Чейзер
Часть 32 из 50 Информация о книге
А между строк: «Как хорошо…» — Так перестать? Не смогла отказать. Ни ему в удовольствии, ни, прости Создатель, прежде всего себе. — Продолжай… Несколько движений — и легкая боль, причинявшая дискомфорт, ушла; на Лайзу нахлынул шквал новых, сводящих с ума от возбуждения, эмоций: он был «там», в ней, прямо «там». — Мак… — Да, моя сладкая… Видишь, вот так "хорошая"… — Вынутый член снова переместился в классическое положение, а несколько секунд спустя вновь медленно проник в анальное отверстие. — А вот так "плохая". — Я… — Лайза задыхалась от чувств, собственной дерзости, вседозволенности наглого пениса и ощущения того, что ей нравилось; да, черт возьми, ей нравилось! Не просто нравилось — от занятия любовью подобным образом «срывало крышу». — Я почти ненавижу тебя за то, кем становлюсь с тобой… понимаешь? Она стонала, царапала ногтями стену каюты и с готовностью насаживалась всем, чем ее просили, ощущала, как его пальцы теребят соски, скользят по животу, поглаживают бедра. — Нет, не ненавидишь, — послышался хриплый голос в ответ. — Ты чувствуешь совсем другое… — Тогда ненавижу за то, что ты знаешь об этом. Мак засмеялся, перевернул Лайзу на спину и вдавил в матрас; его член тут же безошибочно отыскал «вкусное» место и проскользнул внутрь. — Дурочка… — Он погладил влажные волосы, поцеловал уголки губ и улыбнулся — жаркий, вспотевший и до крайности сексуальный. — Когда ты перестанешь бояться серьезных отношений, ты признаешься совсем в другом. Лайза не стала отвечать; тело дрожало от возбуждения, а низ живота требовал продолжения чувственной игры. — Но мы поговорим об этом позже, сладенькая. А пока я дам тебе то, что ты хочешь. И он, одновременно с жарким поцелуем, принялся двигаться. Глава 8 Утром они проспали. Проспали и солнце, что поднималось у горизонта, и будильник, что безрезультатно пищал несколько минут, а затем, никем не услышанный, притих. Подскочили уже тогда, когда до начала рабочего дня Лайзе осталось всего полчаса; спешно собрали разбросанные по палубам вещи, погрузились сначала в моторную лодку, а затем и в кабриолет. До Нордейла неслись на бешеной скорости — Мак выжал из машины все, на что та была способна, и с часовым опозданием высадил «работницу» перед офисным зданием. Поцеловал на прощание, сказал, что вечером зайдет, и отбыл в направлении своей работы — по пути Аллертону позвонил шеф и попросил срочно прибыть. Лайза проводила кабриолет глазами и, как была в сарафане, понеслась через вестибюль к лифтам. Начинался (а для кого-то вот уже час продолжался) новый рабочий день. * * * Дрожала в пальцах чашка кофе со смайликом, перед глазами застыла чья-то недорисованная прихожая — Лайзе никак не удавалось правильно наложить текстуры — сказывался ночной недосып. К уху прижата телефонная трубка, взгляд уперся в экран, из мобильника доносился голос Элли. — Какие чудесные выходные! Вот бы нам с Реном тоже на яхту, надо будет ему рассказать. Ты не против? — Рассказывай. Чего я буду против? — А вечером? Зачем Мак к тебе придет вечером? Снова пойдете куда-то? — Не знаю. Сказал только: «Жди меня после работы», — и уехал. — Слушай, как у вас все классно! Лайза отпила кофе, посмотрела в окно, за которым небо потихоньку затягивалось тучами, и почему-то вспомнила слова Мака о том, что она боится серьезных отношений. Чепуха. Ведь не боится? Просто очень дорожит свободой, любит размеренный, созданный самостоятельно уклад жизни, обожает принимать решения сама. И не всегда в восторге от перемен. По крайней мере от плохих, тех, к которым приводят необдуманные решения. И чтобы понять, нужны ли перемены, требуется время. Всему и всегда требуется время; Лайза, сколько себя помнила, жила именно этим лозунгом. Да, она любила спорт, азарт и адреналин. Любила, когда зашкаливали эмоции, а в голову бил вихрь ощущений от собственной смелости, но это никогда не распространялось на мужчин. Они, обычно, ловушка, в которой женщина постепенно теряет саму себя, вкладываясь эмоционально в кого-то другого. Каким бы хорошим ни был партнер, он всегда что-нибудь в жизни ограничит. Или изменит. Вообще, любые серьезные отношения — это замедленная бомба с часовым механизмом; просто многие, кидаясь в омут чувств, этого не видят. А когда таймер доходит до нулей, собирать осколки уже поздно. И слишком мало таких счастливиц, как Элли, кому действительно повезло в личной жизни. Мак — не Рен, а она — не Элли. Черт. Значит он прав, и она боится. Ладно, время покажет. Заверив подругу, что у нее все замечательно, Лайза положила трубку и подумала о том, что, если погода продолжит портиться, придется вызывать такси — бежать по улицам в сарафане холодно. Запущенная команда на рендеринг заставила редактор выдать сообщение об ошибке. Вздох. Глоток остывшего кофе. И мысли о вчерашнем дне, где на серовато-синих волнах безымянного моря осталась покачиваться сказка. И если вчера была сказка, то почему сегодня тревожно? Шестым чувством Лайза чувствовала назревающие перемены. * * * Домой поехала не сразу. Прежде чем взять такси, Лайза решила зайти в ближайший супермаркет, купить вина и конфет: все-таки еще один романтический вечер, вдруг пригодятся? Нашла нужное, оплатила покупки, вышла на улицу и махнула рукой, подзывая таксиста. Села внутрь и все дорогу до дома смотрела, как дворники размазывают по ветровому стеклу дождевые капли. Затылок неразговорчивого водителя, рука на пакете и прозрачные мысли не пойми о чем — попробуешь сосредоточиться, и они уже разлетелись в стороны. Лип к ногам мокрый сарафан. Дождь зарядил не на шутку. Спустя десять минут такси остановилось у подъезда. На парковке уже стоял знакомый черный автомобиль. * * * (Laam — Il avait les mots) — Почему нет, Лайза? Она смотрела на коробочку в его руке, как на бомбу — ту самую бомбу с часовым механизмом, — а сердце колотилось в горле. Не сейчас, только не сейчас. На кресле приютился принесенный из супермаркета пакет, конфеты и бутылка так и остались нераспечатанными; глаза приклеились к переливающемуся камню, вокруг которого красивым обрамлением расположились буквы «М» и «А». — Зачем нам это, Мак? Прозвучало жалобно, неубедительно. Прозвучало коряво. Лайзе хотелось закрыть глаза и отмотать день назад, переместиться туда, где все было хорошо — на яхту, под солнце, под безветрие и в безмятежность. Зачем эти осложнения? Они всегда ведут к разрывам, проводят черту, после которой назад уже не заступить. Но он уже находился в ее прихожей. Стоял с протянутой в руке коробочкой, в которой находилось то самое кольцо, что связывает мужчину и женщину в одно целое, в союз, где друг другу доверяют, где безоговорочно любят, где… все изменяется. Слишком быстро. Наверное, не быстро для него, но слишком быстро для нее. Она готова попробовать: встречаться, узнавать, дать им шанс, даже переехать, черт возьми, но чтобы вот так сразу? Ведь принимая кольцо, вверяешь человеку себя, доверяешь ему слепо, безоговорочно, до самого конца.