#черная_полка

— Наш Уолтер Уайт безвременно скончался! — Афиногенов уселся на парту перед носом у Кати.

Она не заметила, как он подошел — они с Лизкой низко склонились над фенечкой, Катя завязывала ей на запястье узелок.

— Фу, дурак, что пугаешь? — Лиза дернулась, и конец нитки остался в Катиных руках.

— …как выдающийся химик! — широко и беспечно улыбался Ромка.

— Да что ты из себя вечно идиота корчишь? — Катя замахнулась кулаком, но он по-спортивному быстро перегруппировался и соскочил с парты.

— Ты, Белова, что-то совсем зазналась. Все у тебя идиоты или недоумки. Кроме твоего ненаглядного Губошлепа. Ой, прости, Сологуба.

— Что ты там про химию?

— Не скажу! — крикнул Афиногенов уже из коридора. — Идите сами смотреть кино на второй этаж!

Катя с Лизой переглянулись. После того ужасного урока, который закончился для Кати на площадке с турниками, прошло чуть меньше месяца. В следующий раз она встретилась с Ольгой Викторовной вместе с Ириной Сергеевной, классным руководителем — в кабинете с лиловыми шторами и квадратными рамочками на стенах, в которых были намертво закреплены нюансы методического мастерства. Избегая взгляда химички, Катя на протяжении всего разговора изучала цитаты знаменитых педагогов. Она вышла из кабинета на подгибающихся ногах, повторяя про себя как в бреду: урок — оригинальное педагогическое произведение, кропотливый труд, творческий акт…

— Пошли, — прошептала Катя, и с Лизой они вышли из класса.

В школе было до странности тихо, словно все — и учителя, и ученики — собрались в одном месте для важного мероприятия. Девочки спустились на второй этаж, почти никого не встретив.

Дверь в учительскую была полуоткрыта, оттуда доносились голоса, но из обрывков фраз сложно было что-то понять. «Это еще надо доказать!» — неожиданно громко воскликнула завуч Наталья Николаевна. «Потом будете разбираться с доказательствами! Где Сергей Павлович, кто сегодня отвечает за монитор? Срочно его сюда!» — перебили ее. Катя напрягла слух, но дверь резко захлопнули. Они побежали дальше, в центральный холл, где на стене висел широкий плазменный экран — информационное табло школы. Обычно экран хвастался достижениями, поздравлял заслуженных, объявлял конкурсы, зазывал на концерты и соревнования. Но сегодня он, видимо, транслировал что-то из ряда вон выходящее, потому что перед ним собралась плотная толпа старшеклассников. Все молчали.

— Что там, что там? — шептала Лизка, которая из-за своего роста ничего не видела.

Экран был разделен на две половины, в каждой шел текст, по-видимому, одинаковый, мелькали химические формулы и расчеты. Кто-то за невидимым компьютером обновлял страницы, и на экране возникали графики, картинки, потом снова текст. Вверху экрана была неподвижная надпись крупным шрифтом: «Войтенко Ольга Викторовна, „Синтез новых биологически активных производных фосфорных кислот“, диссертация на соискание ученой степени кандидата химических наук. Дата защиты, научный руководитель, официальные оппоненты…»

Текст в обеих колонках вдруг стал крупнее и больше не менялся. Стоявший рядом с Катей десятиклассник щелкнул языком.

— Один к одному! Полностью списано.

— Да что происходит? — Катя поискала глазами Афиногенова — тот стоял в углу с парнями и что-то горячо им объяснял.

Народу прибывало, теперь уже весь холл был заполнен школьниками, при этом учителей видно не было. Гул нарастал, послышались смешки. Прозвенел звонок, но на него не обратили внимания. Экран несколько раз мигнул, погас на несколько секунд, но снова включился. Трансляция продолжилась. Она вдруг увидела Диму — он некоторое время безучастно подпирал стену, поковырялся в телефоне, развернулся и пошел в сторону главной лестницы.

На экране высветился новый текст: «Комментарий эксперта. Обнаружены масштабные, до 90 % заимствования из оригинального исследования доктора наук Майгаловича И. Д. и из докторской диссертации Майгаловича И. Д., защита которой прошла в 2009 году на кафедре химии в Государственном Университете города…». Экран погас, теперь уже окончательно. Толпа возмущенно загудела, кто-то свистнул.

— Давай еще! Что там дальше?

— Что теперь будет-то? Чьи это шутки? Может, подстава? — шептались вокруг.

Катя с Лизой прорвались к Афиногенову.

— И что это было? Что за кино такое?

— Ты что, маленькая? Не понимаешь? Кто-то не поленился, раскопал инфу по диссеру Уайта. Теперь ей конец. Не видела, что ль, она все исследования скопипастила у какого-то дядьки! А где она сама, кстати? Чего-то не видать!

В холл вышла Наталья Николаевна. К тишине призывать не пришлось. Все словно ее и ждали — услышать официальное подтверждение или опровержение.

— Прошу всех разойтись по классам. В нашей школе произошло ЧП. Впервые за двадцать пять лет ее существования. Затронута честь всей школы, не только педагогов. Виновные будут найдены и наказаны. А если у кого-то есть вопросы к администрации, тех я жду в своем кабинете.

— Ну вот, грядут репрессии, — прошептал Ромка Кате, тихонько беря ее за руку.

В этот момент у Кати тренькнула эсэмэска. Она вырвала руку и достала телефон. Сообщение от Димки!

«химичка больше неопасна

на связи»



— Пошли в класс. — Ромка потянул Катю за рукав.

— Отстань. — Она резко крутанулась и понеслась по главной лестнице вниз, надеясь догнать Димку.

Он быстро шел к школьным воротам, уже одетый, с сумкой, как будто и не собирался возвращаться в школу.

— Дима, стой! Куда ты? — Она перескочила через две ступени и, уже понимая, что не остановит его, тем не менее снова закричала: — Стой!

И он вдруг остановился, правда, не в ответ на ее крик, а словно вспомнив что-то важное. Открыл сумку, вытащил

несколько листов и, разорвав их на четыре части, выбросил в урну. Потом вышел за ворота и сел в темно-серую машину. Порыв ветра подхватил бумагу, прибил обрывок к ногам Кати. «Индиви…», — прочитала она.

Это было все, что осталось от «Индивидуального плана обучения» учащегося 7-го «Б» класса Сологуба Д.






Глава 22




Инга дописывала статью для «Ведомостей», когда проснулся телефон. От звонка вздрогнула.

— Да, привет, Кирилл. Тьфу, стала бояться телефонных звонков.

— На тебя не похоже. А теперь слушай и решай, бояться тебе или нет. Зря мы в домушников сыграли. Я только что в лоб получил. Со всей силы.

Говорит тихо, но тон угрожающий. Слова жгут раскаленной яростью.

— Из-за меня?

— Хотел бы сказать, что нет. Но — да. Все, что прилетело, поймал всей рожей и туловищем. Дурак был, что не остановил тебя тогда, а надо было.

Кажется, он с удовольствием бы сдавил мое горло, попадись я ему сейчас.

— Да что случилось?

— Сухой остаток. Ты мне список переслала, помнишь? Я его оформил как запрос, в порядке статьи 4–21 УПК РФ. У начальства подписал — все-таки Большой театр, к ним президент ходит, они и послать могут. А Хрущ, полковник наш, аккуратный, иначе б в своем стуле не сидел. Он мне: «Тебе это нужно? Основания железобетонные?» Ну как жопой чуял.

Продолжает возить меня носом по подробностям. Ну почему, чуть что не так — так сразу тон хозяина, который злится на свою непутевую псину?

— Кира, не томи, что не так?

— Да все. Они даже мурыжить наш запрос не стали, в два дня подняли все — и документы, и описи. Так вот: рисуночки, про которые ты думала, что украли, лежат ровненько в положенных папочках на своих законных местах. И все у них в ажуре: документ, фондовый номер, артикул-шмарти-кул. А нам на бланке с конями ответ — идите на фиг всем отделением, у вас там, похоже, слишком буйная фантазия разыгралась и мания подозрительности. И ведь не мне, а полковнику нашему ответили. А уж он мне все объяснил — и кто я после этого, и куда поеду нести патрульную службу.

Ага. Проглотил ругательство, аж поперхнулся.

— Получается, я тебя подставила?

— Получается. Очень даже получается. А что мне на тебя злиться, сам по кругу виноват. Жужлев — тихий алкоголик с руками откуда надо. Работает в театре, подрабатывает в мастерской. Привлечь его можно только за неуплату налогов с трудовой деятельности.

— А убийства как же?

— Все связи, похоже, случайные. Даже если бы Жужлев весь театр вынес, нас бы это к Волохову с Подгорецким не приблизило, поняла?

— И ничего тебе не кажется странным?

— Мне кажется странным, что я тебя еще слушаю. Вот точно говорят — свяжешься с бабой, останешься без порток, а в моем печальном случае — еще и без погон.

Гудки.

Инга распахнула окно. Шел дождь, теплый, незлой, безветренный. Шуршала вода в листве, капли звонко отбивали чечетку на железном отливе. Пахло свежестью, мокрым асфальтом, влажной землей. Внизу плавно перемещались разноцветные круги зонтов, шваркали водопадами воды о тротуар машины. В облаках показались синие просветы. Инга выдавила улыбку: будет солнце, будет нормальная жизнь, все наладится.

Она набрала Штейна.

— Олежек, надо смотаться к Жужлеву. Ты сейчас где?

— Очень надо? — Штейн тяжело вздохнул.

— Необходимо.

— Смогу быть у тебя через полчаса, — мрачно сказал Штейн.

Инга соскочила с подоконника и помчалась в ванную. Прохладный душ всегда помогал ей сосредоточиться. Она заканчивала одеваться, когда снизу просигналил Штейн.

Что за идиотская привычка!

— Да иду уже. — Инга на ходу накинула плащ, схватила зонт и понеслась по лестнице.

Дождь почти перестал, но на улицах было полно воды.

— Опять затопило, как Камбоджу какую-то. Ну точно в джунглях живем. И когда у нас наконец будет мэр-коммунальщик? — Олег вышел из машины и тут же угодил в лужу. Чертыхнулся. Потряс ногой в воздухе.

— Ты как собака! — рассмеялась Инга.

— Зонт сюда. — Он открыл багажник, несколько капель тут же скатились ему за шиворот. — Блин! У меня аппаратура в салоне. Ты на какое время договорилась?