Другая правда. Том 2

– Давайте, – с готовностью согласился Петр.

Кажется, ему было все равно, где и что съесть, он просто очень проголодался. Немудрено. Завтрак оказался скудным для организма молодого мужчины, да и времени прошло немало.

С того момента, как они распрощались с дедом-профундо, Насте казалось, что в голове скребет беспокойная мышь. Какая-то мысль пытается прорваться наружу. Не то дед что-то такое сказал, не то кто-то из его родственников… Но что?

Она зажмурилась и тряхнула головой. Гнать все мысли, гнать, иначе они снова побегут по заранее проложенному маршруту. Мышь нужно определить в темный угол, чтобы не мешала.

Завела двигатель, проехала два перекрестка, свернула направо. Вот и вывеска «У дяди Федора». И открытая веранда со столиками есть. Да здравствует долгая теплая осень!

Настя неторопливо и внимательно читала меню, ведь когда они с Лешей переедут, знания точек общепита очень пригодятся. Им придется жить в этом районе… Чувство, охватившее ее, было странным, незнакомым. Раньше она постоянно думала только о том, что будет жить в другой квартире, в других стенах, с другим видом из окна, а теперь внезапно осознала, что жить придется на другой территории, покупать продукты в других магазинах, ходить в другие отделения банка, выходить из метро на другой остановке, встречать по вечерам на улице других людей с другими собаками. Здесь все чужое. И ко всему нужно будет привыкать, адаптироваться.

Мышь тихонько пискнула из своего темного угла, и Настя невольно поморщилась. Почему она подумала о собачниках и их питомцах, как будто кроме них по вечерним улицам никто больше не ходит? Потому что сегодня дядя Назар рассказывал о Мытаре, который любил во время прогулок подолгу беседовать с владельцами собак. Опять голова пытается въехать в дело Сокольникова! Нет на нее никакой управы.

В ожидании заказанных блюд Настя снова открыла айпад и принялась внимательно изучать сильно укрупненную карту района, мысленно отмечая супермаркеты, медицинские учреждения, аптеки и прочие полезные места. Вот здесь можно идти по улицам, а можно сократить путь, пройдя через дворы… Вот тут отдел вневедомственной охраны, надо будет запомнить… А на этой улице расположены целых два медицинских центра с разными названиями, нужно будет поспрашивать у знающих людей, в каком из них врачи и персонал более надежные. Шарлатанов в последние годы развелось множество, и не только в медицине или в строительстве, приходится постоянно быть настороже.

– Вкусно! – одобрительно воскликнул Петр, попробовав деревенскую похлебку, которую подали в хлебе и под хлебной крышкой. – Как вы догадались, что здесь кухня хорошая?

Настя пожала плечами.

– Просто угадала. Случайно.

Ризотто с морепродуктами в ее тарелке тоже было весьма достойным на вкус. Ну а уж истинное качество проявится не раньше чем минут через двадцать.

– Вы же сами говорили, что ничего случайного не бывает. На карте было много всяких точек, где можно пожрать, но вы выбрали именно «Дядю Федора». Почему?

– Потому что это не сеть. Сетевой общепит в Москве очень испортился в последние годы, это известно каждому жителю города. Вся надежда теперь только на малый бизнес. Владельцы крупного давно страх потеряли. К сетевым супермаркетам это тоже относится.

Сидящая в дальнем углу мышь запищала тревожно и громко.

Ничего случайного не бывает… Ну да, не бывает, Настя это отлично знает, ничего нового. Мышь пищит явно не об этом. Дед-профундо и Петр… Что между ними общего? Что оба они сказали такого, что заставило маленького грызуна так возбудиться? Дед говорил, что его бригаде повезло с хозяйкой, Петр сказал, что им повезло с кухней в этом заведении. Нет, не то, не то… Хотя где-то близко… И не утверждение, а вопрос. Какой-то вопрос, который нужно было задать очень давно, а она опять все прохлопала… Дед сказал: «Я рад, что вы нас выбрали». Петр спросил, почему она выбрала кафе «У дяди Федора».

Стоп! Вот оно. Действительно, лежало на поверхности. А она не заметила.

Настя осторожно, стараясь не звякнуть, положила нож и вилку на края тарелки. Ей отчего-то казалось, что любой посторонний звук может спугнуть юркую маленькую встревоженную мышь-мысль.

– Петя, как вы думаете, почему наш манипулятор выбрал Ксюшу для осуществления своего замысла? Ведь журналистов в стране – тысячи. Но он выбрал именно ее. Почему? Что в ней было такого особенного? Расскажите о ней, вы ведь были близки.

– Особенного? Да вроде ничего такого. Обычная девчонка, хорошенькая очень, училась прилично, старалась, прогуливала мало.

– Может, были выдающиеся способности в чем-то?

– Не сказал бы. Самая обычная, рядовая. Конечно, когда мы с ней мутили, мне так не казалось, – Петр смущенно усмехнулся, – она казалась мне самой красивой, умной и обаятельной на свете. Но потом, когда разбежались, я все недоумевал: и что я в ней нашел?

Настя закурила, стараясь, чтобы Петр не заметил, как дрожат ее пальцы.

Манипулятор выбрал Ксюшу, потому что ею можно было управлять. Контролировать ее. Наставлять на путь истинный, если она свернет не туда. Давать советы. Подсказывать. Использовать как инструмент. Она близко, она рядом, ее деятельность хорошо просматривается.

Друг? Любовник? Жених? Или…

Господи, какая же она идиотка! Всё же очевидно! И очевидным было с самого начала.

В горле мгновенно пересохло, Настя поняла, что доедать не хочет. Да и остыло все, пока она курила. Она ненавидела привычку некоторых людей закуривать, когда на тарелке остывает еда, но сейчас сделала именно это, потому что не смогла справиться с нервозностью. Нет, доедать все-таки придется, силы будут нужны, а когда удастся поесть в следующий раз – неизвестно.

Алина Римицан произвела на Настю впечатление человека спокойного, уравновешенного и неторопливого. Наверное, только с таким характером и можно было уживаться рядом с Виталием Горевым, взрывным и скорым на расправу. Значит, время еще есть, хотя бы несколько часов, до вечера, пока Горевой не вернется домой. Не станет она немедленно после ухода гостей звонить Виталию Владимировичу с неприятными и не особо проверенными новостями о его помощнике. «Но, возможно, я ошибаюсь, и Алина вовсе не такая, – с тревогой думала Настя. – Я вообще часто ошибаюсь, а в последнее время – даже чаще, чем допустимо. Как я могла не подумать, не предусмотреть!»

Пока ждали кофе и десерт, она снова уткнулась в айпад. Статьи в Википедии не было, видно, не того полета птица. Пришлось пробегать глазами немногочисленные имеющиеся интервью в поисках нужной информации. Ничего конкретного не находилось, вот только одно упоминание: «Вопрос: Сегодня актуальной является тема патриотического воспитания подростков и молодежи. Как вы относились к урокам начальной военной подготовки? Занимались серьезно? – Ответ: Нет, мы этот предмет всерьез не воспринимали, валяли дурака на уроках, нарушали дисциплину, а военрука за глаза называли Бяшей, хотя на самом деле он был Алексеем Ивановичем. Сейчас даже не вспомню, почему к нему приклеилось такое прозвище. Но теперь я с благодарностью вспоминаю его уроки. Знания, которые он давал, мне очень пригодились». Военрук Алексей Иванович по прозвищу Бяша… Ладно, хоть так.

Настя ввела имя, отчество и данное учениками прозвище в строку поиска и довольно быстро нашла сайт группы, где выпускники школы выкладывали школьные фотографии и делились воспоминаниями о годах учебы и учителях. Историй о Бяше оказалось немало, военрук Алексей Иванович проработал в этой школе много лет. Нынешний номер школы был четырехзначным, теперь это гимназия. Еще через минуту стали известны прежний, еще советских времен, номер и адрес. Улица Гарибальди. Черемушкинский район. Неподалеку от улицы Новочеремушкинской.

– Анастасия Павловна, вы опять молчите, ничего не объясняете, – с упреком сказал Петр. – Что вы там ищете-то? По нашему делу или что-то свое?

– Сейчас, – пробормотала она, – минутку подождите, я сделаю один звонок и потом все расскажу.

Голос Назара Захаровича звучал в трубке приглушенно и расстроенно.

– У Элки моей давление внезапно подскочило, пришлось «Скорую» вызывать, они укол сделали. Элка уснула, так что я стараюсь не шуметь. Эх, старость не радость… А ты чего хотела, дочка?

– Список, про который вы говорили.

– Так ты же вроде выяснила уже, что в нем есть тот, кто тебе нужен.

– Мне теперь все нужны.


– Размах у тебя, однако… Ладно, сейчас листочек достану. Куда ж я его задевал? Сунул куда-то, думал, больше не пригодится, – бормотал Бычков. – А, вот, нашел. Записывай.

Он диктовал, а Настя быстро печатала фамилии в «Заметках» на айпаде. Имя, которое она ожидала услышать, оказалось в самом конце списка.

– Разве он тоже судимый? Вы вроде говорили, что Зинаида Ивановна помнит в основном тех, кого потом посадили по малолетке, потому что по ним отписываться много приходилось.

– Это да, но этого паренька она запомнила, потому что он из хорошей семьи, на учете в инспекции не состоял, весь такой приличный пионер-комсомолец, а к Мытарю таскался. Потому, собственно, и назвала его в самом конце.

– Значит, не судимый?

– Да кто же его знает, дочка, как у него потом жизнь сложилась. Но до восемнадцати лет – Зиночка уверена, что нет.

Приличный пионер-комсомолец по фамилии Климанов. Будущий писатель Владимир Климм. Ну почему, почему она, Настя Каменская, такая тупая самонадеянная дура?! Почему не выслушала еще утром по телефону весь список полностью, а ограничилась тем, что спросила, нет ли в нем Дмитрия Щетинина? И еще радовалась, когда дядя Назар подтвердил: да, есть. Гордилась своей проницательностью. Да грош ей цена после таких чудовищных ошибок!

Климанов знал, где она живет, ведь он заезжал за ней в прошлое воскресенье, когда нужно было вытаскивать Петю из полиции. И от того же Пети он мог знать, что она занимается ремонтом, Настя не делала из этого никакого секрета, кажется, даже сама говорила что-то Климанову в машине, ведь нужно же было поддерживать разговор, пока ехали в Замоскворечье. Адрес квартиры, которую снимает Петр, тоже известен Климанову, он ездил туда за Петиным паспортом. Кстати, ему и ключи для этого давали, а что могло помешать заехать по пути в любой металлоремонт и сделать дубликаты? 10 минут – и проблема решена. Таким образом, можно организовать и наблюдение за передвижениями молодого журналиста, и поинтересоваться записями, имеющимися в квартире. Ноутбук парень возит с собой, в него не залезешь, но вполне могут быть обрывки информации на первых попавшихся листочках, валяющихся по всей квартире. Кроме того, при известной сноровке можно подключиться к любому компьютеру, с которого в данный момент выходят в интернет. В кафе к Петру подсаживался не Климанов. И на перекрестке с Настей заговорил тоже не он. Значит, у писателя есть как минимум один наемный помощник. А возможно, и двое: один – артист, играет придуманные Климмом роли, заодно и слежку осуществляет, другой – технарь, компьютерщик. Или Владимиру Юрьевичу повезло найти мастера на все руки? А может, Петя сам рассказал ему или Алле о том, что ездил к адвокату Елисееву? Сейчас это не важно.

Что говорил Климанов о себе? Что он вел скучную жизнь чиновника в мэрии. Чиновник в мэрии… Именно в мэрии представители бизнеса решают множество вопросов, получают необходимые разрешения и согласования. Есть такое забавное словечко «взяткоемкость», так вот, взяткоемкость деятельности чиновников в мэрии высока необыкновенно. И сейчас, и в девяностые годы. Климанов не зарывался, брал не много, а выполнял на совесть, помогал не только в том, что касалось его непосредственных полномочий, но и в других вопросах, которые нужно было «разруливать» с представителями криминала. Ведь у него был Дима Щетинин, друг детства, вместе с которым они отирались возле опытного вора Мытаря, шестерили на бывшего уголовника и брали у него уроки мастерства. Диме уроки впрок не пошли, ничему он не научился и направился по пути грабежа и разбоя. А вот Володенька достиг подлинных вершин. Может быть, даже учителя своего превзошел. Зачем он вскрывал квартиры в Черемушках? Сдавал экзамен Мытарю? Не годится, это происходило в 1987 году, Мытарь к тому времени уже умер, так сказал дядя Назар. Значит, не экзамен. Тогда что? Или все-таки экзамен, который добросовестный и тщательный Володенька сдавал самому себе? Проверял себя? Тоже как-то глупо выглядит. Чтобы проверить себя, достаточно «сработать» замок, убедиться, что дверь открывается, и можно уходить. Для чего розы, тортики, денежки? Раннее проявление креативного начала, которое в зрелом возрасте реализовалось в виде придумывания сюжетов для романов? Может быть, может быть…

Итак, в августе 1998 года Виталий Горевой теряет доверенного помощника, выполнявшего роль буфера между бизнесом и бандитами. Решая очередные вопросы с давно прикормленным чиновником Климановым, Виталий Владимирович сетует на невосполнимую потерю, Владимир Юрьевич обещает посодействовать, подумать, чем можно помочь. Другу Диме давно пора расти, перестать отмывать бандитские деньги, становиться уважаемым человеком, солидным. Авторитетность неприкрытого криминала выходила из моды, «в тренде» становились светскость, приемы, смокинги, частные школы за границей для детей. А для этого следовало как минимум перестать заниматься тем, за что можно быстро и безусловно присесть, и переключиться на «белую» или хотя бы «серую» деятельность.

Фирма у Горевого серьезная, без предварительной проверки и гарантий надежности он нового человека к себе не приблизит. Прошлые судимости за грабеж и разбой – святое дело, куда ж без них? Иначе нужными связями не обзаведешься, авторитета иметь не будешь. Человек, не имеющий судимостей и, как следствие, обширных знакомств в криминальном мире, на такой должности не нужен. Но риск загреметь на нары прямо сейчас по обвинению в групповом убийстве двух и более лиц – совсем другое дело. Человека, таскающего на плечах груз подобного риска, не то что взыскательный Горевой – вообще никто не возьмет.

Вот почему Дмитрий Щетинин в конце лета 1998 года так озаботился тем, чтобы убийство семьи Даниловых пролетело мимо него. Да, пока что трупы не обнаружены, и самих Даниловых никто не ищет, но… а вдруг? Искать-то все равно начнут рано или поздно, это он понимал. И первым делом начнут задавать вопросы Андрюхе Сокольникову, их соседу по квартире. А Андрюха ненадежен, глуповат, может дать слабину. И не видать Щетинину теплого сладкого места под крылышком у богатея Горевого да под негласной опекой старого друга Климанова. Такой шанс, как место у Виталия Горевого, выпадает раз в жизни, упускать никак нельзя.

И Щетинин делает все возможное, чтобы минимизировать риски. Для этого нужно уговорить Андрея пойти с повинной и взять все на себя, тогда больше никого искать не будут, трупы выкопают, Сокольникова закроют «на долгие года», а Дмитрий Щетинин с легким сердцем займет дорогое офисное кресло в кабинете с видом на Москву-реку. Обзаведется жильем за городом, женится, дети пойдут. Заживет, как на картинке из кино.

Покровители из ФСБ помогли выкрутиться. Знали они о том, что Щетинин совершил убийство? Скорее всего, нет. Для них он был просто свидетелем, человеком, который оказался близко знаком с преступником, поэтому должен быть допрошен следствием. Они сами внедрили Дмитрия в группировку, он работал на них, и разве парень виноват в том, что кто-то из членов этой группировки убил своих соседей по коммуналке? Хороший парень, полезный, надо помочь. Только нужно сделать так, чтобы допрашивали его поверхностно, глубоко не копали и очевидных ляпов не замечали, а то, не ровен час, вылезет его негласное сотрудничество. Следователи, конечно, и сами всё поймут, как только указание сверху получат, но на то они и следователи, чтобы понимать и молчать. А вот адвокаты… И публика в зале судебного заседания… И сам Сокольников… Одним словом, выполним формальности аккуратно, по-быстрому – и концы в воду.

Интересно, Климанов знал о побочной деятельности своего друга детства? Наверняка сегодня уже знает, а вот двадцать лет назад – непонятно. Но не суть важно.

Кто придумал комбинацию с Сокольниковым? Сам Щетинин? Кураторы из ФСБ подсказали? Или креативный Владимир Юрьевич надоумил?

Идея была, в общем-то, здравая. Дело откроют – дело закроют, торпеда мимо прошла. Сокольников реально участвовал в убийстве, вот и пусть посидит за содеянное, совесть Щетинина спокойна, невиновный на зону не отправится. Только нужно торопиться, пока Горевой не нашел кого-нибудь другого для замещения освободившейся вакансии. Бизнесмен согласился подождать, пока рекомендованный и расхваленный Климановым кандидат уладит дела на прежнем месте работы. Но недолго. Сколько времени было у Щетинина на решение вопроса? Два-три месяца, вряд ли больше.

И Щетинин уговорил Сокольникова. Но как? Сказал правду? Взывал к дружеской помощи? Выдал хорошо слепленную ложь?

В чем состояла приманка? И почему Андрей Сокольников на нее повелся?





* * *


Петр слушал Каменскую и не мог поверить, что это правда. Ну как же так? Владимир Юрьевич, которого он знал еще с тех пор, как крутил роман с Ксюшей! Ну да, противный зануда, который все время пытался учить жизни, читал мораль и не скрывал своего насмешливого отношения к Петру, Ксюше и их друзьям-ровесникам, но чтобы такое… Получается, что и розы для Кати Волохиной – это тоже он, Климм? Но для чего?

– Анастасия Павловна, я ничего не понимаю, – в отчаянии произнес Петр. – Как это может быть?

– Может быть все, что угодно, – невозмутимо ответила вобла. – Даже такое, что представить трудно. Человек многогранен и малопредсказуем. Меня сейчас не интересуют вопросы вашей веры, мне важно понимать, укладываются ли в эту версию известные нам факты.

– Но на основе этих фактов можно же придумать и другую историю, верно?

– Само собой. Для этого плакатик и висит. Придумывайте. У вас полная свобода мысли.

– А вы сами, значит, другие варианты рассматривать не собираетесь? Уверены в своей правоте?

– Ни в чем я не уверена, Петя, кроме одного: я накосячила. И мне сейчас придется напрягать людей, чтобы они исправляли мои ошибки. Это нехорошо, но иначе не получается.

Они так и сидели на веранде кафе «У дяди Федора», и Петр терялся перед необъяснимой логикой Каменской. Если она считает, что наделала ошибок, то почему сидит за столом вместо того, чтобы скорее бежать исправлять допущенные промахи? А вобла никуда, судя по всему, не торопится, пишет какие-то сообщения в мессенджерах, коротко разговаривает по телефону, заказывает еще и еще кофе и беспрерывно курит. И опять ничего не объясняет. Достало уже! Он платит деньги за то, чтобы получать знания и навыки, а не за то, чтобы сидеть «за болванчика».

Вероятно, Петр не справился с лицом, потому что вобла вдруг внимательно посмотрела на него и сказала:

– Не злитесь. В течение пяти минут я получу информацию, передам кому следует и тогда скажу, что происходит и что мы с вами будем делать.

– Какую информацию? – нетерпеливо спросил он, с отвращением чувствуя, как начинают предательски пылать щеки.

– Адреса Климанова. Домашний и адрес дачи. Мало ли где он может оказаться завтра.

– Почему завтра?

– Потому что сегодня вряд ли. Ну, если только уже ближе к ночи. Алина поговорит с Горевым, расскажет ему об идейных убеждениях Щетинина. Горевой, как мы уже знаем, скор на расправу, так что особо тянуть не станет. Если время будет не позднее – разберется со Щетининым сразу, если нет, то завтра прямо с утра. Что будет делать Щетинин, когда шеф велит ему собирать свое барахло и выметаться из офиса компании?

– Домой поедет, – предположил Петр. – С вещами.