Брошенная колония

Игнат заглянул внутрь. Пара магических светильников вполне сносно освещала комнату. На полу лежало еще одно тело – девочка-подросток. Явно мертва – в тонкой шее торчал нож. Одежда не крестьянская, добротная, но не слишком дорогая – похоже, начинающая магичка. Егерь распахнул дверь и вошел, это были апартаменты на двоих, все в комнате по два – кровати, трюмо с большими зеркалами, на столе кожаные сундучки с зельями. Видимо, тут жила магичка с ученицей. Девчушка на полу, скорее всего, подмастерье. Хотя какая это чародейка? После того что Игнат увидел, тут четко прослеживается слово «ведьма», по которой инквизиция плачет кровавыми слезами. А эта слишком мала, чтобы так людей терзать. Он внимательно осмотрел тело: ударили ее сзади, она умерла быстро. Судя по тому что здесь стоял магический замок, а в углу фонило магией, ее прикончила наставница и ушла порталом. Но почему не взяла склянок? Тут большой запас зелий, все подписано, некоторые стоят очень прилично. Если ушла порталом, то как руна и дневник оказались в логове? Он неплохо там осмотрелся – никаких рваных женских шмоток в логове лесовиков не было.

– Черт, эта находка мне голову сломает! Еще немного, и мозги закипят!

Он внимательно осмотрел комнату. В шкафу обнаружился белый плащ и обтягивающие короткие штаны по последней моде, эротичные такие, со шнуровкой. Похоже, вещи принадлежали ведьме.

Игнат уселся на мягкое кресло, обитое бархатом, и задумался. Способ узнать, что тут произошло, есть. Рисковый способ, такой рисковый, что можно с башкой попрощаться, но можно и узнать, как прожила последние минуты малышка с ножом. Кстати, ножик ритуальный, из чистого железа с примесью серебра, и руны на нем хорошие, такой денег стоит. Непонятно, почему хозяйка его оставила, не похожа она на брезгливую: людей тут пытала. Да и на саму ведьму посмотреть не помешает – вдруг пересекутся тропки, можно ее будет инквизиции отдать. Такую мразь не жалко.

– Решено, рискую, – вслух произнес Игнат и, заперев дверь, уселся на полу рядом с трупом.

Шаг был действительно отчаянным. Девчонка умерла пару недель назад, если спустить с поводка джинна, он сможет соединиться с телом, посмотреть последние минуты и показать их хозяину. Да только хватит ли сил загнать его обратно? А если загнать не удастся, тогда точно конец, вселится в покойника и получим мы нежить. Игнат еще раз взвесил свое решение, после чего достал из кармана мел и провел окружность, захватив и мертвое тело, и себя. Затем он слегка ослабил кокон и обратился к джинну:

– Фарат, слушай приказ.

Джинн завозился в своей темнице, он был недоволен – видимо, учуял, что дело плохо.

– Слушаю, господин.

– Мне нужно увидеть последние минуты жизни этой женщины. Ты войдешь в ее тело и потом покажешь мне все, что увидишь сам.

– Ты отпустишь меня? – стараясь скрыть радость, если, конечно, джинны могут выражать радость, спросил Фарат.

– Нет, я отпущу тебя с поводком, мне не нужна здесь нежить.

– Я требую жизнь, – поставил джинн свое условие. – Тот человек из логова подойдет.

Игнат тяжело вздохнул: вот и все, торг закончен, теперь ни на шаг не сдвинется.

– Ты получишь жизнь, – твердо пообещал Игнат, – но другого человека. Разбойников много, за последний год я убил одиннадцать, и ты всегда получал часть с их жизни. Так будет и впредь, но я могу сделать так, что ты не будешь получать ничего.

Теперь настала очередь задуматься джинну: хозяин всегда был щедр, он нередко приоткрывал кокон, когда выпадал случай усилить «пассажира».

– Я согласен, – наконец решил Фарат.

– Клятва, – потребовал егерь.

Мысленный ответ пришел тут же.

– Я, Фарат, клянусь своему господину, что не попытаюсь захватить мертвое тело или иным другим способом нанести вред егерю Игнату. Клятва, – потребовал джинн.

– Я, Игнат, егерь по прозвищу Видок, даю клятву, что, если произойдет бой, джинн Фарат получит жизнь моего врага.

– Хорошо, хозяин, я принял клятву, а теперь открывай темницу.

Игнат вздохнул, решаясь, и начал потихоньку приоткрывать кокон. Фарат не рвался, зная, что все равно его отпустят, иначе зачем тогда заводить эту канитель, как любит выражаться хозяин. Он с ним уже давно, почти тридцать лет, успел узнать его, и хоть любви между человеком и духом не было, все равно они как-то сроднились. Наконец джинн смог спокойно выйти наружу.

Игнат поморщился: за тридцать лет этого сожительства он делал подобное дважды, ощущение очень неприятное. Призрачная фигура приняла образ какой-то страшной твари, которой егерь еще не встречал, – жутковато, джинн не мог отказать себе в удовольствии попугать хозяина. Хотя, наверное, он рассчитывал на другую реакцию. Игнат же просто смотрел на него, ожидая действия. Он чувствовал, как часть джинна осталась в нем, словно он разделился надвое, тонкий такой волосок, связывающий две половинки. И если он сейчас сомкнет кокон, джинна втянет обратно, но тогда тот обидится на долгие годы, наверняка помогать перестанет и будет пакостить при всяком удобном случае, и возникнут проблемы: егеря, не ужившиеся со своими духами, долго не живут.

Фарат не стал затягивать и, приняв образ какой-то бабенки из прошлого хозяина, которую Игнат так и не вспомнил, вошел в тело покойницы. Та шевельнула гниющей рукой и помахала егерю. Мерзкое, надо сказать, зрелище. Видок чувствовал, как резко усилился джинн. Если не захочет возвращаться или рванется, может стать плохо. Но тот не рвался. Шли минуты, Игнат начал уставать поддерживать кокон открытым – очень тяжело было не физически, а морально, это как постоянно держать напряженной одну мышцу.

– Я закончил, – неожиданно произнес труп женским голосом.

Игнат вздрогнул и едва не потерял концентрацию. «Скотина», – метнулась в голове одинокая мысль.

Призрачная женская фигура вновь появилась перед ним и медленно втянулась в кокон, который теперь можно было спокойно закрыть. Что ж, на этот раз все обошлось. Игнат утер рукой вспотевший лоб и, отстегнув от пояса флягу, сделал несколько глотков родниковой воды – та уже была теплой, но сейчас это не так было важно. Он чуть приоткрыл кокон – в этом состоянии обмен образами происходит гораздо проще.

– Что узнал?

Фарат не ответил, вместо этого в голове Игната появилась картинка, словно его собственное воспоминание.



…Девушка стоит у стола, на котором кричит и извивается в муках человек. Она совершенно спокойна. Ее наставница, высокая смуглая брюнетка с короткими волосами и черными непроницаемыми глазами, делает очередной разрез. Человек кричит, а потом она произносит заклинание, и тело жертвы бьется в агонии…



Новая сцена:



…Ведьма счастлива, она держит в руках руну, которую он нашел в логове. Девушка в восхищении, но есть что-то еще, словно ее работа близка к завершению, это касается руны и наставницы…




Новая сцена:



…Наставница приказывает собирать вещи. Девушка, которую зовут Самантой, идет в комнату, краем глаза видя, как Веревея (наставница) режет глотки пленникам. Материал больше не нужен, руна лежит прямо на дневнике. Девушка решается. Она хватает артефакт и тетрадь и произносит заклинание малого портала. Там, на другой стороне, кто-то стоит. Две женщины, у одной на плаще вышиты меч и кандалы – символы инквизиции. Наставница, почуяв портал, вбегает в комнату и бьет девушку ножом в шею, именно в тот момент Саманта швыряет руну и дневник в портал, после чего падает замертво. Портал закрыт, угасающий взгляд видит, как в бешенстве Веревея закрывает дверь на ключ, вешает магический замок, создает транспортный портал и прыгает в него.



Игнат открыл глаза. Кое-что прояснилось. Он встал, прошелся по комнате. Либо девочка работала на инквизицию, либо просто открыла портал в их штаб – там всегда дежурят несколько бойцов. Если второе, то с чего? Совесть заела? Ужаснулась содеянному? Ладно, мотив уже не так важен, теперь понятно, как все это оказалось в логове: их просто выбросило, когда портал схлопнулся, а нелюди почуяли магическую штуку и приволокли к себе, ну и дневник заодно. Порталы не работают мгновенно, перемещение занимает время, и если закрыть его раньше, чем груз дойдет, его может разорвать, а может выбросить.

Игнат устало потер глаза. Одно непонятно: почему ведьма бежала, а не пыталась спасти свое имущество? Тоже разглядела инквизиторш и побоялась, что они отследят точку и нападут? Разумно. Но, похоже, им это не удалось. Иначе бы все зачистили. А еще плохо, что не удалось узнать назначение руны, за которую заплачено кровью стольких людей, – пока это был напитанный силой кусок хрусталя.

Игнат вытащил из шеи девушки дорогой нож, оттер его от крови, обмотал тряпкой и убрал в карман. Потом настал черед сундучков с зельями. Он знал, кто их купит. Неплохой доход, при определенном везении получится поднять немало золота, или проверить их на пригодность и кое-что себе оставить. Зелья – такая штука, их всем пить можно. Последними трофеями стали две магические лампы: вещи очень хорошие, горят они долго, стоят немало. Правда, эти почти иссякли, но все равно деньги. Егеря часто мародерят мертвые дома, логова, не брезгуют снятыми с покойников украшениями: мертвецам они не нужны, а егерь – он живой, ему кушать нужно, взносы в братство платить.

– Прощай. – Достав «зажигалку», которую так и не выложил из кожаного жилета, который называют «разгрузкой», и, сбрызнув девушку, Игнат произнес короткое заклинание: одной искры тут достаточно.

Тело вспыхнуло, охваченное жарким пламенем, – скоро от этого кабинета ничего не останется.

Он не стал закрывать дверь, а просто вышел. Еще не решил, как относиться к мертвой девушке, что ею двигало: ведь долгие месяцы, а может, и годы, она вместе с Веревеей разделывала трупы.

Вообще егеря с ведьмами дел не имели, только с плодами их трудов. Эти отступницы, которым было тесновато в легальных лабораториях – уж больно законы строги, проводили свои эксперименты в пустошах и на окраинах княжеств, где никто не мог наткнуться на их убежища. Егеря чаще имели дело с последствиями этих «научных изысканий», иногда творения ведьм выходили убийственно удачными, братство регулярно несло потери. Хорошо, что проблем с новобранцами не было – деньги и опасная работа всегда привлекали юнцов. То, что максимум четверо из десяти переживают подселение «пассажира» и один из них потом погибает, не найдя общего языка с духом, не отбивало охотников обучаться. Высокая смертность регулярно плодила сирот, дорог у которых немного, чаще всего четыре: либо подмастерьем, либо в армию, либо воровать, ну и, конечно, в егеря.

Раньше егерей было больше, в год братство, обладающее собственной территорией в диких землях, выпускало примерно около сорока человек. Сейчас редко когда больше двадцати. Это зависело от потерь. Многие новички гибнут на первом задании, но те, кто умудряется протянуть хотя бы пару лет, чаще всего доживают до вполне зрелого возраста. Да и что такое зрелый возраст для егеря? Сейчас во главе братства стоял Аркад, которому, если Игнат не сбился, стукнуло больше ста восьмидесяти лет, очень бодрый и деятельный старик. Да и сам Игнат выглядел на двадцать пять, а на самом деле ему было уже вдвое больше.



Обратный путь прошел без приключений. Игнат размышлял о ситуации, в которую он вляпался, правда, не забывал вертеть головой. Оказалось, что он провел в подземелье гораздо больше времени, чем думал. Солнце перевалило за полдень, чужое солнце далекой системы, хотя Игнат никогда не видел земного, для него это было родным, а те, кто видел, уже давным-давно умерли.

Свен по-прежнему сидел у колеса. Похоже, он так и не вставал, вид у него был заспанным, он очень обрадовался, увидев своего спасителя.

– Что ты там нашел? – наблюдая, как егерь сгружает какие-то вещи в багажник багги, вскочив и растирая помятое лицо руками, спросил цирковой.

– Ничего, – ответил Игнат. Он не собирался посвящать Свена в свои находки, для мужика это совершенно лишне. – Я посплю пару часов, разбуди. И надо двигать в сторону дороги. Сейчас бы пожрать, только жрать у нас с тобой совсем нечего. Так что придется потерпеть.

– Что ж ты так мало взял? – поинтересовался Свен.

– Да вот так вышло, не учел, что продолжится вояж и что тебя не сожрут. Да и искал я тебя долго, ливень сильно задержал – короче, не заладилось.

Импресарио кивнул и уселся у колеса. Игнат же отогнул защитную пленку, разложил водительское сиденье, на котором была начертана руна, возвращающая силы, и, улегшись, мгновенно уснул.





Глава 3

К Сторожью




На трассу, связывающую вольный город Церковный и Сторожье, второстепенный городок княжества Дар, выбрались только на рассвете. Дороги через лес напрямик не было, поэтому пришлось дать крюк в двадцать километров. Игнат аккуратно вел машину всю ночь, закрепив на передке трофейную лампу: спутники планеты были слишком тусклыми и света почти не давали, да и ярких звезд мало. Егерь видел древние кадры на чудом уцелевшем визоре про Землю и ее спутник Луну и что ночью, если нет туч, она очень ярко освещает все вокруг, так что иногда даже читать можно.

На трассе было пустынно: грунтовка, прилично разбитая колесами, не слишком популярна – серьезные торговцы таскали грузы через магические порталы. Может, это и было дороже, но гораздо быстрее и безопасней. Дорога оживет ближе к полудню, когда на ней появятся патрули и те, кто выехал на рассвете из Сторожья в Церковный и обратно. Дальше Церковного только дикие земли. Это фактически граница человеческих земель. В эпоху первооткрывателей и расселения там были какие-то аванпосты, но теперь все мертво. Дальше на север люди не ходили, а вот нелюдей там хватало. Тварям ведь не обязательно человечину жрать, ей и зверья, которого на пустых территориях полно, достаточно. Но человечину нелюдь почему-то больше уважала, чем дикого кабана или волков, которые, конечно, не совсем волки – все же мир-то другой.

Ровно посредине, на двухсотом километре, был небольшой аванпост армейцев при боевой волшебнице-середнячке. Двадцать бойцов маялись бездельем и собирали «налог» с колеса. За нелюдями они не охотились, если только случайно сталкивались, и то обычно расклад был не в их пользу. Иногда гоняли бандитов, которые изредка пытались оседлать дорогу. Армейцы не терпели конкуренции, поскольку это наносило урон их кошелькам, – бандитов ловили, быстренько судили и вешали возле поста.

Игнату и сидящему рядом Свену через пост было ехать не нужно, формально они находились на территории Сторожья, и до города оставалось всего сто десять километров.

– Так что там, в замке? – спросил Свен, чтобы не молчать.

Цирковой честно держался вечер и всю ночь, но с того момента, как Игнат проснулся, он ловил на себе любопытные взгляды, и джинн семафорил, что импресарио просто сгорает от любопытства.

– Тебе-то это зачем? – вопросом на вопрос ответил Игнат. – Это касается меня и егерей. Мне на хрен не нужно, чтобы ты потом сплетни пускал по кабакам. Людям и так проблем хватает, незачем им еще добавлять.

– Ну тогда расскажи что-нибудь. Или давай я расскажу.

– Блин, вот ты говорливый, помолчи секунду, сейчас место нехорошее пройдет, а потом трепись сколько влезет.

Надо сказать, место было действительно поганым, и армейцы сюда наведывались постоянно, проверяя его на наличие вредоносных личностей, но все равно раз в месяц здесь на кого-нибудь нападали. Игнат приоткрыл кокон.

– Фарат, вокруг есть люди?

– Пятеро, – тут же прислал образ джинн, – позади моста в засаде двое и столько же прикрывают главного сборщика податей, который вот-вот должен появиться.