Челтенхэм

– Сначала – сиртаки. Слышишь музыку?

– Но я плохо танцую, – закручинился Флетчер.

– Нет, нет, Тимми, ты прекрасен. И ты сам сейчас это почувствуешь.

В самом деле, генерал ощутил во всем теле такую приятную легкость и гибкость, что без труда проплясал вдоль коридора то, что посчитал за сиртаки, а потом – джигу.

– Теперь финал, – торжественно объявила фея. – Ирландская чечетка, а за ней, Тимми, тебя ждет блаженство.

И Слон старательно приступил к делу, но вместо блаженства его настигли опомнившиеся сотрудники, которые, несмотря на отчаянное сопротивление, скрутили генерала, вкатили ему лошадиную дозу успокоительного и зафиксировали на койке в клиническом корпусе, где он уже через час пришел в себя, причем без каких бы то ни было последствий для здоровья.

– Где Терра-Эттин? – первым делом прорычал он, освободившись от ремней с мягкой подкладкой.

– Улетел на совещание в Квебек. Завтра вернется. Но вам, генерал, следует оставаться в постели как минимум еще сутки.

Наутро Флетчер просмотрел запись собственных чудес и похолодел – ему было ясно, что этот ролик уже видело все Управление до последнего охранника и лаборанта. В десять ему по специальной линии позвонил сенатор Бербедж, председатель Комиссии по Безопасности.

– Тим, – сказал он вполне спокойным тоном. – На моей памяти директора СБК выкидывали разные коленца, но ты перещеголял всех. Пойми, эти люди должны работать, а не воевать с начальством. То, что они делают, сейчас очень важно. Постарайся это уяснить. Не заставляй меня думать, что мы ошиблись с твоим назначением.

Слон грозно засопел и отправился к себе в кабинет.

– Когда прилетает Терра-Эттин? – спросил он капитана Уилсона.

– Самолет садится ровно в полдень в Кардиффе, – несколько смущенно отвечал Уилсон. – Генерал, сэр, позвольте сказать. У этого человека дурацкие шутки, но его здесь очень любят, и он пользуется большим авторитетом… Я думаю…

– Уилсон, думать буду я, – оборвал его Слон. – Это не ваша компетенция. Отправить в аэропорт группу захвата и бригаду снайперов. Пусть занимают позицию и ждут команды. Поднять первый эшелон сил обеспечения. Доклад через пятнадцать минут.

Ах, напрасно Тимоти Флетчер сказал такие слова. Дома стены помогают, а Херефордский замок и был родным домом для Диноэла, и стены здесь были ох как непросты. Капитан оказался мудрее генерала, и послушайся Слон своего преданного секретаря, возможно, сидеть бы ему в своем директорском кресле до пенсии. Чувство юмора и милосердие были бы в этой ситуации самой разумной политикой. Но увы.

Слон вошел в кабинет, обдумывая план изощренной дисциплинарной мести, и был этот план страшен, но и ему не было суждено осуществиться. Помешала одна маленькая деталь. Деталь эта была миниатюрной капсулой, спрятанной в тончайшей игле, а игла была зажата между пальцев Диноэла, когда он тренированной ладонью молодецки треснул Слона по загривку. Из-за удара и встряски при контакте со столом – единственной формой Контакта, удавшейся Слону на его новой службе, – он не заметил легчайшего укола, и коварная малютка отправилась в путешествие по церебральным сосудам Тимоти Флетчера. Там она и затаилась, ожидая разрешения конфликта. Конфликт не разрешился, капсула огорчилась и растворилась. Слон Флетчер вновь узрел перед собой вчерашнюю богиню.

– Тимми, – со страстью сказала она, – куда же ты скрылся в самый интересный момент? Ты прошел посвящение, и твое блаженство ждет тебя. Снимай это с себя, и пойдем. Сегодня можешь взять с собой оружие, нам никто не должен помешать.

На сей раз не только камеры слежения, но и все приникшие к окнам сотрудники, и даже проходивший над этим районом спутник, славший информацию по каналу прямого эфира, могли наблюдать, как по прихваченному инеем травяному квадрату Херефордского двора проскакал генерал Флетчер, одетый, так сказать, лишь в девятимиллиметровую «беретту». Горячие головы, даже рискуя нарваться на пулю, предлагали вмешаться немедленно, но люди, более умудренные опытом, останавливали их, советуя подождать и помня, что шутки Диноэла, несмотря на весь их дурной тон, до смертоубийства все-таки не доходили. И они оказались правы.

– Обними же меня, – сладострастно простонала богиня. – О, как ты силен! Войди же, войди и обрети наслаждение, какого ты еще не испытывал… Что, уже? Тогда брось пистолет, он тебе больше не нужен.

Экстренная группа СиАй, досмотрев, как Слон достиг наслаждения нехитрым и знакомым каждому подростку способом, налетела как вихрь и унесла с глаз долой и самого генерала, и брошенный на траву пистолет. Когда подъехавший спустя два часа Диноэл деликатно осведомился у капитана Уилсона, может ли шеф СБК принять его согласно вчерашней договоренности, секретарь, глядя на контактера потрясенно и с изрядной долей уважения, сообщил, что генерал Флетчер внезапно плохо себя почувствовал и был срочно отправлен в госпиталь на обследование. В Институт Слон уже больше никогда не вернулся, но и проект «Спектр» тоже надолго залег под сукно.

Вытащила его оттуда война, а пуще того, проблемы послевоенного кавардака и анархии. «Спектр» утвердили мгновенно, да еще с таким финансированием и полномочиями, какие в тихом-мирном тридцать шестом никому и во сне не снились. Самого первого и поверхностного ознакомления с кромвелевскими архивами (большая часть документации, естественно, исчезла, но и уцелевшего было достаточно, чтобы оценить масштаб опасности) хватило, чтобы Диноэлу и его людям разрешили практически все. Даже в самых деревянных чиновничьих головах достало разумения сообразить, какая малость отделяет Землю от почетного места в бесконечном списке погибших цивилизаций.





* * *


Была и еще одна ступенька к выходу из юношески-романтической эйфории. С немалым запозданием Диноэл оценил силу денег. Во-первых, он скоро стал одним из самых высокооплачиваемых сотрудников СиАй на полном казенном содержании, включая жилье, страховки и так далее. А поскольку в быту Дин придерживался вполне спартанских норм (кроме разве что индивидуальных заказов на снаряжение), не имел никаких азартных увлечений и разорительных хобби, его банковские счета год за годом устойчиво росли. Во-вторых, деньги и сами лезли в руки – путешествуя по Вселенной через границы, коридоры, демаркационные линии и барьеры безданно-безпошлинно, само собой получается прихватить у кого-то какую-то бумажку или папку с бумажками и забросить по названному адресу, либо поставить где-то подпись по доверенности – уже недурной заработок. То же и с информацией – выкачивая и выбивая сведения об артефактах и контактах, попутно неизбежно узнаешь еще немало интересного, и за этот интерес многие готовы хорошо платить.

Проблемы же, как правило, возникали чисто рабочие. Для вскрытия Агорской пирамиды требовался перфоратор «деВалт 1037», а Диноэлу упорно присылали допотопный трехсотый «Кромлех» и кучу бумажек о состоянии фондов. В Линг-Шанском тоннеле ему до зарезу был нужен преобразователь SUKB-400, который элементарно можно было купить рядом, на гестианской базе, а Управление ссылалось на заминку с трансфером какого-то Барри, на котором, судя по всему, свет клином сошелся. Дин быстро убедился, что иметь под рукой десять-двадцать нигде не учтенных тысяч очень невредно, а что касается временных и случайных информаторов, то здесь обойтись без дополнительной наличности и вовсе не возможно.

Ко всему прочему, он – подпольно, в условиях глубокой секретности и, главное, втайне от администрации – проводил в год три-четыре коммерческих «погружения» на заказ – из тех же соображений, что вольности дорого стоят. Вел он себя при этом крайне осмотрительно, ни на какие монументальные проекты не подписывался, соблазнительных, с громадным кушем, предложений сторонился (к слову, его услуги и без того стоили колоссальных денег), работал с трижды-четырежды проверенными людьми, оттого избежал скандалов и даже сохранил свой бизнес в относительной тайне. Даже когда во владение «Спектра» отдали Траверс – край не только диких пиратских разборок, но и столь же умопомрачительных финансовых спекуляций, где можно было продать и купить что угодно, Дин придерживался крайней щепетильности и выбирал кусок очень и очень по горлу. Всевозможные приключения научили его не слишком научной, но бесспорной истине, что есть ситуации, в которые надо просто не попадать – как, скажем, в яму, – где не помогут ни ум, ни мужество, ни упорство. Худшая из таких ситуаций – это потеря независимости, а к ней-то и ведет жадность. Тем не менее тезис, что от проблем проще всего откупиться, прочно вошел в его кредо.

Кроме того, Диноэл уже тогда начал понимать, что в случае конфликта с начальством или, что того хуже, со всевластным сенатским руководством он рискует оказаться на улице в одной рубашке – на такой случай не худо иметь про запас золотой мост, чтобы иметь возможность унести ноги как можно дальше и быстрее. Но в тридцать девятом он всерьез готовился ставить точку на оперативной работе и уходить в чистую науку. Однако звезды судили иное.





Интерлюдия. Делия, 38-й год. Второй разговор со Скифом


По острым ребрам обмотки Диноэл подобрался к краю и взглянул вниз. Собственно, смотрел-то он вверх, но здесь, в этой проклятой пирамиде, словно в невесомости, эти понятия теряли всякий смысл.

– Ах ты, – с досадой сказал Дин.

Большую часть канала занимала крышка аккумуляторного бака – мутно-белая, с неровным глянцем, – а узкий серпик свободного пространства должна была, по идее, занимать штанга направленной антенны, «расчески» с креплениями. Но ничего такого здесь не было, металлопластовое бревно со скобами и тросами будто испарилось.

– Что там у тебя? – раздался в наушнике голос Скифа.

– Да в том-то и дело, что ничего. Только задница «тюбика». Ушел сигнал.


– Зато у меня полно всего. Тут дальше фазированная решетка, да не одна, а целый каскад, впритык друг к другу. До тебя они доходят?

– Здесь ни черта не видно. Они секторные?

– Да.

– Вот дьявол. Тогда понятно. Мы-то думали, что перекрываем весь поток, а заткнули одну дырку, вот сигнал и перекосило.

– Мощность должна была возрасти.

– Кто ее мерил. Слушай, давай все откроем и вывернем на полную – может, тогда сработает.

Скиф едва заметно хмыкнул:

– Ты сначала вылези оттуда, а то откроем… и не скоро мы с тобой встретимся. Кстати, там, наверху, эти пазлы все еще складываются и раскладываются, соваться нечего думать, башку оторвет.

– А сколько еще ждать?

– Сейчас скажу… Мы полезли в десять тридцать пять… Еще полтора часа. И хватит искушать судьбу, уходи оттуда.

– Ладно, поднимаюсь.

Они лежали на полу, над ними съезжались и разъезжались бронзовые квадраты с непонятными письменами, по всегдашней привычке Дин подложил под левый локоть скатанный в рулон плащ.

– Вон посмотри, силовая механика в чистом виде, и никакой электроники… Очень я не хочу заводить с тобой этот разговор, но другого случая может не быть. Ухожу я от тебя. На некоторое время.

– Куда это?

– Внедряюсь. К Шарквисту, в Стимфал.

– Это как же?

– Дин, война неизбежна. Я это знаю, и ты это знаешь. У Серебряного началось мельтешение по поводу артефактов. Что-то они начали активно искать. Кромвелю всегда было наплевать на Контакт – и вдруг такая смена декораций.

– Что, кто-то их надоумил? Нашелся человек?

Вопрос, похоже, совпадал с мыслями Скифа. Он покачал головой.

– В том-то и дело, что нет. Там что-то непонятное. Они сейчас как раз ищут человека, чтобы возглавил программу.

– Подожди, а ты здесь при чем?

– Там обязательно должен быть кто-то из наших. Представь на минутку, что будет, если Кромвель найдет то, что ищет. К тому же я – самая подходящая кандидатура. Гестианец с официальным гражданством, специалист с мировым именем, а то, что водил знакомство с таким разгильдяем, как ты, думаю, они готовы забыть. Для них уже устроили утечку информации, что по-настоящему-то я лаксианец, сам по себе ходячий артефакт. На это они обязаны клюнуть. Думаешь, я рад всему этому? Дин, кто-то должен их остановить. Эти бесноватые угробят и себя, и все человечество.

– Знаю я твою теорию. Это еще не повод.

– Знаешь, да что толку. Тебе, как и всем, не терпится засунуть пальцы в розетку. Дин, скажу в сотый раз – мы не готовы к Контакту. Мы лезем с картонным мечом в разборки серьезных дядей. Слышал, как два дурака в одном тазу поплыли по морю в грозу?

– Да, этих песенок много. На тигра он вышел с бузинным ружьем, на этом кончается повесть о нем.

– Вот именно. И Шарквист с его братией – первые в очереди маньяков выдернуть пробку из бутылки с джинном.

– Никто не знает, за какой из дверей сидит дракон, – пробормотал Диноэл. – Ты что же, и в партию эту их вступишь?

– Запросто, – хладнокровно ответил Скиф. – И карьеру сделаю, и большим начальником стану. Ты знаешь другой способ? Сколько нам нужно согласований и подписей, чтобы сделать хоть один снимок в Золотой Долине? А люди Шарквиста в ней днюют и ночуют, и Губастый им слова не говорит. А не дай бог?

– А мне прикажешь что делать?

– Да уж не брошу тебя. Кто за тобой, оболтусом, присматривать станет? Будешь опережать меня. Везде и на полхода. С моей же поддержкой. Продолжим нашу игру в соперников.

– С соперниками Серебряный разбирается быстро.

– Не сомневайся, – вновь спокойно кивнул Скиф. – Охота на тебя начнется знатная. Но не припомню, чтобы кто-то нам обещал легкую жизнь. Впрочем, за чем же дело стало? Откажись, я поиграю в бирюльки с кем-нибудь другим.

– Скотина гестианская, – проворчал Диноэл.

– Лаксианская, – поправил его Скиф.



Конец интерлюдии.