Другая женщина

— Нет-нет, ничего страшного, мама. Говори что хочешь. Вероятно, единственный человек, которому ты не должна рассказывать слишком много, — это я. Потому что считается, что это будет сюрприз.

— Да, я знаю, детка. Я буду хранить секрет. Мы все будем его хранить — я, Пиппа, Себ и Памми.

Разъединившись, я подумала, не позвонить ли Пиппе или Себу, просто чтобы проверить, как идут дела. Но я заглушила в себе жажду контроля и решила: пусть все делают сами.

И все-таки отголоски разногласий слышались вплоть до того дня, когда я отправилась в свое загадочное путешествие. Я старалась не обращать на них внимания, но мелочность этих споров начинала действовать мне на нервы.

— Твоя мама говорит, что мне, видите ли, не следует приглашать одну девушку, которую я хочу позвать, — жаловалась Пиппа.

— Я думаю, что с вами должна поехать Шелли, твоя двоюродная сестра. Но Себ говорит, что Пиппа считает — ты не захочешь ее там видеть, — раздраженно отчитывалась мама.

Я легла очень поздно, мне нужно было вставать в шесть, и я уже горько раскаивалась, что вообще согласилась на этот проклятый девичник.

— Просыпайся, просыпайся, соня, — прошептал Адам, целуя меня. — Настал день, когда мы можем совершить свои последние ошибки, перед тем как пожениться.

Сквозь сон я стукнула его кулаком.

— Даже не думай, — простонала я, отворачиваясь и с головой закутываясь в одеяло.

— Ладно тебе. — Он рассмеялся. — За тобой заедут уже через час, даже раньше.

— А нельзя нам просто провести ближайшие четыре дня в постели? — спросила я.

— Как только ты втянешься, все будет отлично. Я вот прямо-таки мечтаю об этом последнем загуле, — поддразнил он меня.

— Потому что вы летите в Лас-Вегас! — вскричала я. — А меня наверняка потащат в Богнор. Но ты за меня не переживай. Отправляйся веселиться в свою Неваду. Бессмысленные покупки, казино, девочки.

— Нет-нет, никаких покупок и казино! — крикнул он из ванной. — Я еду туда не за этим!

Мы оба расхохотались. Но где-то во мне таилось беспокойство. Не только из-за Адама и из-за того, что он мог выкинуть во время этой поездки, но и при мысли о том, куда я сама поеду — и с кем.

Через пятьдесят минут, распрощавшись с Адамом, который выглядел элегантно-небрежно, переходя дорогу в слаксах и рубашке поло, с потрепанным коричневым чемоданом в руке, я обнаружила, что меня затаскивают на заднее сиденье автомобиля, завязав мне глаза.

— Неужели это так необходимо, Себ? — засмеялась я. — Ты уверен, что не хочешь еще и наручники на меня надеть?

— Я в общем-то не по этой части, — сообщил он.

— А тут есть кто-нибудь еще? Эй, отзовитесь!

— Мы одни, дурочка. — Он расхохотался. — Есть предположения насчет того, куда мы направляемся?

— Надеюсь, в гедонистический парадиз острова Ибица. Но я-то вас всех знаю как облупленных. Скорее всего, я скоро окажусь на курсах лепки где-нибудь на Шетландских островах.

Он снял с меня повязку, когда мы уже ехали по М25. Сообразив, что мы катим на запад, я поняла, что один из возможных пунктов назначения — аэропорт Гатвик. Потом мы взяли левее и съехали на М23. К тому времени я уже решила: или Гатвик, или Брайтон.

Я мысленно представила себе содержимое своего чемодана: оно выглядело так, словно я собралась на фестиваль под открытым небом и постаралась предусмотреть все капризы непредсказуемой британской погоды. Сапоги, саронг, макинтош, джинсовые шорты — это лишь последнее из того, что я в панике упаковала, не зная, предстоит мне кататься на лыжах, загорать или заниматься чем-то средним между двумя этими крайностями.

— А если я не взяла нужных вещей? — жалобно спросила я, поворачиваясь к Себу.

— Не волнуйся, обо всем позаботились, — ответствовал он с загадочным видом. Кто, кто обо всем позаботился? Если поручить это Пиппе, она проведет изыскания в глубинах моего шкафа и отыщет там наряды, в которые я надеялась когда-нибудь вместиться. Скажем, джинсы, которые я носила в девятнадцать лет (я отказывалась верить, что больше никогда в них не влезу). Похоже, в моей оптимистической гордыне меня ничуть не смущало, что они малы мне на два размера и омерзительно старомодны — слегка расклешены и на пуговицах. А если, боже сохрани, в моем гардеробе тайком пороется мама, она выберет цветастый пляжный костюмчик и запахивающийся кардиган, которые я когда-то в пику общественному мнению схватила на предосенней распродаже. На обоих по-прежнему болтались магазинные ярлыки, потому что в обоих я выглядела как двенадцатилетняя девочка.

Я застонала:

— Пожалуйста, успокой меня, скажи мне, что вы хотя бы посоветовались с Адамом. Если у кого и есть какое-то представление о том, что мне нравится и что мне идет, то это он. Во всяком случае, с такими вопросами первым делом следует обращаться именно к нему.

Я умоляюще посмотрела на Себа, но он лишь улыбнулся, а потом повернул голову, чтобы посмотреть в окно на характерные оранжевые вспышки хвостовых огней самолета компании EasyJet, низко пролетающего над полем рядом с нами.

Мне снова завязали глаза, когда машина остановилась в зоне высадки пассажиров близ южного терминала.

— Не могу себе представить, что охрана спустит это тебе с рук, — задумчиво проговорила я, чувствуя, как Себ затягивает повязку потуже. — Это уже какой-то запредельно наглый уровень контрабандной переправки живого товара.

Смеясь, он провел меня через входной туннель в вестибюль перед залом вылета. Обострившимся слухом я различала возбужденный говор путешественников. Мы свернули налево, потом — направо. А потом остановились среди внезапной тишины. Полнейшей тишины.

— Раз, два… три! — крикнул Себ, стаскивая с меня повязку. Я даже споткнулась: радостные вопли и свист, которыми меня приветствовали, словно оттолкнули меня назад. Глаза мои толком не могли сосредоточиться на всех этих лицах, мельтешивших передо мной с широченными улыбками — точно карикатуры на самих себя.

И тут же на меня накинулась целая куча народу. Мне ерошили волосы, меня приветствовали воздушными поцелуями. Я никак не могла сообразить, сколько их вообще. Не говоря уж о том, чтобы понять, кто они.

— Ага, вот она! — воскликнула Пиппа.

— Бог ты мой, у нее такой вид, словно она сейчас расплачется, — заметила Тесс, моя сослуживица.

Я в смятении развернулась, отчаянно пытаясь как-то соотнести все эти лица со всеми этими голосами. Из тысяч разрозненных пикселей, плававших перед моими глазами, постепенно стали складываться реальные черты.

— Детка, у тебя такой потрясенный вид, — смеялась мама. — Ты удивилась?


— Не могу поверить, что вас так много, — призналась я.

— Нас девять, — сообщила Пиппа. — Точнее, было девять. А теперь десять.

Я вопросительно подняла брови.

— Мне очень жаль, — почти неслышно произнесла она.

Я оглядела все это сборище. Мой взгляд остановился на Памми. Ну и что? После разговора с мамой я смирилась с ее присутствием. В конце концов, избежать его я в общем-то не могла.

— Ничего страшного, — шепнула я Пиппе. Но она отвела глаза. Лицо у нее было напряженное.

И тут я увидела ее. Она просто стояла там, рядом с ними. Пышные светлые кудри по плечам. Притворная, почти жалостливая улыбка на полных губах.

Шарлотта.

Казалось, сердце у меня остановилось. Словно чья-то рука пробралась мне в грудь и стиснула его, выжав из него последние биения.

Все вокруг меня словно замерло: звуки, свет, воздух. Я видела только ее. Как она медленно приближается ко мне, протянув руки для объятия. Вероятно, вначале она стояла всего в трех-четырех шагах, но мой мозг обрабатывал информацию замедленно, и мне показалось, что ей потребовалась целая вечность, чтобы дойти до меня.

— Привет, Эм, — прошелестела она мне в ухо, обнимая меня. Нас окружил аромат свежих цитрусов. Видимо, она по-прежнему предпочитала грейпфрутовые духи от Jo Malone. Ее ароматический автограф.

— Мы так давно не виделись. Слишком давно. Огромное тебе спасибо, что позволила мне поучаствовать в твоих торжествах.

В последний раз, когда я видела Шарлотту, она, совершенно голая, сидела на распростертом под ней Томе — моем молодом человеке. Я так и не сумела изгнать эту картинку из памяти, хотя мое сознание сумело меня отчасти защитить, подсовывая мне воспоминания о шоке на их лицах и о том, как они характерным движением прикрылись простыней. Позже я решила, что это очень смешно: количество случаев, когда я видела без одежды его или ее, превышало количество горячих обедов, которые я в жизни съела, и тем не менее они сочли необходимым замаскировать верхнюю часть тела — вместо того чтобы разъединить свои половые органы. Честно говоря, это и стало для меня последней каплей. Он по-прежнему находился в ней (хотя и наверняка подувянув), когда я вышла из комнаты.

А я-то считала, что выйду за Тома. Мы практически жили вместе, но в тот вечер он позвонил с работы и сказал, что не очень хорошо себя чувствует и что будет лучше (и благороднее с его стороны), если он переночует у себя.

— Уж поверь, — заявил он, шмыгая носом. — Тебе не захочется подцепить эту заразу.

Помню, я подумала: вот он какой заботливый.

— Но это же, скорее всего, обычная простуда, — взмолилась я, надеясь, что он передумает. — Может, тебе и кажется, что это страшный грипп, на который вечно жалуются мужики, но если я от тебя и заражусь, наверняка это будет простой насморк.

— Да ладно тебе. — Он рассмеялся. — Пытаюсь проявить заботу, а ты только издеваешься.

— Если ты ко мне приедешь, вотру тебе в грудь викс.

— Соблазнительно. Но я правда думаю, что это нечестно по отношению к тебе. Честное слово, я паршиво себя чувствую, — добавил он.

Но, видимо, недостаточно паршиво, чтобы помешать моей лучшей подруге извиваться на нем, когда я нанесла ему визит с кое-какими лекарствами и с лазаньей из Sainsbury, которую оставалось только разогреть в микроволновке. Отпирая входную дверь и проникая внутрь, я думала лишь о том, удастся ли мне выдать ее за плод моих собственных трудов. «Тогда я, конечно, буду выглядеть гораздо более заботливой подружкой», — говорила я себе, тихо опуская ключи на подоконник и на цыпочках поднимаясь наверх.

По-моему, я услышала эти звуки еще посреди лестницы, но мой наивный мозг интерпретировал его стоны как кашель, а ее вздохи — как болезненные задыхания. Помню, я подумала: может, принести ему стакан воды? Я помедлила на верхней ступеньке — по-прежнему ничего не подозревая. Иногда я, вспоминая об этом, воображаю, что действительно спустилась обратно, за стаканом воды, и тем самым сообщила им о своем появлении. Я представляю, как он бесцеремонно запихивает ее в шкаф. В общем, сценка в духе комедии «Полный вперед!».

Возможно, тогда я до сих пор пребывала бы в блаженном неведении. И сейчас точно так же отправлялась бы со своими спутницами насладиться последними мгновениями свободы перед свадьбой. И Шарлотта была бы главной подружкой невесты. И я ни о чем бы не догадывалась.

Она по-прежнему цеплялась за меня, когда Пиппа схватила меня за руку и оттащила в сторону.

— Пойдем, нам пора регистрироваться, — напомнила она.

Я утратила всякую способность функционировать. Просто стояла в полном ошеломлении.

— Не переставай улыбаться, вот и все, — посоветовал Себ. — Я совершенно не понимаю, что за чертовщина тут творится.

— Но она… — Я осеклась. — Как такое вообще могло произойти?

— Честное слово, не имею ни малейшего представления, — ответил он. — Нас всегда было девять. Пиппа говорит — она просто вдруг свалилась как снег на голову.

— Как ты хочешь поступить? — спросила Пиппа, подталкивая меня к служительнице, которая ожидала нас у стойки авиакомпании Monarch, нетерпеливо поджав тонкие губы. Я смутно осознавала, что за ее спиной маячит табличка с надписью «Фару», но была не в состоянии нормально усваивать информацию. Я знала лишь, что хочу убраться отсюда как можно дальше. В полном одиночестве.

— А какой у меня выбор? — ехидно осведомилась я. — В данный момент, кажется, никакого.

— Мы можем попросить ее уйти, — предложила Пиппа. — Мне это раз плюнуть, никаких проблем. Если ты этого хочешь.

Но голова у меня отказывалась работать.

Мне хотелось разреветься, но я подумала: черт побери, сдохну, а не доставлю Шарлотте такого удовольствия. Ее лицо казалось каким-то улыбающимся размытым пятном за Пиппиным плечом.

— Даже не верится, что это на самом деле, — проговорила я.

— Как ты все-таки хочешь поступить, Эм?

Я посмотрела на все эти возбужденные лица, зная, что для Труди, Нины и Сэм, моих бывших коллег, это будет единственный отпуск за год. Они заплатили немалые деньги за билеты на самолет, за отель и прочее. С моей стороны нечестно было бы все испортить еще до того, как мы взлетели.