Бинокль для всевидящего ока
Часть 5 из 7 Информация о книге
— Конечно, меня колотило. Я не понимала: что с папой? Что с мамой? — Когда жену режиссера отправили в клинику, из кабинета вышли двое, — подхватила я, — тот, что постарше, сказал молодому: «Держи все на контроле. Проверь. Возможно, это симуляция. Она хочет потянуть время». Лена вскочила, закричала: «Моя мама никогда не врет. Ей на самом деле очень плохо, она умирает». И расплакалась. Полицейский в возрасте сбежал, Лена рыдала. Молодой назвался Андреем Николаевичем, спросил у меня: «Вы кто?» Услышал, что писательница, чей роман Никита Сергеевич собирался ставить, сразу стал вежливым, объяснил: «Когда Горкин узнал, что жена подозревается в убийстве Ирины Буловой, у него язык заплетаться начал. Раиса Николаевна перепугалась, хотела с ним отправиться на «Скорой». Но Геннадий Петрович стал ее опрашивать. У него метод такой: тепленьким человека брать. Если разрешить подозреваемому домой уйти, то наутро он явится, уже обдумав тактику поведения, да еще адвоката прихватит. А в день совершения преступления предполагаемый убийца весь на нервяке. Самый подходящий момент на него надавить, в стрессе многие выбалтывают то, о чем лучше молчать». Степан покачал головой. — Ну-ну. Метод Геннадия Петровича закончился вызовом «Скорой» для Раисы. Я пояснила: — Разговорчивый Андрей Николаевич не постеснялся Елену поучать: «Для семьи лучше, если Раиса Николаевна скончается. Тогда ни суда, ни следствия не будет, анкеты останутся чистыми. Захотите визу, например, в США получить, на вопрос: «Находились ли родственники под судом и следствием?» — честно ответите: «Нет». И проверка ничего дурного не выяснит, чиста Елена со всех сторон. А почему? Да потому что ее мамаша-убийца скончалась. Официально ей ничего не предъявляли. Вот если Раиса оклемается, то тогда другой поворот, она основная подозреваемая в деле об убийстве. Не видать вам визы. Ни в одной стране не любят людей, чьи родители лишили кого-то жизни». Мой муж пришел в крайнее возмущение: — Прямо так и сказал? — Не ручаюсь, что дословно передала, — поморщилась я, — но в целом да. Степа, мы должны помочь Лене! — Иришу ударили по голове статуэткой, которая всегда стояла на письменном столе, — прошептала Лена, — мы сидели, обсуждали постановку пьесы Виолы. Вдруг раздался голос мамы: «Помогите!» — Верно, я тоже слышала крик, такой отчаянный, прямо страшно стало! — подтвердила я. Елена стала накручивать на палец прядь волос. — Полиция решила, что Ирина и Раиса повздорили. Любовница зачем-то пришла к жене режиссера, возможно, она оскорбила ее. Та не справилась с эмоциями, схватила первое, что попалось под руку, и бросилась на разлучницу. Если не знать того, что я сообщила вам, можно предположить, что события вполне могли развиваться таким образом. Мало найдется женщин, способных дружить с возлюбленной своего мужа. Но в нашем случае-то все иначе! Мама воспитала себе замену, потратила много сил, времени на поиски такой женщины, как Ириша. Думаю, мамы изначально не было в кабинете, она где-то ходила по делам. Вернулась в офис, увидела на полу Булову, испугалась и закричала. Далее события развивались по стандартной схеме. На вопль примчались все, кто мог. И что они увидели? Ира лежит на полу в луже крови, статуэтка… Рая бледная, трясется. Что придет в голову людям, которые прекрасно осведомлены, что Булова — очередная пассия владельца театра? У его жены не выдержали нервы, вот она и стукнула по голове очередную пассию супруга. — Надо найти того, кто на самом деле убил Ирину, — воскликнула я. Лена молитвенно сложила руки: — Да! Не знаю, выйдет ли мама из реанимации живой, но если она… Дочь Никиты Сергеевича на мгновение закрыла глаза, потом снова заговорила: — Если она этот мир навсегда покинет, то люди, вспоминая мою маму, будут говорить не о том, каким замечательным человеком она была, как много сделала для театра, как любила мужа, детей… Люди не скажут: «Рая Горкина? Та, что помогла супругу создать два прекрасных театра?» Нет, они отреагируют иначе: «Рая Горкина? Это та, что убила любовницу Никиты Сергеевича?» Человек — странное животное, он с трудом верит в добро и охотно соглашается со всем дурным, что слышит. Рая — отличная мать, жена, помощница мужа? Ну… наверное, за эти хвалебные слова заплатили, это пиар. Раиса преступница, убила Ирину? Да, конечно, я сам там находился, все видел, распни, распни, распни ее! — В вашем театре пропускная система? — спросил Степан. — На территорию бывшего завода без разрешения нельзя въехать, — ответила я. — И нельзя войти, — добавила Елена, — но зарплата у охранников невелика, соблазнить их рублем легко. — Ворота у вас крепко заперты, — напомнила я, — когда я нажала на звонок, послышался вопрос: «Кто там?» Они отворились только после объяснения, что я автор пьесы. Лена пожала плечами: — У нас у двери сидит дежурная, она тоже от денег не откажется. Вариантов попасть в театр, кроме официального, много. Можно влезть через окно туалета, оно всегда открыто, чтобы избежать запахов. Вы не рядовой зритель с билетом, поэтому попали в офис через служебный вход. Зрители пользуются парадной дверью, она выходит прямо на проспект, где всегда людно. Наша задача — привлечь в театр как можно больше народа. В «Семи гномах» не только взрослый, но и детский репертуар. Согласятся ли мамы-бабушки пойти с ребятами на представление, если на билетах напечатано: «Вход через территорию завода по предъявлении паспорта»? В Москве много развлечений для юного зрителя. Тащиться по закоулкам, нести на руках малыша, чтобы он не запачкался? «Да пошел такой театр лесом! Поведу Ваню в цирк, там метро рядом». Поэтому у нас есть двери с проспекта. В театре не всегда аншлаг, но три четверти кресел, как правило, заняты. Да и на вечерний спектакль зритель хочет с комфортом попасть. Миновали времена, когда театралы ночами стояли за билетами и пьесы нелегально ставили в каких-то подвалах, но туда все рвались, так как ставили там, например, Сэмюэла Беккета, которого власти в СССР терпеть не могли. Нынче люди избалованны, хотят в буфете выпить шампанского бесплатно. Кто-то из зрителей мог после спектакля спрятаться. — Где? — тут же спросил Степан. Лена развела руками: — У нас масса закоулков. Театр находится в очень большом здании, занимает лишь малую его часть, другая сдается. Из зоны гримерок есть переход в ту зону, которая сдается внаем. Он неизвестен публике, но свои все осведомлены о коридоре. Понимаете? — Конечно, — воскликнула я, — злоумышленник мог где-то затаиться или пройти незамеченным. Глава 6 На следующий день мы со Степой сидели в его кабинете. Компанию нам составил заведующий отделом компьютерного поиска Гриша Саблин. — Посмотрите на экран, — предложил Григорий, — перед вами план всего здания. Сначала изучим театр. Красным цветом обозначена зрительская часть, синим — офисная, зеленым — закулисье. — Ну и ну! — удивился Степа. — Служебная часть напоминает лабиринт! Много маленьких помещений, коридоров. Ни малейшей логики нет. А вот зона, куда допускают публику, простая: зал, фойе, туалеты. Все! Странная архитектура. — Да нет, — возразил Саблин, — в начале девяностых многие московские предприятия умерли, а их здания превратились в теле- и фотостудии, выставочные залы… — «Семь гномов» разместился в цеху, где ранее делали сковородки, — подсказала я. — Правильно, — согласился Гриша, — а зал и фойе пристроили таким образом, чтобы зрители могли зайти в театр прямо с улицы, минуя проходную комплекса. Бывшая фабричная часть безобразна, потому что она изначально не планировалась как помещение для театра. Работали с тем, что имели. Какие-то стены нельзя было рушить, кое-где возвели перегородки. Без пол-литра там не разобраться. А пристройка лаконична. Там все просто, возводилась она как театр. Степа повернулся ко мне: — Спрятаться в рабочих помещениях легко. — Похоже на то, — согласилась я. — Кто у нас Булова? — спросил Дмитриев. — Биографию ее изложи. Саблин откашлялся. — Девочка появилась на свет в городе Красинске. Он находится в медвежьем углу Московской области. Отец, Сергей Петрович Булов, водитель-дальнобойщик, умер, когда Ире едва пять исполнилось. Мать работала бухгалтером в колхозе «Знамя», потом на его базе возникло успешное фермерское хозяйство, Марина Игоревна осталась там в финчасти. Она умерла, когда дочь поступила в театральный вуз. Возможно, Ирина талантлива, она с первого раза взяла штурмом приемную комиссию. Где живет в Москве, не указано, прописана по месту рождения, владеет домом площадью двести квадратных метров, земельным участком пятьдесят соток. — Лучше было продать недвижимость, приобрести хоть какую квартирку в столице, — заметил Степан. Я перестала смотреть на экран. — Кое-кому дороги родительское гнездо и воспоминания детства. — Не тот случай, — возразил Саблин, — избу Ира выставила на продажу, как только получила наследство, но «лес за окном, грибы-ягоды, река, рыбалка, сад с яблонями, вишнями» никого не прельстили. Булова несколько раз снижала цену, да это не помогло. И понятно почему: как дача дом не подходит, ехать до него надо часа четыре. На субботу-воскресенье не накатаешься. Отпуск в глухом месте проводить скучно. Пенсионеры туда не переберутся, им нужна рядом поликлиника. Прихватит сердце на огороде, и помрешь, пока «Скорая» из района причапает. Изба по-прежнему на Ирине числится. — Может, она ее сдала кому-то, — предположила я. — Не исключено, — согласился Степан, — но нам это неинтересно. Компромат? — Никакого, — отрезал Гриша, — в школе Ира училась хорошо, участвовала в самодеятельности, в студенческие годы сдавала сессии без проблем. Никаких претензий со стороны полиции. Обычная девушка. Таких миллионы. Единственное отличие — у нее был талант кривляться на сцене. Ирина, несмотря на молодость, уже играла в театрах Горкина вторых героинь в большинстве пьес. — Вторых героинь? — повторила я. — Звезда у них Елена, — объяснил Гриша, — она всегда играет центральные роли. А вот вторых, не таких значимых, но тоже главных персонажей отдавали Буловой… Все, что узнал, я вам сообщил. — Не густо, — заметил Степан. — Простите, что имею, тем и поделился, — пожал плечами Гриша, — пока только граблями по земле прошелся, лопатой не копал. И тем не менее кое-что нагреб, но не на Булову. — На Никиту Сергеевича? — предположила я. — Нет. С ним никаких проблем не возникло, школа, институт, одна жена, единственная дочь. А вот с Раисой Николаевной иначе. У нее есть сын. — Родной? — уточнил Степа. — Лена ничего о брате не говорила, — одновременно с мужем воскликнула я. — Мальчик от первого брака, — объявил Саблин. — Виктор в год оказался в интернате, мать определила его туда в связи с отсутствием возможности содержать сына. Она не отказалась от родительских прав, просто на какое-то время отдала ребенка под опеку государства. Когда Раиса вышла замуж за Никиту, мальчик вернулся домой. Похоже, в раннем детстве с ним проблем не было. Документы об усыновлении найти, как правило, трудно, но если учесть год, когда Рая познакомилась с будущим режиссером, то понятно, что Витя не родной ребенок Горкина. Пока я глубоко не копался в биографии членов семьи, нашел только запись о браке Раисы с Петром Григорьевичем Рукавиным. Он умер. Но я детали пока не проверял. Сосредоточился на Викторе, который стал постоянным беспокойством матери. Он периодически переходил из школы в школу. В его деле нет записей о неблаговидных поступках. Но если мальчик за годы обучения побывал во многих учебных заведениях, невольно возникает вопрос: а за что его выгоняли? — Горкины могли менять жилплощадь, — нашел объяснение Степан. — Столько раз из квартиры в квартиру даже цыган не кочует, — возразил Саблин, — и родители жили в одном месте. У парня сплошные тройки. Думаю, его выгоняли за неуспеваемость, не хотели оставлять на второй год, чтобы не портить статистику. Если в школе есть второгодники, то, и в глазах родителей, и по мнению высокого начальства из районной управы, это плохая цитадель знаний. Потом Виктор поступил в колледж, где готовят средний медперсонал. — Туда возьмут любого мальчика, потому что он мальчик, — прокомментировал Степа. — Совершенно верно, — согласился Гриша, — парень получил диплом, поступил в институт, окончил его, начал работать, и его посадили на солидный срок. Подробностей я пока не знаю, необходимо время, чтобы их выяснить. По статье 105, это убийство. Вышел на свободу он не так давно. — Понятно, почему Елена промолчала о брате, — вздохнула я. Глава 7 — Подвожу итог, — прогудел Степан. — Были у Раисы Николаевны причины убивать Ирину Булову? — Если верить Елене, то никаких, — ответила я, — но надо пообщаться с людьми из театра. Вдруг картина не такая, как ее обрисовала дочь. Степа сел за стол. — Правильная мысль. Вилка, ты же слышала крик жены Горкина? — Да, — подтвердила я.