Дарственная на любовь

Их связь никуда не исчезла. Итару не смог порвать ее, как ни пытался. Значит, Альтар оказался прав — разлучить их теперь сможет разве что смерть…

Мел слабела, Теар чувствовала это, ощущал каждой клеточкой тела, и все его существо рвалось к ней. Корчилось от боли и билось в мучительных судорогах от невозможности помочь. Οт невозможности сделаться хоть что-то. Кольцо силы держало крепко, и как бы Теар ни хотел, он не мог сдвинуться с места, пока не завершится ритуал.

До слуха долетел уже знакомый бой барабанов и звериный рев, сотрясающий горы до самого основания. Но никто из итару не дрогнул, не сбился с такта, продолжая упрямо повторять слова заклинания. Лишь Мел пошатнулась и прильнула к ритуальному валуну, с трудом держась на ногах. Тело сделало невольный рывок в ее сторону, но продвинулось лишь на миллиметр. Бесполезно. Теар через силу заставил себя отвести взгляд, не зарычать от острой волны отчаяния, что резала, словно по живому.

Ему нельзя думать о ней. Нельзя чувствовать. Нельзя сопротивляться. Лишь делать то, что должно…

Внутренние часы отсчитывали мгновения… Песчинки, звонко падающие в огромную чашу времени. Большая часть ритуала была уже позади. Лунный наблюдал, как меняется направление энергетических потоков, как они поворачивают, вытягивая магию из разрыва. Оставалось еще немного — дождаться пока потоки стабилизируются и заклинание высушит подземного демона до дна, лишая того сил. И тогда итару смогут запереть древнее существо в толще горной породы, как сотни лет назад это сделали их предки.

И вновь страшный звериный рев сотряс пик… Еще ближе, ещё яростнее. Демон чувствовал близкую погибель и сопротивлялся изо всех сил. Земля под ногами дрожала, а защитный купол искрился от напряжения. И сам Теар превратился в натянутую струну, мышцы на руках закаменели, от жара горело лицо, а в висках пульсировала кровь, разрывая голову на части. Пламя непрестанно билось о магическую преграду, в воздух поднимался сноп жалящих искр. Голоса восьмерых итару становились все громче, сливались в монотонный нарастающий гул, так что уже не понять, где гудит гора, а где звучат слова заклинания, превратившиеся в раскат грома.

Еще немного… Еще чуть-чуть и все будет кончено. Надо лишь перетерпеть. Вот только…

Родовая нить Мел стала совсем тонкой, почти прозрачной, и Теар с трудом мог различить ее в окружающем хаосе. Но все равно продолжал упорно держаться за их связь, хватался за нее как за последнюю соломинку и не мог отпустить. Пусть даже сам себе обещал обратное.

Ну же… Еще совсем чуть-чуть. Она должна выдержать. Обязана! Нить дрогнула. Рябь на поверхности, словно предсмертная конвульсия. Последние слова заклинания… Еще пара мгновений…

Нет. Не выдержит, не сможет…

Да катись оно все к шерху в глотку!

Дальше итару не думал, действовал на чистых оголенных инстинктах. Отдаваясь внутреннему зверю, что напрочь заглушил своим рыком голос разума.

Мгновение. И на руках отрастают длинные загнутые когти. Вонзаются в твердь ритуального валуна, вспарывая камень, словно мягкую плоть. И одновременно с этим из солнечного сплетения вырываются остатки нерастраченной силы, устремляются в место удара, и валун разлетается на части, распадается сотней острых осколков. Α круг, наконец, размыкается, давая желанную свободу.

Следующий миг, и Лунный бросается в сторону, перемахивает через горящую щель разрыва, на ходу меняя ипостась.

— Теар, что ты творишь! — надрывный голос доносится словно сквозь толщу воды. — Вернись!

Но Теару плевать. Его уже не остановить. Как и рвущегося из пекла демона. Защитный купол лопнул, оглушил ударной волной, и яростное пламя вырвалось наружу, сжигая все на своем пути. Теар успел в последний момент — подхватил Мел и сжал в объятиях, заслоняя собой от губительного жара и летящих во все стороны искр.

Ритуальная площадка наполнилась криками, стонами боли и проклятиями, сыплющимися со всех сторон.

— Встать в круг. Выставить защиту, весь резерв! — срывая глотку орал Золотой, но Теару не было дела до его команд.

Все внимание сейчас сосредоточилось на тонкой нити жизни, что еще билась внутри Мел. Теар перекинул бесчувственную девушку через плечо и рванул прочь, оставляя за спиной бушующее пожарище и сородичей, что проклинали его всей душой.

Неважно. Все это сейчас неважно. Главное, чтобы Мел осталась жива…





* * *


Черный взмыленный конь на полном скаку влетел в ворота. Промчался по центральной площади и свернул на узкую петляющую улицу.

Первые рассветные лучи выхватывали очертания пологих двускатных крыш и кособоких сенников, доверху набитых соломой. Зевающие селяне, что только-только начали выползать из нагретых домов, испуганно шарахались в стороны, спеша уступить дорогу нетерпеливому всаднику. И сыпали вслед отборными ругательствами, даже не подозревая, кто нарушил их покой в столь ранний час.

Здесь, вдали от столицы, казалось, и не знают о том, что творится в горах. Не знают, в какой смертельной опасности находятся все жители Долины, будь то люди или лаэры. И здесь, на самой окраине деревеньки, у итару Белого полумесяца имелось тайное убежище. Маленький домик, ничем не выделяющийся среди таких же беленых домов, покрытых буро-зеленой черепицей.

Теар спрыгнул с лошади, аккуратно придерживая Эмель, что за время их скачки, так и не пришла в себя. Тонкое женское тело в его руках казалось практически невесомым, а лицо было по — прежнему бледным. Теар непрестанно прислушивался к ощущениям, проверял родовую связь, убеждаясь, что Мел все еще жива.

Входную дверь он открыл с ноги. Крохотный домик сотряс страшный грохот, и в сенях тотчас показался взлохмаченный смотритель, что приглядывал за жилищем в отсутствие хозяина.

— Господин… мы не ждали, — сонно промямли селянин, поправляя наскоро одетую рубаху.

— С дороги! — рыкнул Теар, заставив человека шарахнуться в сторону. Прошел в нагретую кухню и быстро огляделся, припоминая, за какой из дверей находится спальня.

Последний раз Лунный был здесь лет восемь назад, когда после кончины отца объезжал свои владения. Чудо, что он вообще вспомнил об этом доме, которым за всю жизнь так ни разу и не воспользовался. Но вот, пригодился…

Вслед за мужиком в кухню выползла растрепанная женщина средних лет — видимо, жена. Теар не помнил ни ее лица, ни имени. Впрочем, как и имени смотрителя. Да и не старался он вспомнить. Просто толкнул плечом oдну из дверей, за которой как раз располагалась спальня — благо пустая, а то разнес бы тут все к шерху.

Теар бережно уложил Эмель на широкую постель и вдруг почувствовал влагу, оставшуюся на руке. Юбка Мел оказалась насквозь мокрой, и Лунный не сразу понял, в чем дело…

Вслед за ним в полутемную комнату протиснулись смотритель с женой — оба мямлили что-то невразумительное, извинялись, что дом не готов к приезду хозяина, что-то предлагали. Теар не слушал. А их бормотание вызвало лишь острое раздражение.

— Пошли вон, живо! — рявкнул он, и люди попятились, спеша скрыться за толстой дубовой дверью.

А Теар наконец глянул на собственные руки, принюхался, ощущая знакомый сладковато-приторный запах. Кровь!

Сознание накрыло паникой и странная дрожь, совершенно несвойственная итару, прошибла тело. Тяжелую юбку он содрал в одно мгновение и с ужасом обнаружил, что нательная сорочка тоже пропиталась кровью. Αлая жидкость сочилась по девичьим ногам, впитывалась в тонкий белоснежный хлопок, по которому расползалось уродливое пятно.


Стало тяжело дышать. Перед глазами все поплыло. Никогда в жизни Теар не чувствовал такого дикого, всепоглощающего страха, как сейчас.

Рывок в сторону и тяжелая дубовая дверь чуть не слетела с петель от яростного удара Лунного.

— Лекаря сюда. Немедленно! — крик отчаяния сотряс стены, а вслед за ним последовал спешный топот двух отдаляющихся пар ног.

И в сознании осталась лишь одна неистово пульсирующая мысль — скорее. Только бы скорее…





* * *


Он опять считал мгновения. Складывал в секунды и минуты, мучаясь тяжким ожиданием.

Лекарь не выходил слишком долго, и каждая песчинка времени могла стать последней, переполнив чащу терпения итару, разрушив и без того шаткое самообладание.

Раздался тихий скрип двери. Теар подорвался с места, жадно вгляделся в лицо вышедшего из спальни мужчины и с ужасом понял, что тот не скажет ему ничего хорошего. Сознание тут же нарисовало самый худший вариант из возможных, перед глазами поплыли темные круги, а сердце подскочило к горлу, мешая нормально дышать.

— Что с ней? Она жива? — слова дались Теару с трудом, и от тяжелого вздоха, слетевшего с уст лекаря, вновь свело горло.

Пожилой мужчина снял с носа круглые очки и протер запотевшие стекла платком.

— Девушка в тяжелом состоянии. Она сильно истощена физически, и энергетический резерв совершенно пуст. Но жить она будет. И при должном уходе даже поправится. Но вот…

— Что «но»? — Теар нетерпеливо подался вперед, грозя задавить щуплого человека своей массой.

— К сожалению, она потеряла ребенка.

Итару зажмурился и помотал головой:

— Она… что? Какого ребенка?

— Вы не знали? — на лице лекаря проступило удивление. — Лаэри была беременна. Срок небольшой, всего пара месяцев. И я надеюсь, что это не отразится на ее здоровье и возможности иметь детей в будущем. Но все же девушке нужен подобающий уход. Я напишу список необходимых лекарств, и еще желательно… Вы меня слышите?

Но Теар не слышал. В ушах стоял шум. Кровь пульсировала в висках с такой силой, что он не мог разобрать ни слова.

Мел потеряла ребенка. Мел потеряла ЕГО ребенка…

— Впрочем, неважно. Я оставлю список Марте.

Итару заторможено кивнул, даже не задумываясь о том, кто такая Марта.

— И еще… Ваша … кхм… — лекарь запнулся, силясь подобрать правильное слово. — В общем, я сделал пару уколов, и лаэри понемногу приходит в себя. Но я пока не стал говорить ей о…

— Я сам, — выдохнул Лунный, ещё не осознавая, каких сил ему будет стоить этот разговор.

Многоликий Эхжи, почему она не сказала ему о беременности? Почему?!!Или сама не знала? Как она могла не знать? Как Теар мог не догадаться? Как он не почувствовал? Как не понял? Ведь он не смог разорвать их связь. Как ни старался, даже с третьего раза ничего не вышло! Конечно, не вышло. Ведь нельзя разорвать связь с женщиной, что носит под сердцем твоего ребенка — так же, как нельзя разорвать связь со своими родителями или детьми. Идиот. Какой же он идиот. Что же он натворил?

Теар бессильно прильнул к стене, схватился обеими руками за голову, до боли впиваясь ногтями в кожу.

Внутри было пусто. Гулко. Больно.

Хотелось выть. Οрать на весь дом, выпуская из легких весь без остатка воздух. Выплеснуть болезненное, раздирающее нутро чувство потери.

А ведь он должен еще сказать Мел… Как он ей об этом скажет?! Как вообще посмеет смотреть ей в глаза после всего случившегося?!

Лекарь, тихонько переговорил с женой смотрителя и вручил той листок — должно быть, рекомендации по лечению. И хорошо… Хорошо, что есть эта малознакомая женщина и смотритель — сам Теар сейчас был не в состоянии воспринимать какие бы то ни было наставления. Кажется, он вообще был не в состоянии здраво соображать. И впервые в жизни не знал, что ему делать…

Итару с трудом отлепился от стены, неуверенно шагнул к спальне. Дверь была приоткрыта, из узкой щели лился холодных утренний свет. Теар легонько толкнул ее, вошел и сразу встретился взглядом с карими влажными глазами Мел.

Девушка сидела на постели, трясущимися руками сминая край сорочки, дрожа, словно лист на ветру. Но взгляд ее был твердым, и по одному этому взгляду Теар понял — она уже все знает. Слышала их разговор сквозь приоткрытую дверь.

И в голове ни единой мысли. Ни единой фразы, которой он бы мог ее утешить. Ни единого слова, которым бы мог передать раздирающие его на части ощущения.

— Мел… — вот и все что он смог из себя выдавить, но девушка тут же перебила.

— Ты знал?

— Что? — Теар непонимающе тряхнул головой. — Οткуда? Я не…

— Я не о ребенке! — резко оборвала она. — Ты знал, что я не справлюсь с ритуалом? Знал, что у меня не хватит сил?