Что же тут сложного?

От кого: Кэнди Страттон

Кому: Кейт Редди

Тема: Ура!

Расслабься. Танцуй вокруг шеста! Я так и знала, что все наладится.

Не теряй надежды ни в коем случае. Прошло всего три рабочих дня.

Х

К.



Далее следует тревожный период неопределенности, когда я жду, пока мне ответят, берут ли на работу. Я охотно хватаюсь за любой предлог, чтобы избавить свое новое, на удивление похотливое “я” от искушения в виде Петра, который, лежа на спине, ковыряется в моих трубах.

Если бы.

Решаю, что настал удобный момент, чтобы проведать Барбару и Дональда, посмотреть, как они там, а заодно и успокоить несносную невестку. На звонки тети Шерил Бен поставил мне на телефоне мелодию из сцены в ванной в “Психо”. Несносный мальчишка, но кое в чем от него все-таки есть толк. Ричард говорит, что по-прежнему никак не может поехать. Что-то срочное вроде практического семинара по осознанности. Мне кажется или “срочный семинар по осознанности” – это какая-то путаница в понятиях? Меня бесит, что будущий психолог Ричард так печется о благополучии всего света, но при этом, черт побери, совершенно забросил собственных родителей. Так и подмывает ответить ему, что на этот раз я не стану выслушивать его отговорки, но в сообщениях, которые Дональд оставляет на автоответчике, все чаще звучат извинения, и я начинаю подозревать худшее. В конце концов, можно совместить поездку в Ротли с визитом к маме, до нее оттуда пятьдесят миль.

Дональд обмолвился, что электроодеяло, которое мы им подарили несколько лет назад, окончательно вышло из строя, поэтому я заезжаю в универмаг за новым. У свекров так холодно, что одеяло с подогревом не роскошь, а необходимость.

– Не хотите завести новую кредитную карту нашего магазина? – предлагает продавец.

Разумеется, хочу. Другие женщины в моем возрасте переключаются на выпивку, молодых любовников или раскраски, я же подсела на “Джон Льюис”. Говорят, героин помогает позабыть о любых проблемах. Именно это и происходит со мной в отделе декоративных тканей “Джон Льюис”. Я заполняю анкету на получение кредитки магазина и через несколько минут с удивлением и смущением узнаю, что мне отказано. Продавец добавляет, что не имеет права раскрыть мне причину, но, когда я требую позвать управляющего, бормочет еле слышно, что это как-то связано с моим кредитным рейтингом.

Захожу на их сайт, проверяю кредитный рейтинг и выясняю, что ниже просто некуда, разве что если бы я умерла. Хотя и у покойника он был бы лучше.

(Рой, пожалуйста, припомни, нет ли у меня неоплаченных счетов? Кредитных карт? Когда я в последний раз проверяла выписку с банковского счета, все было в порядке. Рой, помоги, пожалуйста, это же просто смешно. Рой?)



14:00

Вокзал в Лидсе. На выходе вижу Дональда, который ждет меня у турникетов. Его невозможно не заметить. Для человека, которому вот-вот стукнет девяносто, он держится на удивление прямо – то, что называют военной выправкой. (А у нас вместо этого что, компьютерная сутулость?) Он уже не такой высокий, как тогда, когда мы с ним познакомились, но сразу понятно, какая у него была замечательная осанка. Дональд в твидовом пальто с замшевым коричневым воротником, теперь таких почти уже не носят. Отбирает у меня чемодан, и возникает заминка, неловкость, как часто бывает с пожилыми людьми, – ты медлишь, потому что не можешь решить, стоит ли отдавать чемодан или лучше все-таки настоять на том, что понесешь сама, поскольку ясно, что ты с этим справишься гораздо лучше. Но поступить так значило бы лишить Дональда его природной роли джентльмена. А этого мне совсем не хочется, так что я говорю спасибо и передаю чемодан в его дрожащую руку.

На извилистой дороге в Ротли меня за каждым поворотом подкарауливают воспоминания. Например, как Ричард впервые привез меня домой, чтобы познакомить с родителями. Мы тогда занимались сексом по три раза на дню, из постели вылезали, только чтобы поесть и сходить на работу. Барбара отлично знала, что мы живем вместе, в крошечной квартирке над прачечной самообслуживания в Хэкни, но поселила меня в комнатушке с целомудренной односпальной кроватью с насупленным изголовьем из коричневого дерева. В той самой комнате, куда относят все ненужные и громоздкие подарки и дрянные лампы, выбросить которые ни у кого не хватает духу. Когда все заснули, Ричард прокрался ко мне и мы ужасно веселились, пытаясь трахаться так, чтобы кровать не тряслась и не скрипели пружины, бескорыстные Барбарины осведомители. Если я правильно помню, мы так хохотали, что в конце концов оставили всякие попытки и просто лежали разговаривали.

А потом в декабре мы привезли сюда маленькую Эмили. И гадать не надо, в каком году это было, в девяносто восьмом, потому что Эм скоро исполнится семнадцать. На холмах лежал снег, и в том, что мы привезли сюда этого нового человечка знакомиться с бабушкой и дедушкой, было что-то волшебное. Барбара растаяла с первого же взгляда на дивный розовый бутончик на розовом чепчике и нарядную кофточку в тон. У нее-то самой сыновья, и думаю, что такой подчеркнуто женственной женщине, как Барбара, было непросто их воспитывать. Ко мне она лучше относиться не стала, но Эмили полюбила всем сердцем и всегда ее защищала.

– Почти приехали. Необязательно цепляться за сиденье, Кейт, – говорит Дональд. Я разжимаю пальцы и изо всех сил стараюсь не паниковать, потому что руль мой свекор держит даже не одной рукой, а одним пальцем. Он знает эту дорогу, наверное, дольше, чем я на свете живу.

Когда он отпирает заднюю дверь и мы входим на кухню, я столбенею. Царство Барбары, откуда она, точно милостивый самодержец, правила семьей, выглядит хуже съемной квартиры какого-нибудь студента. Все поверхности заставлены тарелками, кастрюлями, консервными банками вперемешку со столовыми приборами. Я повожу носом и чувствую едкий запах мочи. Смотрю на собачью лежанку в поисках виновника. Лежанка на месте, возле печи, но тут я вдруг вспоминаю, что Джема пришлось усыпить еще весной: у колли отнялись задние лапы.

– Посмотри, кого я тебе привел, дорогая. К нам в гости приехала Кейт, правда же, это замечательно?

Барбара сидит в клетчатом кресле с высокой спинкой, которое раньше стояло в гостиной. Я замечаю на кухне и прочую мебель из разных комнат. Ни дать ни взять лавка старьевщика.

– Она у нас сегодня умница, правда, Барбара? – громко произносит Дональд отчасти для меня, отчасти, пожалуй, для себя самого и отчасти для того, чтобы добиться ответа от пожилой леди.

С прошлого лета, когда мы все вместе неделю отдыхали в Корнуолле, Барбара изменилась до неузнаваемости. Она угасает со страшной скоростью. Ее волосы, всегда безукоризненно завитые после еженедельного визита к парикмахеру, поредели и обвисли.

– Поздоровайся, Барбара, а не то Кейт подумает, что ты ее не узнаешь! Она ведь проделала такой путь, чтобы нас навестить.

Я не знаю, что еще тут можно сделать, а потому сажусь на табурет возле Барбары и беру ее за скрюченную руку. Барбара смотрит на меня с детским любопытством, глаза блестят, как дымчатые стеклянные шарики, которые я собирала в школе.

– Ну что, я приготовлю нам чаю? Барбара, я говорю Кейт, что сделаю нам всем чаю. Кейт, или тебе лучше кофе? Ричард вроде бы любил кофе, пока не увлекся новыми идеями и не начал пить все эти странные отвары. Ромашковые, верно?

– Я буду чай, спасибо, Дональд. Обычный, спасибо. Ричард просит его извинить, но у него учеба.

Как же я рада, что он не поехал. Невозможно представить, что бы почувствовал Ричард, увидев родителей на развалинах их жизни.

– Я вижу, Кейт, ты заметила лежанку Джема. Давно пора ее выбросить, но… Да и Барбара думает, что Джем все еще с нами, правда, милая? Шестнадцать лет он у нас прожил. Лучшего друга нельзя было и желать. Мне так не хватает наших прогулок, – вздыхает Дональд. – С собакой все-таки волей-неволей выбираешься из дома. Но заводить новую было бы неправильно. В нашем-то возрасте.

Я беру у Дональда чашку чая, оглядываюсь в поисках свободного места, куда бы ее приткнуть, но некуда. Еще одно воспоминание: Барбара, неумолимая, точно дворник на лобовом стекле, кухонным полотенцем натирает столешницы, и не дай тебе бог на несколько секунд опустить на них хотя бы блюдечко или бокал вина без подставки. Она терпеть не могла, когда на столе что-то стояло. Когда дети были маленькие и мы привозили их сюда, я не знала ни минуты покоя, только и делала, что убирала, потому что бабушка расстраивалась из-за каждой пролитой капли.

Дональд замечает, как я ищу, куда поставить чашку.

– Мы решили, Кейт, поскольку Барбара теперь не всегда помнит, в каком шкафчике что стоит, выставить все на стол, чтобы ей было видно. И если ей нужна кастрюля для супа, не надо вспоминать, в каком она шкафчике, потому что вот она.


– Это вы отлично придумали, – отвечаю я. – Это вы отлично придумали, Барбара, правильно сделали, что выставили все на стол, чтобы сразу было видно. Так ведь проще искать, правда, Барбара? Если честно, мне бы такое тоже не помешало.

– Сейчас придет Маргарет, наша новая помощница, – говорит Дональд. – Барбара, я говорю, что сейчас придет Маргарет, тебе ведь нравится Маргарет, правда?

Пожилая леди улыбается.

Дональд отводит меня в сторонку. Уж не знаю зачем, поскольку Барбара если бы и услышала, то, скорее всего, не поняла. Маргарет, сообщает Дональд, очень славная. Намного лучше Эдны, той иностранки, с которой Барбара не поладила.

– Эрны?

– Да. Она грубила. И к тому же еще и курила.

Барбаре, похоже, нравится Маргарет, насколько теперь вообще можно судить о том, что Барбаре что-то нравится, и я вспоминаю перепалку с сотрудницей социальной службы Ротли по поводу новой помощницы. По крайней мере, я хоть немного помогла, поскольку положение у них явно отчаянное, куда хуже, чем Дональд отважился признаться по телефону.

Наконец, к моему облегчению, приходит Маргарет и затевает веселую возню: ведет Барбару мыться, посылает Дональда с рецептом в аптеку. Я думала позвонить Ричарду и рассказать, как обстоят дела, но мобильный здесь не ловит, а домашний телефон не найти. Вместо этого беру пылесос, швабру, набираю ведро горячей воды, добавляю туда моющее средство и принимаюсь яростно тереть пол, как терла бы его Барбара, если бы по-прежнему была с нами.

– Они так долго не протянут, – говорит мне на прощанье Маргарет, надевая пальто. – Дональд о ней, конечно, заботится, но у него силы уже не те. Если продать дом, им хватит денег, чтобы поселиться в каком-нибудь достойном месте, где за ними будет уход. Нужно выставить дом на продажу, но сперва хорошенько прибрать. Вы ведь скажете мужу?



На следующее утро Дональд настаивает на том, чтобы отвезти меня на вокзал, хотя мне бы не хотелось, чтобы он оставлял Барбару одну даже на десять минут. Он несет мой чемодан до турникетов и чмокает меня на прощанье в щеку, уколов щетиной.

– Что тут скажешь, старость – не радость, – говорит он обычным голосом, поскольку теперь не надо кричать, как в мегафон, чтобы услышала Барбара. – Мы с Барбарой свое пожили. Пока молода, надо жить в удовольствие, дорогая Кейт, – напутствует он.

– Я не молода, – возражаю я, но пожилой джентльмен уже направился к парковке, подняв воротник пальто от пронизывающего ветра.

Я же еду к матери; сидя в вагоне и глядя, как холмы за окном расплываются в зеленое пятно, ловлю себя на мысли: никогда бы не подумала, что настанет время, и я буду скучать по Барбариному снисходительному тону и вечным придиркам. Но я скучаю. Увидеть ее такой, как сейчас, пропавшей без вести, хоть и предположительно живой, в самом сердце ее владений, так же страшно, как узреть призрак будущего Рождества. Обещаю себе общаться с мамой как можно сердечнее, даже если она выведет меня из терпения своими рассуждениями о том, какие шторы или ковер все-таки купить, те или эти.

С родителями ведь всегда так, правда? Годами они действуют нам на нервы своими унылыми, похожими одна на другую байками, точно из “Дня сурка”, про Джоя с почты и его лысеющую таксу Дуки. “Кстати, я тебе рассказывала смешную историю про синоптика Майкла Фиша?” Да, причем раз семьсот. И ты думаешь: я в глаза не видела Джоя с почты, у меня уже нет сил слушать про его лысую таксу, чтоб ее машина задавила. А потом вдруг что-то происходит, и все меняется. Они падают, у них случается инсульт, в мозгу заедает какая-нибудь крошечная шестеренка, и вот ты уже скучаешь по их нудным побасенкам, доводящим до белого каления. По тем годам, когда все было как всегда. По тем годам, когда ты еще не знала, что будет дальше.

Одно из преимуществ молодости в том, что это знание скрыто от тебя. По-моему, так и должно быть, потому что все это чертовски грустно.

У меня не было возможности проверить электронную почту со вчерашнего дня, когда Дональд встретил меня на вокзале. Здесь связь получше. Просматриваю входящие. Письмо от Кэнди. Два от Дебры (Тема: Пристрели меня!). Одно от Эмили – спрашивает, куда я засунула ее черные замшевые сапоги (между прочим, мадам, это мои сапоги!). Одно от Бена – спрашивает, заберу ли я его с тренировки (он вообще заметил, что я уехала?). Одно от Ричарда – сообщает, что он с этой своей задрыгой-коллегой в ноябре организует в Англси выездной семинар по медитации (что? они же там сдохнут от холода). Одно от поставщиков гипоаллергенного собачьего корма: “Мы по вам соскучились!” Одно по поводу моего жуткого кредитного рейтинга. Одно из телефонной компании по поводу “небывалого уровня расходов”. Какого еще небывалого уровня расходов? (Рой, я ведь тебя просила разобраться с этим!) Еще одно письмо обещает мне помочь побороть “страх показать всем «крылья» на руках во время праздников”. Вот спасибо. И наконец, наконец, письмо от Клэр Эшли. То самое, которого я ждала. Давай, Кейт, открывай. И дело с концом.



От кого: Клэр Эшли

Кому: Кейт Редди

Тема: Вакансия “ЭМ Ройал”

Дорогая Кейт, рада вам сообщить…



Это она-то рада? А представьте, что чувствую я. О, спасибо, спасибо!!! Пробегаю глазами до конца: деньги неплохие, больше, чем я ожидала. Меня берут на место сотрудницы, которая уходит в отпуск по уходу за ребенком, для начала на полгода, но если все будет хорошо, контракт, возможно, продлят. Когда нужно выйти на работу: чем скорее, тем лучше, если, конечно, это удобно.

Да, о да, это более чем удобно.



От кого: Кейт Редди

Кому: Кэнди Страттон

Копия: Дебра Ричардсон, Салли Картер

Тема: Старая тетка в шоке от новой работы

Урааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааа!



“Йентл”. Рой убежден, что именно так называется фильм, в котором Барбра Стрейзанд переодевается в парня.

Рой считает, что актрису, похожую на дочь Салли, зовут Пенелопа Крус.





9. Настоящая подделка