Цвет пурпурный

София все быстро делает, и плачет тоже быстро.

Так кто едет? она спрашивает.

Все молчат. Тихо стало, слышно, как в плите уголья гаснут и рассыпаются в пепел.

Наконец Мышка из под своей челки выглянула. Я, говорит, еду на север.

Ты чево? Харпо говорит. Он так удивился, аж заикаться начал. Совсем как его папаша. Такие звуки издает, даже не изобразить.

Я хочу петь, говорит Мышка.

Петь? говорит Харпо.

Ну да, говорит Мышка. Петь. Я на людях не пела, как Иоланта родилась. Дочки ейной имя Иоланта. А кличут Сюзи Кью.

А с какой стати тебе на людях петь, как Иоланта родилась? Али я тебя не содержу? У тебя все есть, чево тебе надо.

Мне петь надо, Мышка говорит.

Слушай, Мышка, Харпо говорит, В Мемфис ты не едешь. И дело с концом.

Мария Агнесса, Мышка говорит.

Мышка, Мария Агнесса, какая разница?

Большая, Мышка говорит, когда я была Мария Агнесса, я пела.

Тут в дверь тихонько постучали.

Одесса с Джеком переглянулись. Входите, говорит Джек.

В дверь просунулась тощенькая маленькая белая женщина.

Ах, вы обедаете, говорит. Извините.

Ничево, ничево, Одесса говорит. Мы уж почти пообедавши. Заходите да к столу присаживайтесь. Еды полно. А если хотите, я вам на крыльце накрою.

О господи, говорит Шик.

Женщину зовут Элинор Джейн, София у ее работала.

Она стоит и озирается по сторонам. Как Софию увидела, вздохнула с облегчением. Спасибо тебе, Одесса, говорит, я не голодная. Я к Софии пришла.

София, говорит, можешь на минуточку на крыльцо выйти, мне поговорить с тобой надо? Хорошо, мисс Элинор, София говорит. Из-за стола вылезла и на крылечко с ей пошла. Через минуту слышим, мисс Элинор носом шмыгает. А вскоре и по-настоящему реветь начала.

Чево это с ней? Мистер __ спрашивает.

Генриетка говорит, Пр-р-роблемы… Опять кого-то с радио изображает.

Одесса плечами пожала, Она всегда в расстройстве, говорит.

Пьянство в семье, Джек говорит. Мальчишку, сына ее, из университета то и дело выгоняют. Он пьет, сестру обижает, с женщинами гуляет, ниггеров травит, и это еще не все.

Куда уж больше, Шик говорит, Бедная София.

София скоро к нам вернулась и опять за стол уселась.

Что случилось? Одесса ее спрашивает.

Дома у их беда, София говорит.

Тебе надо идти? Одесса спрашивает.

Угу, София говорит. Прям сейчас. Я ворочусь, как детей спать укладывать.

Генриетта спросила, можно ли ей пойти спать. Живот болит, говорит.

Дочка Харпова и Мышкина к Софии подошла, голову задрала и смотрит на нее. Ты уходишь, Мисофия? спрашивает.

София ее на коленки к себе усадила и говорит, София на поруках. Софии надо хорошо себя вести.

Сюзи Кью положила голову к Софии на плечо. Бедная София, говорит, точно как Шик. Бедная София.

Мария Агнесса, милая, Харпо говорит, Глянь-ка, как Сюзи Кью Софию полюбила.


Ну да, Мышка говорит, Дети знают, что хорошо, что нет. Взглянула на Софию, и они друг другу улыбнулись.

Пой себе на здоровье, София гаварит. Я за малышкой присмотрю, пока ты в отъезде.

Присмотришь? Мышка гаворит.

Присмотрю, не волнуйся. София говарит.

И за Харпо тоже, Мышка говорит. Пожалуйста.

Аминь.





Дорогая Нетти,


Ты сама знаешь, где мужик там и беда. Пока мы ехали до Мемфиса, от Грейди покоя не было. Как мы ни пересаживались, он все норовил к Мышке присоседиться. Куда она ни сядет, туда и он.

Когда был его черед вести машину, покуда мы с Шик дремали, он рассказывал Мышке про жизнь в северном Мемфисе, штат Теннеси. Я заснуть толком не могла от евонной болтовни, все про клубы, да про тряпки, да про сорок девять сортов пива. Столько про выпивку говорил, што мне все время писать хотелося. Приходилось с дороги съезжать да кустики искать подходящие.

Когда я собиралася, Мистер __ делал вид, что ему и дела нет до моево отъезда.

Все равно вернешься, говарит. Таким как ты на Севере неча делать. У Шик талант, гаварит, она петь умеет. У ей шик есть, она с кем угодно поговорить может. У ей внешность. Видная она. А ты-то чево из себя представляешь? Некрасивая. Тощая. Фигура у тебя неказистая. При людях боисься рот раскрыть. В Мемфисе тебе один удел, быть Шиковой прислугой. Горшок за ей выносить, ну и еще, может, еду готовить. Хоть кухарка из тебя хреновая. В энтом доме порядка не было с тех пор, как мою первую жену похоронили. А замуж выйти, такого дурака еще надо поискать, штоб на тебе женился. Ну и что ты будешь делать? На ферму, в батрачки наймешься, што ли? Или шпалы таскать на железной дороге?

Еще письма были? спрашиваю.

Чево? говарит.

Ты слышал, гаварю. Еще письма были от Нетти?

А коли и были, я тебе бы их все равно не дал. Вы с ей одново поля ягода. С вами по-людски, а вы как бешеные на людей кидаетесь.

Я проклинаю тебя, я говорю.

Как это понимать? он спрашивает.

Покуда не перестанешь делать мне зло, все, чево ты ни коснешься, будет рассыпаться в прах.

Он смеяться стал. Да кто ты такая, чтобы проклинать? он говорит, Ты только посмотри на себя. Черная. Нищая. Некрасивая. Да еще баба. Черт побери, да ты вообще ничто.

Пока ты не будешь поступать честно по отношению ко мне, ничево у тебя хорошего в жизни не будет. Я ему прямо так и сказала, будто на меня наитие какое сошло. Мне и взаправду чудилось, будто ветки деревьев мне эти слова нашелестели.

Вы только посмотрите на нее, Мистер __ говорит, мало я тебе, видать, поддавал.

Все твои побои тебе вдвойне отплатятся, говорю я. Молчи лучше. Мои слова теперь не от меня исходят. И действительно, кажется, стоит мне рот раскрыть, будто ветер мне слова на язык заметает.

Вот черт, он говорит, Надо было тебя под замок посадить. И выпускать только работать.

Ты сам будешь гнить в темнице, которую ты мне уготовил.

Тут Шик к нам подошла. Раз только на меня взглянула и говорит: Сили! затем к Мистеру __ повернулась. Прекрати, Альберт, говорит ему. Больше ни слова. Ты только себе хуже сделаешь.

Я ей сейчас рога-то пообломаю! Мистер __ сказал и ко мне подскочил.

Пыльный бес тут влетел на крыльцо и наполнил мне рот землей. Земля сказала, Все что ты делаешь мне, уже сделано тебе.

Тут чую, Шик меня трясет. Сили, Сили, говорит. И я пришла в себя.

Да, я нищая. И, уж точно, черная. Может быть, некрасивая. И што верно то верно, не умею готовить, объявил голос всему сущему. Но я есть.

Аминь, говорит Шик. Аминь.





Дорогая Нетти,


Расскажу-ка я тебе, как мне живется в Мемфисе. У Шик бальшущий дом, крашеный розовым, на амбар похожий. Только наверху, вместо сена, спальни и туалеты, и широкая зала, где Шик репетирует со своими музыкантами. Вокруг дома много земли, всякие статуи и фонтан у входа. Статуи людей, которых я видом не видывала и слыхом не слыхивала. И еще слоники и черепахи, куда ни глянь. Есть большие, а есть поменьше, какие в фонтане, а какие под деревьями. Черепахи и слоники. В доме тоже. На занавесках слоники, на покрывалах черепахи.