Черная смерть. Спецназовец из будущего
Часть 31 из 76 Информация о книге
— А ты теперича у них заместо подпевалы ходишь? — Какие обидные ваши слова, Хрисанф Петрович! А если бы тут, вместо меня, какой чужой человек был? Откуда он знает про вас? И не скажет господам солдатам, кто человек порядочный, а кто так… Обо всех вас думаю, а вы туда же… — Держи ужо… — дядька протянул ему какую-то бумагу с печатью. — Других документов у меня нет, извиняй… — А у него? — ткнул рукой Немков в мою сторону. — Щас, вот он так в лес, да за дровами, с документами и поперся! Дома они у него, в Нефедьево, это аккурат верст семьдесят, ежели напрямки лесом идти. Бывший бухгалтер подскочил к Вилли и что-то прошептал ему на ухо. — Больной? Чем он болен? Это не тиф? — Нет-нет, господин солдат! Тифа у нас в деревне нет! Он не может ходить… — Да? По-моему, так он просто симулянт… Сейчас я его вылечу… Он подскочил ко мне и сдернул на пол одеяло. — Встать! Быстро! Я с удивлением на него посмотрел. В принципе угрохать я его мог, вилка лежала под одеялом у правой руки. Удар в висок — и кранты! Перехвачу его карабин, и второму тоже карачун. А потом что? А потом плохо… Уйти не смогу, значит, амбец дядьке, да и всей деревне кисло будет. — Он хочет, чтобы вы встали! — прошептал мне Немков. — Интересно, как я смогу это сделать? У меня же ноги не ходят! — Ну, хоть пошевелитесь! Не лежите бревном! — Да не могу я! — Что он там бормочет? — немец терял терпение. — Он что — не хочет встать? Ну, так ляжет, причем окончательно! Он оттолкнул Немкова и вскинул карабин. — Скажите ему, что если не встанет, то я его убью! А ведь и выстрелит, с него станется. Вон глаза какие бешеные. Черт… не доброшу я отсюда вилку, веса в ней недостаточно. Максимум что сделаю, так это синяк набью. Эх, дядька Хрисанф, не вовремя ты мой наган заныкал! Солдат лязгнул затвором. Утюг? Далеко… не достать… Кружкой? Легкая, толку с нее чуть. Вилкой кидать? А потом они застрелят дядьку Хрисанфа, спалят дом. И пройдутся по деревне частым гребнем… И выйдет так, что это я спровоцировал их на эти действия. Нет, не будем кидать. И эффект почти нулевой, и на сельчанах потом немцы отыграются. Так что же, попросту помереть? Или снова сыграть в старую, еще с 1941 года игру? Бзынь! Выпавшая из Анькиных рук крынка с молоком долбанулась об пол… И правый бок немца окрасился в белый цвет! — Черт! Он внезапно подпрыгнул на месте и, бросив карабин, стал отряхивать свой мундир. Немков кинулся ему на помощь, подхватив с печки полотенце. — Отто! — Чего тебе? — раздался голос со двора. — Какого дьявола ты пропустил сюда эту девку?! — Был приказ — никого не выпускать. Про входящих ничего не говорилось. Да и потом, я же ее проверил. У нее ничего нет, кроме горшка с молоком. — Все это молоко теперь у меня на кителе и брюках! — Ну а я-то тут при чем? Продолжая ругать своего коллегу, Вилли вышел во двор. Хохочущий Гельмут тащил за ним его карабин. Немков выскочил следом, бросив мокрое полотенце на пол. Окаменевшая Анька прижалась спиной к простенку и не сводила с меня испуганных глаз. — Фу-у… пронесло… — дядька Хрисанф наклонился и поставил в угол топор, который он незаметно для всех держал за спиной. — Так вы его собирались… — Ну да! По кумполу и все тут. — А… остальные? — И они бы не ушли. Тесно в избе, с винтовкой не больно развернешься, а вот с топором… — Вставать скорее мне надо… — Скоро уже, не беги вперед паровоза… — Спасибо тебе, — повернулся я к Аньке. — Если б не ты со своим молоком… даже и не знаю, что бы тут произошло… Она отклеилась от стены и подошла ко мне. Внезапно ноги ее подкосились, и она упала на колени, уткнувшись лицом в мое одеяло. Плечи ее затряслись от рыданий. — Он же… он же вас убить хотел! — Ну, не убил же… — Как вы… так вот сидели и… и… ничего не делали? — Я мог бы ударить его, ну вот этой вилкой, например… Но тогда бы они убили дядьку Хрисанфа, по деревне пошли бы… — Все равно… так нельзя же ведь… Дядька подошел к ней и присел. Рука его погладила Аньку по затылку. — Ладно тебе сырость-то тут разводить… Обошлось, ну и слава богу… ГЛАВА 24 — Разрешите войти, товарищ полковник? — Входи, майор, присаживайся. Что долго так добирались-то? Я уж все жданки съел! — Колесо в машине пробило. Пока снимали, пока чинили… Вот час незаметно и пролетел… — Незаметно… Это для вас, молодых, время незаметно летит. А я каждый час неизвестности всем сердцем чувствую. Ладно, об этом в другой раз поговорим. Рапорт я твой читал, мне его курьер сразу же после вашего приземления и привез. Так что пока вы там разгружались да собирались, я уже все посмотреть сумел. Скажу сразу, сделали вы все, что могли, и даже чуть больше. Претензий, несмотря на то, что основную часть задания вы так и не выполнили, у меня к тебе нет. Учитывая того, кто вам там противостоял, удивительно, что вы вообще назад вырвались. Думаю, что руководство мою точку зрения поддержит. Теперь давай, Виктор, рассказывай мне о том, чего ты в рапорте не написал. Я тебя уже не первый год знаю — того, что не проверено, в документе отражено не будет. Ведь так? — Так, Михаил Николаевич. Сами же меня этому и учили. — Не скромничай. И талантов своих не преуменьшай. Ты и сам — тот еще подарок и до меня был… давай, как сыщики из МУРа говорят, колись! — Даже и не знаю, Михаил Николаевич, с чего начинать… — Вот с начала и давай. — Если честно, товарищ полковник, то я вообще не понимаю, как мы в зону вошли. — То есть? — А то, товарищ полковник, что охрану там ставили далеко не дилетанты. Один тот факт, что немцы даже окопов не рыли, а сразу в готовые сели, вам ничего не говорит? То, что линии связи заранее проложены были, провода кое-где уже и травой заросли, как вам? То, что все эти позиции заранее были немцами подготовлены и вовсе не для случая с Леоновым? Да и ставили охрану там уж точно не вчерашние школьники. — Ну, майор, твоих ребят тоже школьниками назвать нельзя. — Согласен. Только вот, товарищ полковник, что я скажу. Если бы немцы не хотели нас внутрь пропустить, то и не пропустили бы. — Так… продолжай… — У меня вообще впечатление сложилось, что охрана эта имела своей целью не предотвращение проникновения кого бы то ни было в зону, а воспрепятствование его уходу оттуда. Ведь даже сектора стрельбы были расчищены для стрельбы вовнутрь охраняемого периметра, а не наружу!