тейлор? – спрашивает администраторша.

– Нет, мы с миссис Тейлор сами справимся.

– Вы будете жить на одиннадцатом этаже в люксе «каскад», мистер Тейлор. Наш посыльный поможет вам донести вещи.

– Все нормально, – отрезаю я. – Где лифты?

Она объясняет. Пока мы ждем, я спрашиваю у Аны, как она держится. У нее жутко усталый вид.

– Вечер получился интересный, – отвечает она со своей обычной иронией.

Тейлор забронировал для нас самый большой люкс этого отеля. С удивлением обнаруживаю, что в нем две спальни. Вероятно, Тейлор думал, что мы будем спать врозь, как я это делаю со своими сабами. Может, придется сказать ему, что к Ане это не относится.

– Ну, миссис Тейлор, не знаю, как вы, а я бы выпил чего-нибудь, – заявляю я. Ана идет за мной в спальню, где я ставлю наши сумки на оттоманку.

Мы возвращаемся в гостиную, где в камине ярко горит огонь. Ана греет возле него руки, а я готовлю возле бара выпивку. Ана такая уютная и прелестная. Ее темные волосы сияют медью в отблесках огня.


– Арманьяк?

– Да, пожалуйста, – говорит она.

Подхожу к огню и протягиваю ей коньячный бокал.

– Ну и денек был, а? – Я смотрю на ее реакцию. Учитывая все драмы нынешнего вечера, я поражен, что она не раскисла и держится бодро.

– У меня все нормально, – говорит она. – Как ты сам?

Я взвинчен.

Встревожен.

Сердит.

Я знаю одну вещь, которая принесет мне облегчение.

Вы, мисс Стил.

Моя панацея.

– Ну, прямо сейчас я хочу выпить, а потом, если ты не слишком устала, лечь с тобой в постель и раствориться в тебе. – Я просто рискую, искушаю судьбу. Она наверняка ужасно устала.

– Все в нашей власти, мистер Тейлор, – отвечает она и дарит мне робкую улыбку.

Ох, Ана, ты моя героиня.

Я разуваюсь и снимаю носки.

– Миссис Тейлор, перестаньте прикусывать губу, – шепчу я.

Она делает глоток арманьяка и закрывает глаза. Мычит от удовольствия, нежно и очень сексуально.

Я ощущаю это в своем паху.

Она поистине уникальная.

– Анастейша, ты не перестаешь меня удивлять. После такого дня, как сегодняшний – вернее, уже вчерашний, – ты не ноешь и не убегаешь прочь от меня. Я восхищен. Ты очень сильная.

– Между прочим, ты – очень веская причина для того, чтобы я осталась, – шепчет она.

В моей груди зреет странное чувство. Оно пугает меня еще больше, чем тьма. Оно более сильное, более мощное. Оно способно нанести страшную рану.

– Кристиан, я уже говорила тебе, что никуда не уйду, что бы ты ни делал. Ты ведь знаешь мои чувства к тебе.

Ох, малышка, ты убежишь, если узнаешь всю правду.

– Где ты собираешься повесить мои портреты, сделанные Хосе? – неожиданно спрашивает она, удивив меня.

– Это зависит от многого, – отвечаю я.

Как ловко она умеет менять тему разговора.

– От чего?

– От обстоятельств. – Это зависит от того, останется ли она. Не думаю, что смогу смотреть на них, когда она больше не будет моей.

Если. Если она больше не будет моей.

– Вернисаж еще не закончился, поэтому мне не нужно решать это прямо сейчас. – К тому же я не знаю, когда галерея доставит их, несмотря на мой запрос.

Прищурившись, она изучает меня, словно я что-то скрываю.

Да. Страх. Вот что я скрываю.

– Миссис Тейлор, вы можете смотреть на меня строго, сколько вам угодно. Я ничего не скажу, – усмехаюсь я.

– Я могу пытками добиться от вас правды.

– Анастейша, знаешь, не надо обещать то, чего ты не сможешь выполнить.

Она снова прищуривается, но на этот раз шутливо. Ставит бокал на каминную полку, берет мой бокал и помещает рядом со своим.