Бездушная

– Привет, – тихо ответила Лессель, настороженно глядя на Лан.

Она ещё не решила, хочет ли встречаться с ней после того, что было днём в купальнях, Лесси вообще пока не вспоминала лишний раз об этом.

– Я хотела поговорить с тобой, – на одном дыхании произнесла Лан, в её голосе скользнули просительные нотки. – Пожалуйста, Лесси, – она умоляюще посмотрела на собеседницу.

Поколебавшись, Лессель присела на низенькую скамеечку и кивнула.

– Хорошо, – согласилась она.

Силанна однако не стала садиться, прошлась перед ней и заговорила.

– Я… извиниться хотела, Лесси. Наверное, ты не очень привыкла к такому, я понимаю, если не захочешь со мной видеться, понимаешь, я тоже не очень люблю подобные развлечения, но… – она запнулась, переводя дух, повернулась к Лессель и продолжила. – Понимаешь, я не могу отказать Кору, – голос Силанны упал до шёпота, она отвела подозрительно заблестевшие глаза. – Просто не могу.

– Почему? – нахмурилась Лессель. – Он тебя накажет?

Лан невесело рассмеялась и покачала головой.

– О, нет, что ты. Я люблю его, – неожиданно призналась Силанна грустно, и криво улыбнулась. – Нельзя любить Карателя, я знаю, ничем хорошим это не заканчивается. Но так случилось, – она развела руками. – И всё, что я могу, это выполнять его желания, всё, что он захочет, только бы Кору нравилось, – Лан помолчала. – Так легче, – тихо добавила она.

Лессель глянула на неё и спросила:

– Какое чувство ты забираешь у него, Лан?

– Любовь, – ответ Силанны Лесси не удивил. – Я знаю, он никогда не будет полностью моим, – тем же тихим голосом продолжила она. – И стараюсь делать то, что в моих силах, чтобы не лишиться его внимания и вне рабочих моментов. Ты ведь простишь меня, Лесси? – Лан заглянула ей в лицо, сложив руки перед собой.

Странно, но непонятная неловкость, возникшая в первые мгновения встречи, после услышанного сама собой исчезла. Силанна тоже оказалась далеко не так счастлива, как пыталась показать, и в чём-то они с Лессель были похожи. Лан присела и положила ладони на колени собеседницы, не сводя с её взгляда.

– Знаешь, ты нравишься Корхиллу, и серьёзно, – выдала вдруг она, и Лесси вздрогнула.

Ей не понравился вывод Силанны, нравиться Карателю Лессель уже не хотелось. Мысль о том, что Корхилл тоже её использовал, пусть и делал это очень приятным образом, вызвала у Бездушной внутренний протест. Она не понимала, что с ней происходит, ведь раньше, раньше было всё равно, с прежним Хозяином. Он делал с ней и гораздо худшие вещи… Углубившись в свои переживания, она позабыла о Силанне и снова вздрогнула, когда та заговорила.

– Лесси, скажи хоть что-нибудь! – в голосе девушки слышалось неприкрытое беспокойство. – Пожалуйста!

Лессель внимательно посмотрела на Лан, а в голове вдруг раздался другой голос, подозрительно похожий на её собственный, но… Отчаянный и тоскливый. «Сестричка, скажи хоть что-нибудь, пожалуйста!..» И почему-то бледное до синевы лицо той девочки, что весело смеялась у водопада и пруда, бескровные губы и невидящие глаза, блестевшие на мертвенно-белой коже капли воды, прилипшие к лицу мокрые пряди…

Лесси вздрогнула, уставившись на замершую у её ног Силанну, горло перехватило, а грудь словно сдавили железные обручи.

– Всё хорошо, Лан, – пробормотала Бездушная, рассеянно погладив собеседницу по голове. – Правда, хорошо…

Она поднялась со скамейки, воздух вдруг стал с трудом проходить в лёгкие. Хотелось бежать отсюда, туда, где никого нет и можно побыть одной. Лессель сделала несколько шагов к выходу из садика, но её окликнула Силанна.

– Лесси! Куда ты?

Девушка оглянулась.

– Вдруг Кор будет тебя искать? – пояснила она свой интерес и виновато улыбнулась.

– Я прогуляться, скоро вернусь, – быстро произнесла Лесси и поспешила покинуть дворик.

Ноги сами несли к мосту через озеро, мерцавшему и переливавшемуся в закатных лучах солнца, как хрустальное кружево. Лессель бежала, сердце колотилось в груди, а картинка бледного лица никак не желала уходить из памяти, а в голове билась единственная, одновременно и чужая, и странно знакомая мысль: «Я не виновата! Я не виновата!..» Она ощутила, как по щеке ползёт что-то мокрое, и смахнула слезинку, почти не видя ничего вокруг. Собор встретил её торжественной тишиной, однако девушка не смотрела по сторонам, не замечала красот залов, переходов, садов и лестниц, она шла куда-то, словно её вело внутреннее чутьё… Лессель остановилась только, осознав, что вокруг густой полумрак, разбавленный лишь неярким серебристым сиянием, исходившим от больших цветов молочно-белого цвета. Они росли вокруг небольшого зала, отделанного серо-голубым мрамором со светлыми прожилками, в нише напротив входа застыла коленопреклонённая фигура женщины, лицо которой выражало печаль. Перед ней – круглая чаша из того же мрамора, куда с тихим звуком падали сочившиеся из глаз статуи слёзы.

Лессель на мгновение застыла на пороге, как зачарованная глядя на статую, тоже из мрамора, но – тёмно-серого с серебристым блеском. Потом медленно подошла, прикусив губу, и без сил опустилась прямо на пол, всматриваясь в скорбящее лицо. Плотину памяти словно прорвало, замелькали картинки, люди… Мужчина и женщина с застывшими лицами, в их взглядах читалось лишь осуждение, и никакого сочувствия. «Ты должна была присмотреть… Ты старшая… Лессель, как ты могла…» Девушка сдавленно всхлипнула и зажмурилась, поднеся тыльную сторону ладони ко рту и больно прикусив кожу. Да, это она не досмотрела за сестрой, и поэтому…

На голову вдруг легла чья-то рука, легонько погладила, и глубокий, полный искреннего сочувствия и понимания, голос произнёс:

– Поплачь, милая, тебе это надо.

Лесси, не открывая глаз, бессильно прислонилась к ногам незнакомки, полностью погрузившись в воспоминания, почти не осознавая, где она находится. Реальность отступила, вернув её в прошлое.

– Она всегда хорошо плавала… Мы ходили на тот водопад всё время, и она всегда слушалась… – шептала Лессель, глотая горькие слёзы, вцепившись в мягкие шёлковые одежды невидимой слушательницы. – Я всего на секунду отвернулась, взять попить, а она… Она поскользнулась и упала, я не видела, что она стукнулась головой! – Лесси судорожно сглотнула и вытерла мокрое лицо. – Всё случилось так быстро… Я не успела её вытащить… Я не виновата, что она утонула! – с болью выкрикнула Лессель и наконец разрыдалась в голос, выплёскивая застарелую обиду и отчаяние, засевшие глубоко в душе. – А он говорил, что мне лучше уйти, что меня не примут в семье больше, и… что я заслуживаю наказания, – голос девушки упал до шёпота, она бессильно обмякла, вздрагивая и шмыгая носом.

Ладонь продолжала гладить её по волосам, невидимая собеседница молчала, ничего не говоря, но молчание не было осуждающим. Оно мягко окутывало невесомым облаком, успокаивало и впитывало то горе и чувство вины, всё это время исподволь отравлявшие сознание Лессель. Поэтому Хозяину и удалось так легко увести её, убедить, что для всех станет лучше, если она исчезнет и таким образом искупит свою вину в случившемся.

– Ты не виновата ни в чём, девочка, – раздался мягкий, шелестящий голос, и Лесси наконец открыла глаза, подняв голову.

У женщины, стоявшей рядом, лицо скрывалось за тонкой, чёрной полупрозрачной вуалью, за которой угадывалась улыбка, одновременно ободряющая и печальная. Большие тёмные глаза смотрели грустно, но от этой грусти на душе почему-то становилось светло, а щемящая пустота в груди переставала глодать изнутри, и хотелось улыбнуться сквозь слёзы.

– Не надо себя корить, – повторила Печаль, продолжая смотреть на Лессель. – Это в самом деле была лишь роковая случайность. Ты не должна себя наказывать, девочка.

Она протянула Лесси руку, помогая подняться, девушка медленно кивнула, во все глаза глядя на хозяйку этого места и чувствуя, что ей в самом деле стало легче. Словно нарыв лопнул, и душа очистилась от того, что там гнило долго и исподволь.

– Спасибо, – тихо произнесла Лессель.


– Умойся, – предложила Печаль, указав на чашу. – И возвращайся во Дворец. Всё будет хорошо с тобой, я уверена, милая.

Вода в чаше была прохладной, она освежала и остужала горящее от слёз лицо, а когда Лессель слизнула пару капель с губ, обнаружила, что ещё и на удивление сладкая. Выпрямившись, Лесси оглянулась, однако Печали уже не было, девушка осталась в зале одна. Прерывисто вздохнув, бывшая Бездушная неуверенно улыбнулась и вышла, направившись обратно к мосту. Во Дворец она возвращалась спокойно, то и дело останавливаясь и любуясь окрестностями, Дворцом и Собором. Тишина наступившей ночи мягко обволакивала, почти как то невидимое покрывало во владениях Печали, и впервые за много дней Лессель чувствовала умиротворение. Добравшись до своей комнаты, девушка быстро разделась и нырнула под одеяло, почти сразу провалившись в крепкий, целительный сон.



Мне нравилось лежать и наблюдать за спящей Финирой, слушать её размеренное, глубокое дыхание и просто ощущать рядом. Она лежала на животе, обняв подушку, одеяло прикрывало до середины спины, и мой взгляд блуждал по плечам и чуть выступавшим позвонкам, по разметавшимся золотистым прядям. Пальцы чесались легко провести по гладкой, бархатистой коже, ощутить, как Нира вздрогнет от прикосновения, и возможно, на её губах появится улыбка. Но я сдерживался, не желая прерывать сон девушки – пусть поспит, не хочу её будить.

Нира вдруг длинно вздохнула, пошевелилась и ресницы дрогнули, на меня глянули серьёзные, немного сонные глаза.

– Доброе утро, – произнёс я, убрав с лица упавший локон.

– Мне снились мама с папой, – тихо произнесла Финира вместо ответа. – Когда мы ещё были все вместе, и брат живой.

Я погладил её по голове, потом обнял и привлёк к себе.

– Хочешь, найдём их? – предложил Нире – раз к ней стала возвращаться память, это вполне возможно.

– Они сгорели вместе с домом, – тем же тихим голосом сказала она, а я вздрогнул от неожиданности. – Не успели выйти, пожар занялся слишком быстро.

Ох. Вспомнились дневники Собирателя, и я сдержал мрачную усмешку. Он всегда работал чисто и отрезал своим совершенным убийцам все пути к возвращению назад, в обычную жизнь.

– Прости, – прошептал я, коснувшись губами её макушки.

– Это случилось уже после того, как я ушла, – продолжила Нира, и я не остановил – ей нужно выговориться, раз память откликнулась. – Я вспомнила, прежний хозяин рассказал мне. Тогда я и сломалась…

– Просто ушла глубоко в себя, – мягко перебил я, жалея, что Собиратель мёртв. – Ты не сломалась, Нира, что ты.

С огромным удовольствием убил бы его ещё раз.

– А сейчас ты просыпаешься, и это хорошо, – я погладил её спину, чувствуя, как Финира крепче прижимается ко мне. – Плохое со временем забудется, и останутся лишь приятные воспоминания, обязательно.

– Спасибо, – прошептала она, уткнувшись мне в ключицу и обвив руками шею.

Опять нахлынул тихий восторг, и от осознания, что эта девочка могла и не попасть ко мне, наши пути могли разойтись, вдоль позвоночника пробежал холодок. Я невольно сам крепче обнял её, прижав к себе, и мы так и лежали некоторое время, впитывая это особое ощущение единения.

– Пойдём завтракать? – негромко спросил я чуть позже.

Финира вместо ответа приподнялась, несколько мгновений смотрела мне в глаза, а потом потянулась к моим губам за поцелуем. Конечно, я не стал останавливать её порыв, с воодушевлением ответив. Мне нравилось, что она не стеснялась своих вновь обретённых желаний и не боялась их показывать. Незаметно поцелуй перешёл в нечто большее, одеяло оказалось отброшено, а Финира уже удобно устроилась на моих бёдрах, так и не отрываясь от моих губ. Утро определённо начиналось просто чудесно…

Мы вышли в гостиную спустя час, и там нас ждал завтрак. Однако едва я сел за стол, как вошла Чали.

– Господин Аллард, – с поклоном произнесла она, и я насторожился. – Вас дожидается послание.

Кольнула мимолётная досада, но – ничего не поделать, это моя обязанность. Уже удача, что мне дали целых два дня без заданий, и я провёл это время с Финирой. Коротко глянул на девушку – она накладывала себе на тарелку блинчики с творогом с очень сосредоточенным видом.

– Спасибо, Чали, я позавтракаю и возьму, – кивнул я, и экономка ушла.

Моя ладонь легла на предплечье Ниры, я тихонько погладил её руку.

– Ты можешь поговорить с кем-нибудь из других Бездушных, – предложил ей. – Пока я буду занят.

Она подняла голову и посмотрела мне в глаза.

– Я дождусь тебя, – негромко и серьёзно произнесла Финира.

Честно, не нашёлся, что ответить, пребывая в некоторой растерянности. С одной стороны, я не знал, от кого из Чувств пришло задание, и в каком состоянии вернусь во Дворец, с другой… От слов Ниры стало приятно, что кто-то будет меня ждать не со страхом и отвращением, а – просто ждать. Потому что, наверное, беспокоится, пусть даже сама Финира ещё не осознаёт до конца порывов проснувшейся души.

– Спасибо, – так же серьёзно ответил ей и улыбнулся уголком губ.

Завтрак прошёл в уютном молчании – я начинал получать удовольствие от тишины вместе с Нирой, удивительным образом не тянуло заводить разговор, неважно, на какую тему. Хватало просто ощущения, что она здесь, рядом, и уже не отстранённая и равнодушная кукла. Мы закончили есть, я встал, и Финира – тоже, и когда она последовала за мной, я не стал возражать. Сначала переоделся в форму, как полагается, и Нира помогала, что придало некоторый волнительный оттенок обычному действу, потом мы вместе вышли из спальни. В общей гостиной на столе лежал знакомый свиток, я взял его и развернул. Под адресом и именем девушки стоял знак, очень меня удививший: сердце, увитое цветочной гирляндой. Любовь?! У меня же некому забирать её… Тряхнул головой и напомнил себе, что всё равно не собирался использовать девушек из гарема, и вполне возможно, Любовь именно это и поняла из наших с ней разговоров. Что ж, работа есть работа.

– Что там? – полюбопытствовала Финира, скосив взгляд на свиток.

Я улыбнулся и коснулся ладонью её щеки.

– Ничего страшного, Нира, всего лишь забрать любовь, – успокоил её. – Видимо, у девушки слишком много этого чувства.

– Разве это плохо? – чуть нахмурилась она. – Любовь ведь хорошее чувство…

– У любого чувства две стороны, Нира, – мягко перебил я девушку. – Чувства точно знают, когда можно отнимать, а когда в этом нет необходимости, не волнуйся.

Наклонился к ней, легко коснулся губами поцелуем и вышел из гостиной, направившись к выходу из дворца. К своему удивлению, столкнулся там с Корхиллом.

– Тоже на задание? – улыбнулся он приветливо, пожав мне руку. – Что забираешь?