Богиня хаоса

– Вы обещали, что я смогу увидеть Крис, если сдам ваши демоновы сессии, Крост! И я требую свидания с ней!

– Сядь, – мягко просит магистр. – Пожалуйста, Бастиан.

Он уже знает. За несколько минут до того, как приговор звучит вслух, Бастиан видит в глазах Кроста все, что тот собирается сказать. Разум еще сопротивляется, не желает понимать, а душа каменеет.

– К сожалению, Кристина умерла. Мне жаль.

– Нет.

– Бастиан, мы ничего не можем с этим поделать. Иногда смертные тела просто не выдерживают магию, данную им природой.

– Лжешь! – рычит Бастиан, до боли в пальцах сжимая столешницу. – Когда?!

– Три месяца назад.

– ПОЧЕМУ ВЫ МНЕ НЕ СКАЗАЛИ?!

– Мы боялись, что ты сорвешься.

– Что ж, я сорвусь сейчас!

Один за другим кроваво-красным пламенем вспыхивают столы в небольшой кофейне на одной из центральных улочек Флеймгорда. Немногочисленные для столь раннего часа посетители стремительно выбегают прочь. И только Кейман Крост молча буравит взглядом чашку с уже давно остывшим кофе.

– Она бы не умерла, если бы вы ее взяли!

– Я не мог.

– Не захотел.

– Не мог, Бастиан. Не каждого можно спасти. Не каждый способен обуздать магию. Ты прав, я был слишком жесток к вам, я совершил ошибку. Мне жаль, что я причинил тебе боль. Но Кристина не смогла бы справиться, она умерла бы в школе, гораздо мучительнее и, возможно, прихватив с собой товарищей.

– ПЛЕВАТЬ! Можно было попытаться!

– Ты и сам знаешь, что нельзя. Я надеялся, что, закончив обзорный курс по контролю над магией, ты поймешь, что иного выхода не было. Но она не дотянула.

– Вы могли хотя бы дать мне попрощаться.

– Я не знал.

– Она была там совсем одна. Ее даже родные бросили! Вы мне обещали! Обещали, что я смогу ее увидеть!

– Ты имеешь право меня ненавидеть. Но я сделал то, что должен был. Ты хороший мальчик, Бастиан, и ты должен жить. Не забывай о том, что у тебя есть сестры. Что ты теперь глава Дома Огня. Что в твоих руках корона самой могущественной стихии. И ты должен быть хорошим королем.

– Не смейте говорить о моей семье! О моей короне! Кем вы себя возомнили?! Богом?! Какое вы имели право решать за меня?! Я не хотел учиться в этой школе! Я не хотел оставлять Крис! А вы даже не дали ей умереть рядом со мной! Что вы ей сказали?! Что мне плевать?! Что я забыл о ней?

У него вырывается нервный смешок.

– О чем я? Вы даже не взглянули на нее. Вам всем плевать.

– Бастиан, ты не услышишь меня сейчас, но я понимаю, что ты чувствуешь. Когда-то я уже терял женщину, которую любил. И, в отличие от тебя, ее смерть была полностью моей виной. Но нельзя, чтобы смерть любимого человека стала напрасной. Нужно меняться. Нужно становиться лучшей версией себя, потому что иначе не получится разорвать цепочку смертей и хаоса.

– Идите к черту, Крост, – с трудом говорит Бастиан, – катитесь в свой хаос и захлебнитесь там. Не хочу больше слушать ни единого вашего слова. И знаете что? Вам хотелось меня спасти? Что ж, будьте уверены – скоро вы всем составом придурков, напяливших преподавательские мантии, пожалеете, что два года назад не сдали меня в закрытую школу и что я не сдох там вместе с Кристиной.

Наконец и стол перед Кростом охватывает пламя. Не дожидаясь реакции, Бастиан уходит. Он жадно хватает ртом воздух, но кажется, будто вдыхает раскаленный едкий дым. От него болят легкие и сердце, а глаза странно щиплет. Проводя рукой по лицу, он с удивлением замечает влагу и поспешно отворачивается, чтобы никто не узнал его в таком виде.

Нет ни единой мысли, только глухая тоска, щедро приправленная бушующей магией. Он жил мыслью о встрече с Крис весь последний семестр. Отец мертв, и ничто бы не помешало Бастиану вытащить ее из той школы, запереть в доме и обуздать ее магию.

Слова Ясперы не выходили из головы.


Тогда, давным давно, когда его практически силой притащили в школу и неделю не могли даже подойти к комнате, несколько слов привели в чувство и дали надежду.

– Ты не поможешь себе и ей, если продолжишь сидеть, забившись в угол, – покачала головой Яспера Ванджерия. – Это выбор слабого мальчишки, ребенка.

– Мне никто не позволил выбирать, – глухо отозвался он.

– Пока. Но ты сможешь сам взять это право, если обуздаешь силу, которой тебя наградили боги. Бастиан, у Кристины нет никого, кто поможет ей. Только ты. Научись контролировать магию. Впитай все методы Высшей Школы Темных. Запомни каждый ритуал, каждое занятие. Докажи, что ты – будущий король, а потом забери ее из закрытой школы и обучи сам, раз никто не может. Всего два года, два года, чтобы изучить то, как работает Кейман Крост. Тебе хватит и денег, и влияния, чтобы забрать ее, нужна лишь сущая мелочь – знания. Так получи их.

Он не успел. Каких-то три месяца. Смог бы он вытащить Крис, если бы забрал хоть на полгода раньше? Или она бы просто умерла не в крошечной комнате закрытой школы, а рядом с ним, в его доме, в его постели, в его руках? Даже это кажется в миллион раз более справедливым.

Он бродит по улицам, без цели и маршрута, просто когда меняются декорации вокруг, дышать не так тяжко. Полуденное солнце жарким светом заливает улицы. На них с каждой минутой все больше и больше людей. Магия в центре Флеймгорда бьет ключом, принимает самые разные формы.

Из Бастиана вытащили и разорвали на кусочки душу, а мир вокруг живет своей жизнью, как будто ничего не происходит. Как будто Штормхолд не гниет изнутри.

Он так погружен в свои мысли, что не замечает, как задевает плечом низкорослую джахнейку в цветастых разлетающихся во все стороны одеждах. Рефлекторно Бастиан бросает ей монету и только потом, услышав голос, понимает, что встречал ее однажды.

– Огненный король получил корону… но не сохранил ту, что назначил своей королевой.

– Заткнись, – морщится он. – Не хватает еще твоих пророчеств.

– Не тоскуй по ней. Тебя ждет иная судьба. Ты узнаешь ее, ты увидишь ее. Врата иного мира уже закрылись за ее спиной. Вслушайся, король… ее сердце бьется совсем рядом.

Она поднимается, заботливо пряча в складках одежд монету.

– Не будь глупцом. Иначе ты потеряешь ту, ради которой будет биться твое последнее сердце.

– Я. Сказал. Заткнись.

Джахнейка, не ожидав толчка, снова летит на землю. Ему плевать. Он никогда не верил в пророчества.

Зато верил в силу эмоций – они не раз на его глазах превращали все вокруг в горстку пепла. Единственная эмоция, бушевавшая сейчас внутри, это ненависть. Кристину невозможно спасти, но можно отплатить тем, по чьей вине она умерла. Он потратил два года, чтобы вытащить ее из закрытой школы, потратит еще два, чтобы найти слабое место Кеймана Кроста и в него ударить.

Это выглядит достойной целью, чтобы терпеть адскую боль.

В самом сердце столицы есть книжная лавка, и ноги сами несут туда парня. В такой час, да еще и летом, когда адепты всех школы разъехались по домам, в лавке почти никого. В нос ударяет запах чернил и старых книг, а у прилавка обнаруживается лишь какая-то девчонка.

Она оборачивается. У нее длинные шоколадные волосы, пухлые губы, огромные изумленные глаза и какая-то трогательность в облике. Она не здешняя, это видно по разрезу глаз и неуверенности во всем, начиная от позы, заканчивая взглядом. Как у котенка на улице: испуганного и настороженного.

Раскаленный обруч стискивает внутренности. В голове словно наяву звучит голос джахнейки: «Ее сердце бьется совсем рядом».

– Эй, ты, – кричит Бастиан, усилием воли стряхивая наваждение, – дай мне «Теорию темных» для третьего курса.

– Извините, я здесь не работаю, – холодно отзывается незнакомка из иного мира.

– А здесь вообще кто-то работает?

Он подходит к прилавку, протягивая руку к звонку, и на несколько секунд дыхание перехватывает, а по телу разливается странное чувство, одновременно самое желанное и пугающее на свете.

Ему не больно.

Палец соскальзывает со звонка. Девчонка презрительно смотрит.

Кто ты, демоны тебя раздери, такая?