Драконы осенних сумерек

3. СОЛАМНИЙСКИЙ РЫЦАРЬ. СТАРИК ДАЕТ ВЕЧЕРИНКУ




Рейстлин наклонился вперед. Они с Карамоном молча обменялись взглядами – и мыслями. Это был один из тех редких моментов, когда серьезное затруднение или опасность делали заметным их близкое родство. Китиара приходилась им старшей единоутробной сестрой.

– Она не нарушила бы обета, не будь она связана другой клятвой, и притом более важной, – высказал Рейстлин их с братом общую мысль.

– Что она пишет? – спросил Карамон.

Танис заколебался было, потом облизал пересохшие губы:

– Она служит какому-то новому господину, и многочисленные обязанности не дают ей отлучиться, о чем она весьма сожалеет. Она шлет всем нам самые лучшие пожелания и пишет, что любит… – у него перехватило горло, он кашлянул, – любит своих братьев и, – внезапно замолчав, он скатал пергамент, – и все.

– Любит братьев и кого? – спросил любознательный Тассельхоф. – Ой! – И кендер обернулся к Флинту – тот наступил ему на ногу. Потом он увидел, как покраснел Танис. – Ой, – повторил Тассельхоф, чувствуя, что сморозил не то.

– Вы поняли, о чем это она? – обратился Танис к братьям. – Что еще за новый господин?

– Можно ли говорить наверняка, если речь идет о Китиаре? – Рейстлин пожал худыми плечами. – Последний раз мы видели ее пять лет назад, здесь, в гостинице. Она отправилась на север вместе со Стурмом. С тех самых пор мы больше ничего о ней не слыхали. Что же касается нового господина, я бы сказал, теперь мы хоть знаем, почему она сочла возможным пренебречь обещанием: она принесла клятву верности кому-то другому. В конце концов, она же воительница, наемница.

– Да, – согласился Танис, убирая свиток в футляр. И поднял глаза на Тику: – Ты сказала, были какие-то странные обстоятельства? Какие же именно?

– Сегодня в середине утра письмо принес человек который… то есть я думаю, что это был человек. – Тика содрогнулась. – Он был с головы до ног замотан в какие-то тряпки, а лица я так и не разглядела. Он говорил таким шипящим голосом и с незнакомым акцентом «Передай это Танису Полуэльфу», – сказал он мне. Я ответила, что тебя, мол, нет и не было уже несколько лет. «Он придет», – сказал незнакомец. И ушел. Вот тот дедуля тоже его видел. – Тика указала на старца, сидевшего в кресле возле огня. – Спросите его, может быть, он еще что-то заметил?

Танис обернулся и посмотрел на старика: тот рассказывал сказки какому-то мальчику, мечтательно уставившемуся в огонь. Флинт тронул его за руку:

– Сюда идет кто-то, кто наверняка поведает тебе больше.

Танис оглянулся на дверь и воскликнул с теплотой в голосе:

– Стурм!

Все, кроме Рейстлина, повернулись, маг же снова отодвинулся в тень.

На пороге стоял некто в кольчуге и латах, нагрудник его украшала эмблема Ордена Розы. Воин держался подчеркнуто прямо; между тем большинство посетителей гостиницы взирало на него в лучшем случае хмуро. Ибо это был Соламнийский Рыцарь, а их репутация была в глазах всего Севера весьма сильно подмочена. Уж что говорить, если даже Утехи, лежавшей далеко на Юге, достиг слух об упадке и разложении Рыцарства!

Те немногие, что признали в Стурме прежнего жителя городка, передернули плечами и вернулись к своему пиву. Кто не признал – продолжал пялиться. В самом деле, когда в мирное время в гостиницу входит рыцарь в полном вооружении, это выглядит достаточно странно. И в особенности, если его латы были выкованы чуть не во времена Катаклизма!

Стурм принимал любопытные и недобрые взгляды как нечто закономерно проистекающее из его положения. Вот он поднял руку и тщательно разгладил пышные, густые усы – вековечный символ Рыцарства и такой же анахронизм, как его латы. Стурм, впрочем, не только с гордостью носил все рыцарские атрибуты, он в полной мере обладал и воинским искусством, которое они подразумевали. В общем, посетителям гостиницы хватило одного взгляда его спокойных, суровых глаз, чтобы сама собой пропала охота хихикать или делать какие-то замечания.

Рыцарь придержал дверь, пропуская вовнутрь высокого мужчину и женщину, закутанную в меха. Женщина повернулась к Стурму и, видимо, поблагодарила его, ибо он склонился перед нею в почтительном, старомодном поклоне, какие современный мир давно успел позабыть.

– Нет, вы только посмотрите на них, – восторженно тряхнул головой Карамон. – Доблестный рыцарь и прекрасная дама. Хотел бы я знать, где он только откопал этих двоих?

– Это варвары с Равнин, – сказал Тас. Он уже стоял на стуле и вовсю размахивал рукой, привлекая внимание друга. – Так одеваются в племени кве-шу.

Было похоже, что Стурм предложил варварам дальнейшую помощь, но они ее не приняли; рыцарь вновь поклонился и отошел, И двинулся через комнату с видом столь благородным и горделивым, точно шел к подножию трона принимать Посвящение от руки короля.

Танис поднялся на ноги. Стурм подошел к нему, и они обнялись. Сильные, жилистые руки рыцаря дружески стиснули плечи полуэльфа. Потом, отступив на полшага, они оглядели друг друга.

Стурм совсем не переменился, подумалось Танису. Разве что в уголках печальных глаз залегли новые морщинки, да в каштановых волосах прибавилось седины. Разве что еще чуть-чуть поистерся плащ, а на древних латах появились новые вмятины… Но густые усы, гордость рыцаря, топорщились совершенно по-прежнему, отполированный щит все так же блестел, а карие глаза, знакомо потеплели при виде друзей.

– А ты, оказывается, бороду отрастил, – весело сказал Стурм и повернулся приветствовать Карамона и Флинта. Тика была занята у другого стола, и Тассельхоф сам помчался за элем.

– Приветствую тебя, рыцарь, – прошептал Рейстлин из своего уголка.

Стурм повернулся к брату Карамона.

– Рейстлин, – сказал он.

Маг сдвинул капюшон на затылок, подставляя свету лицо. Стурм был слишком хорошо воспитан и постарался ничем не выдать своего изумления, ной его глаза невольно округлились. Танис понял, что молодой маг получал некое удовольствие, наблюдая замешательство друзей.

– Принести тебе что-нибудь, Рейстлин? – спросил Танис.

– Нет, спасибо, – ответил тот и снова отодвинулся в тень.

– Почти ничего не ест, – озабоченно проговорил Карамон. – Воздухом питается, не иначе.

– Совсем как некоторые растения, – заявил Тассельхоф, возвращаясь с элем для Стурма. – Я видел их: они висят над землей и своими корешками высасывают воду и пропитание прямо из воздуха.


– В самом деле? – доверчивый Карамон уже смотрел на него во все глаза.

– Уж и не знаю, кто из этих двоих глупей. – Флинт еле удержался, чтобы не плюнуть. – Итак, все в сборе наконец. Так какие новости?

– Все? – Стурм вопросительно посмотрел на Таниса. – А Китиара?

– Ее не будет, – ровным голосом проговорил полуэльф. – Мы, наоборот, думали, что ты нам что-нибудь расскажешь о ней.

– Увы, – Рыцарь нахмурился. – Мы с ней действительно поехали вместе на север, но расстались вскоре после того, как пересекли Узкие Проливы и оказались в Старой Соламнии. Она сказала мне, что решила проведать родственников отца. После этого я с ней не встречался.

– Что ж, на нет и суда нет, – вздохнул Танис. – Твои-то родственники как, Стурм? Не разыскал ты отца?..

Стурм начал рассказывать, но Танис лишь вполуха слушал его повесть о путешествии в родную Соламнию. Танис мог думать только о Китиаре. С ней одной он хотел свидеться больше, чем с кем-либо из друзей. Все пять лет пытался он изгнать из своего сердца ее темные глаза и лукавую улыбку… но с каждым днем его тянуло к ней только сильнее. Воительница была своенравной, норовистой и сумасбродной, то есть сочетала в себе все качества, которых у Таниса не было и в помине. К тому же она была человеком, а любовь между человеком и эльфом неизменно приводила к трагедии. И тем не менее выбросить из души Китиару для Таниса было не проще, чем вычленить из своей крови ее человеческую половину… С трудом оторвавшись от воспоминаний, он стал слушать, что говорил Стурм.

– …Только слухи. Одни утверждают, будто мой отец жив, другие – что он умер. – Стурм помрачнел. – Но где он и что с ним, не знает никто.

– А твое наследство? – спросил Карамон.

Грустная улыбка смягчила гордые черты Стурм а.

– Я ношу его, – ответил он просто. – Это мои доспехи и меч.

Танис посмотрел вниз и увидел при нем великолепный, хотя и несколько старомодный, двуручный меч.

Карамон привстал, заглядывая через стол.

– Отлично, – похвалил он. – Теперь таких уже не делают. Я сломал меч в поединке с людоедом. Терос Железодел смастерил новый клинок, но кто бы знал, сколько мне пришлось за него выложить!.. Значит, теперь ты настоящий рыцарь?

Стурм перестал улыбаться и, не отвечая на вопрос, любовно погладил древнюю рукоять.

– Согласно легенде, этот меч сломается только в том случае, если сломаюсь я сам, – сказал он. – Это все, что осталось от моего отеческого…

И тут встрял Тас, который и не думал слушать его.

– Кто они такие? – громким шепотом спросил кендер.

Танис вскинул глаза. Двое варваров как раз проходили мимо их столика, пробираясь в укромный уголок у огня, где были свободные стулья. Мужчина был, пожалуй, самым высоким из всех, кого Танис когда-либо видел. Карамон, в котором было шесть футов, пришелся бы ему по плечо. Вот только Карамон превосходил его в обхвате груди самое меньшее вдвое, а руки у богатыря были толще и вовсе в три раза. При всем своем росте незнакомец был ужасающе худ, и это бросалось в глаза даже несмотря на меховую одежду. Он был темнокож, но казался бледным. Ни дать ни взять болел… или перенес немыслимые мучения…

Его спутница – та, которой кланялся Стурм, – была до того плотно закутана в меховой плащ с капюшоном, что о ней трудно было сказать что-либо определенное. Ни она, ни мужчина даже не посмотрели на Стурма, проходя мимо него. У женщины был в руках посох, украшенный на варварский лад перьями. Ее спутник нес изрядно потертый заплечный мешок. Они уселись и, не снимая теплых плащей, завели негромкий разговор.

– Я встретил их на дороге за городом, – сказал Стурм. – Они еле шли, женщина совсем выбилась из сил, да и мужчина выглядел не намного лучше. Вот я и привел их сюда, пообещав, что здесь они найдут пищу и кров на ночь. Это очень гордые люди: они, я думаю, не приняли бы моей помощи, не будь они оба измучены до предела. К тому же они заблудились и… – Стурм понизил голос, -…по дорогам нынче бродит такое, с чем лучше не встречаться во тьме.

– Кажется, мы уже видели тех, о ком ты говоришь, – мрачно заметил Танис. – Они требовали с нас какой-то жезл…

И он рассказал друзьям о встрече с Младшим Командиром Тоэдом.

Стурм с улыбкой выслушал описание битвы, но затем покачал головой.

– Стражник Искателей тоже спрашивал меня насчет жезла, – сказал он. – Там, снаружи. Голубой хрустальный, верно?

Карамон кивнул и накрыл ладонью тонкую руку брата.

– Один из этих паршивых стражников остановил и нас, – сказал воин. – Можете вообразить, они намылились конфисковать Рейстов посох… как они там выразились, «для дальнейшего изучения». Я показал им свой меч, и они тут же передумали…

Рейстлин высвободил руку и презрительно скривил губы. Танис спросил его:

– Что было бы, если бы они все-таки отняли посох?

Золотые глаза мага блеснули из-под капюшона.

– Они умерли бы жуткой смертью, – прошелестел его голос. – И отнюдь не от меча моего брата!

Полуэльфу сделалось зябко… Тихие слова мага содержали куда больше угрозы, чем шумная похвальба Карамона.

«Что же это за жезл, если гоблины готовы из-за него на убийство?» – задумался Танис.

– По слухам, худшее еще впереди, – негромко заметил Стурм. Друзья пододвинулись ближе. – На севере собираются армии, – продолжал рыцарь. – Армии каких-то страшных существ… нелюдей. И все говорят о войне.

– Я слышал то же самое, – сказал Танис.

– И я, – кивнул Карамон. – А еще…

Чувствуя, что это надолго, Тассельхоф отвернулся и зевнул. Кендеру было скучно; он принялся оглядывать гостиницу в поисках новой забавы. Глаза его обратились на старца, который все так же сидел у огня, рассказывая сказку мальчишке. Но не только ему: Тас заметил, что и варвары внимательно вслушивались. А потом… потом у него попросту отвисла челюсть. Ибо женщина откинула капюшон и блики огня легли на ее волосы и лицо. Восхищенный кендер так и застыл. У нее было лицо мраморной статуи: правильное, безупречное и бесстрастное. Однако восхищение кендера относилось в первую очередь к ее волосам. Подобных волос он никогда еще не видал, и в особенности – у жителей Равнин, которые, как правило, были темнокожи и темноволосы… нет, ни один ювелир, запасшийся золотыми и серебряными нитями, не смог бы выпрясть ничего подобного ее бледно-золотым волосам, мерцавшим в свете огня…