Что же тут сложного?
Часть 15 из 65 Информация о книге
От кого: Дебра Ричардсон Кому: Кейт Редди Тема: Новая работа? Ну что? Ты снова включилась в борьбу за место под солнцем? И мне теперь страдать в одиночестве? Пожалуйста, напиши как можно скорее. Х Д. От кого: Кэнди Страттон Кому: Кейт Редди Тема: Собеседование Дорогая, не томи. Бьюсь об заклад, ты их порвала – а может, послала, что тоже неплохо. Можно ли еще шутить про минет, даже если ты последняя женщина в Нью-Йорке, которая считает себя гетеросексуальной? Даже и не знаю. Если тебя не возьмут на эту работу, значит, возьмут на следующую. Вот те крест. Я верю в это больше, чем в пользу диет. ХХ К. Салли – Кейт Весь день думаю о тебе. Надеюсь, что все прошло хорошо и пластырь с тестостероном, который тебе прислала подруга, сделал свое дело. Коко скучает по Ленни. Ну что, может, в субботу днем? Х С. Ричард – Кейт Во сколько ты вернешься? Петр куда-то переложил мое велооборудование, чтобы добраться до щитка, и теперь я не могу найти криптонитовый замок. Эмили что-то говорила о своей папке с рисунками? Надеюсь, собеседование прошло удачно. Х Р. Вторник, 06:28 Сегодня у меня тест в фитнес-клубе, настроения нет, но Конор хочет записать мои результаты. Нужно вернуться домой, чтобы успеть отвезти Бена с барабанами на репетицию школьного оркестра для рождественского концерта. (Уже Рождество? Я об этом еще даже не задумывалась.) Вытаскивая себя из постели, чувствую, как проседают под ногами трехсотлетние дубовые половицы. Петр обещает выровнять пол, только надо снять половицы, заменить балки, после чего уложить половицы обратно, но это обойдется нам в какую-то головокружительную, невообразимую сумму. Мы не можем себе такого позволить, пока Ричард учится, а я не найду высокооплачиваемую работу, но найду ли, ведь от “ЭМ Ройал” по-прежнему ни ответа ни привета. Так что каждую ночь дойти от кровати до туалета все равно что в шторм прогуляться по палубе линкора “Виктория”. Ричард говорит, что современный пол стоил бы гораздо дешевле, мебель в спальне тогда не кренилась бы, как пьяная, и наша кровать не стояла бы на крутом откосе с кирпичами под ножками, чтобы мы могли спать на относительно ровной поверхности. Но я обожаю половицы и ни за что с ними не расстанусь, мне нравятся их щедрая ширина, их узловатая кривизна, повреждения, которые нанесло им время, жизнь, которая на них происходила, истории, которые они могут рассказать. Ну да, они ветхие, провисшие, их замучаешься ремонтировать, – но не таково ли и мое тазовое дно? И я никогда не променяю его на дешевый современный аналог. 06:43 В темноте еду в фитнес-клуб, одевшись в новенькие легинсы до середины икры, которые в магазине смотрелись спортивно и по-молодежному. В порыве оптимизма купила меньший размер, который оказался мне слишком мал, легинсы едва прикрывают колени. Вид у меня нелепый, ни дать ни взять Большая Птица[40], разве что не такая беззаботная. Чтобы как-то это компенсировать, надела самую длинную свою футболку и флиску, в которой гуляю с собакой. Конор ждет меня в ярко освещенном зале кардиотренировок. На экране большого телевизора на стене Ариана Гранде (размер XXS, ножки-спички) крутит педали велотренажера. “Тут нечего бояться”, – успокаивает меня Конор. Тест нужен исключительно для оценки моего уровня мотивации и ответственности в том, что касается диеты и упражнений. Жировой слой Конор измерит кронциркулем. Тут нечего бояться, правильно? Кронциркуль щиплет меня за талию, точно краб, но мне ничуть не больно, меня защищает толстый, как у морских животных, слой подкожного жира. (“Я тюлениха! Хы-хы-хы-арошая девочка!”) Конор спрашивает, сколько, по моему мнению, я вешу. Я прикидываю худший сценарий и мысленно отнимаю пару фунтов. Увы, все оказывается куда печальнее. Конор поправляет шкалу, дюйм за пугающим дюймом, все дальше и дальше от моих представлений о Гранде. Заметив мою досаду, любезно интересуется, не хочу ли я снять что-то из одежды, будто это поможет. Я отказываюсь, кутаюсь во флиску, покрытую шерстью Ленни, словно надеясь, что та меня защитит. Пусть никто не видит моего позора. Мне искренне не хочется смущать этого гениального гиганта, но я готова разрыдаться от разочарования. Долгие годы, поясняю я Конору, я весила менее девяти стоунов. Потом появились два крупных младенца, за которыми мне частенько приходилось доедать (ну ладно, просто есть). Я прибавила несколько фунтов, но ничего страшного в этом не было, поскольку я работала по четырнадцать часов в день. Потом уволилась, а значит, отпала и необходимость втискиваться в рабочий костюм, и я перестала следить за тем, что ем. С началом же перименопаузы – то есть около года назад – я словно раздулась без видимых причин. И вот теперь, после того как я несколько недель истязала себя тренировками и во всем себе отказывала, сахара даже в рот не брала! – все равно вешу больше, чем в самом страшном своем кошмаре. На это Конор отвечает, что в моем возрасте тело реагирует медленнее. Поэтому некорректно сравнивать меня сейчас и меня в тридцать лет. – Ваше тело меняется, Кейт, в этом нет никаких сомнений, просто весы пока этого не показывают. И не забывайте: мышцы весят больше, чем жир. Наберитесь терпения. Он подводит меня к велотренажеру, и я принимаюсь за дело, завороженная Арианой Гранде, которая при полном макияже так крутит педали, что нарощенные волосы разлетаются. Что хорошо без малого в пятьдесят (примечание для Роя: пожалуйста, напоминай мне время от времени, что в пятидесятилетии есть и хорошее), так это то, что я знаю: мне так не выглядеть никогда. И меня это ни капли не расстраивает. Какое же это счастье – наконец-то не переживать из-за внешности. Поневоле ловлю себя на мысли: вдруг ровесницы Эмили считают себя обязанными во что бы то ни стало походить на такой вот отретушированный идеал? Каково им приходится? Эм на выходных идет с Лиззи и другими девочками на концерт Тейлор Свифт. Я думала, она будет рада-радешенька, но она закрывается у себя в комнате, а стоит мне попытаться войти, орет на меня. Когда я вчера пришла пожелать ей спокойной ночи, на двери обнаружилась табличка “Посторонним вход запрещен”. 07:56 Когда я возвращаюсь домой, Бен мечется по кухне и причитает, что в доме нет хлопьев. Хлопья в доме есть. Нет только хлопьев с шоколадом – как там их, то ли “Пристрастие”, то ли как-то еще, – которые я строго-настрого запретила после того, как посмотрела новый документальный фильм о детском ожирении. Бен унаследовал тонкую и гибкую отцовскую фигуру, но на внутренних органах тоже порой откладывается жир. Висцеральный. Ха! Это я и без Роя помню. Слово-то какое, даже звучит опасно, точно отравленная стрела. Наверное, у меня и такой тоже есть. – Не буду я есть эти сраные мюсли, – раненым бизоном ревет Бен. – Бен, пожалуйста… – Да в этом бардаке вообще ничего не найти! – К Рождеству будет порядок. У Петра дело спорится, так что он успеет закончить нашу новую кухню, правда, Петр? Я повышаю голос, чтобы меня услышал распростертый на полу мастер. Видны лишь ноги в темно-синих джинсах, торчащие из-под раковины, – точнее, того места, где стояла бы раковина, будь она у нас. Пуговица на джинсах расстегнута, черная футболка задралась, открыв плоский бледный живот в кудрявых черных волосах, которые спускаются к… Нет, Кейт, дальше не надо. И о чем ты только думаешь? Петр выглядывает из-под шкафа и весело нам машет. – Поверь маме, Бен, Рождество матери всегда делают идеально. 08:10 Везу Бена в школу, одновременно делаю дыхательную гимнастику. Выдохнуть на счет десять. Мы рано выехали, но уже опаздываем, потому что Ринго Старр забыл барабанные палочки, нам пришлось возвращаться за ними, а теперь бешеные пробки. Бен сидит рядом со мной, на пассажирском сиденье, что-то пишет в лежащей на коленях линованной тетради. – Дорогой, пристегнись, пожалуйста. Это домашняя работа? – Угу. – Тебе пора взяться за ум. Нельзя все время откладывать задания до последней минуты, этого уже недостаточно. Бен вздыхает, как способен лишь четырнадцатилетний подросток, бесконечно уставший от неизмеримой, непроходимой тупости старших. – Мам, ну ты что, в моем возрасте никто еще толком не учится. Кроме азиатов. Я вздрагиваю. – Это еще что за разговоры? Азиаты, значит, занимаются, а ты почему не можешь? Я представляю себе будущее, в котором транснациональными корпорациями управляют китайцы и индусы, а Британия превратилась в гигантский колл-центр, где работают белые оболтусы, типа моего, – которые даже по-английски говорят с ошибками и ходят в разных носках. – Все начинают учиться только в одиннадцатом классе, мам. – Между прочим, я в твоем возрасте прилежно училась. У меня выбора другого не было. Никто меня с ложечки не кормил и за меня ничего не делал. Каждый понедельник утром мы писали контрольную по французским глаголам, и не дай тебе бог… Поворачиваюсь к Бену и вижу, что он играет на невидимой скрипке – печальная мелодия к фильму о мамином нищем детстве, истории о том, как она всего добилась своим трудом, над которой мои дети так любят смеяться. – Может, хватит? Я ничего смешного не сказала. – Вот только не надо на мне срываться, потому что ты паришься, что тебя не взяли на работу, ладно? Это нечестно. – Пока что неизвестно, взяли меня или нет, – возражаю я, но мой мальчик уже выпрыгнул из машины, достал из багажника барабаны и потащил их к школьному залу. И даже не обернулся на прощанье. Я вам передать не могу, до чего мне больно расставаться с ним вот так. Ужасно больно. От кого: Кейт Редди Кому: Кэнди Страттон Тема: Собеседование От “ЭМ Ройал” по-прежнему ни ответа ни привета. Замучилась ждать, если честно. Завтра официально оставлю всякую надежду, сожгу справочник женского клуба и брошусь на погребальный костер карьеры. Из других новостей – налепила твой тестостероновый пластырь и впервые за год испытала хоть какое-то сексуальное влечение. К нашему мастеру-поляку. Я бы, конечно, его прогнала, но мне нужно, чтобы к Рождеству он закончил кухню. И что прикажешь делать? Х Кейт