Бездушная

Чужое чувство заполнило его до краёв, требовало выхода, билось в висках частым пульсом. Это оно двигало его рукой, когда он наказывал девчонку, и это оно заставило его попробовать её кровь с тонким медовым привкусом. Злость пьянила, дразнила, играла с ним, а он с радостью подчинялся. О, как сладко оказалось ворваться в неё, разрушая хлипкую преграду, чувствовать, как она дрожит под ним, слышать, как тоненько вскрикивает каждый раз, как его член врезается в тугую, жаркую глубину. Кульминация приближалась стремительно, а чужое чувство… Оно внезапно как будто закрутилось в огромную воронку и начало стремительно утекать, впитываться в… Ту, что билась под его руками, судорожно всхлипывая и что-то невнятно бормоча, и уже не похожая на равнодушную деревяшку, которая подвержена лишь ограниченному набору желаний и ощущений.

Он не видел, как замерцала его татуировка, высвобождая лишние, чужие чувства, а девушка вдруг напряглась, натянулась, как струна. Мужчина же, вцепившись одной рукой в ягодицу куколки, другой так и держал её за волосы, темп его движений нарастал с каждым мгновением. И в момент, когда его накрыла тёмная волна наслаждения, увлекая за собой, злость ушла, впиталась без следа, как много раз до этого. Но с другими…

Она ощущала себя разбитой и совсем слабой, в голове царила звонкая пустота, а ещё… Лицо было мокрым. Сердце колотилось испуганной птичкой, она мелко дрожала и не смела пошевелиться, слушая тяжёлое, хриплое дыхание хозяина около уха. Он прижимался к её израненной спине, совершенно не заботясь, что причиняет этим боль, между ног неприятно саднило, низ живота тянуло. А ведь когда они выйдут отсюда, нужно делать вид, что всё в порядке – так хотел он, а она должна слушаться.

– Маленькая моя, – вдруг услышала она мягкий шёпот, полный странной нежности, и ощутила, как по волосам погладила ладонь. – Значит, ты тоже так умеешь, да? Забирать лишнее и освобождать?.. Умница моя… – тёплые губы поцеловали её за ухом. – Мы проверим, только ли это чувство ты умеешь впитывать, хорошая моя, как только представится возможность. А теперь пойдём, тебе нужно привести себя в порядок.

Поднимаясь с кровати на дрожащих ногах, отметив, что по бёдрам неприятно стекает что-то липкое и тёплое, она неожиданно осознала, отчего её лицо мокрое. Слёзы. Она плакала. И хозяин это тоже заметил, ухватив за подбородок и заставив смотреть себе в глаза, уже вполне человеческие. Он молча стёр пальцем влагу с её щёк, посмотрел долгим взглядом, склонив голову к плечу, потом медленно улыбнулся.

– Ты плакала, девочка, – тем же мягким голосом произнёс он, потом наклонился и поцеловал её в уголок рта. – Тебе было больно? – с искренним сочувствием произнёс он и погладил её дрожащие губы.

– Д-да, господин, – пробормотала она, никак не справляясь с мелкой дрожью.

– Ну ничего, здесь можно сполоснуться, а потом мы тебя подлечим, – заботливо пообещал он, обняв её за плечи, и потянул в дальний угол комнаты.

Она же, бредя за хозяином, поймала себя на отчётливом понимании: она боялась. Боялась новой боли, боялась оказаться в этой комнате. Боялась того, кто шёл рядом и теперь ничуть не походил на того разъярённого сумасшедшего, отхлеставшего до крови и жёстко взявшего, ничуть не заботясь о её желании. Страх – именно это чувство пробудилось в ней, когда по удивительному стечению обстоятельств она помогла Карателю избавиться от чужой злости, наверное, если судить по его поведению. И что делать с этим вновь проснувшимся в ней чувством, она не знала.



Танния медленно шла по галерее, предоставленная сама себе. Корхилла не было, а общества Силанны и других девушек ей сейчас не хотелось. Она поймала себя на том, что одиночество для неё привлекательнее. Выбирая, во что одеться, Танния нашла в своём гардеробе самое скромное платье длиной до щиколотки и закрывавшее спину, из тонкого шёлка с вышивкой, длинными широкими рукавами. Правда, спереди имелся глубокий треугольный вырез до самого пояса, но оно хотя бы не было прозрачным. Почему-то Таннии вдруг стало не всё равно, как она выглядит, и демонстрировать своё тело не хотелось. Бездушная то и дело поглядывала в окно, на возвышавшуюся на острове громаду Собора, но она не знала, можно ли ей туда без разрешения. Возникло желание погулять где-то ещё кроме Дворца, где не встретишь людей, и Тан решила чуть позже уточнить у Корхилла, можно ли ей туда одной.

Она свернула с галереи, прошла через одну из бесчисленных гостиных и вдруг услышала голоса. Они доносились из садика, мимо которого Танния как раз проходила, и девушка невольно замедлила шаг. Не то, чтобы она хотела подслушать, но одна из говоривших тоже была Бездушной, а её разговор с кем-то из Карателей, надо полагать, кому её отдали, вызвал у Тан желание узнать, о чём они будут говорить дальше. Она остановилась рядом с аркой, полускрытой пышным кустом с ярко-алыми крупными цветами.

– Я хочу поцеловать тебя, Уллира, ты не против? – это сказал мужчина.

– А почему ты спрашиваешь? Ты мой хозяин, – ровный голос Бездушной.

– Потому что я не хочу делать то, что тебе не нравится, – ответ Карателя заставил Таннию задуматься. – Пожалуйста, Уллира, говори мне, если что-то не так.

– Ты не накажешь меня? – последовал следующий вопрос Уллиры.

– За что? – в словах Карателя слышалось искреннее удивление.

– За то, что я не хочу делать то, что тебе хочется, – пояснила Бездушная.

Танния услышала громкий вздох.

– Это глупо, Улли, наказывать только за то, что наши желания не совпадают. Я не собираюсь заставлять тебя делать то, что тебе не нравится, и я не твой новый хозяин. Скорее, учитель. Так ты не против, если я поцелую тебя? – теперь голос Карателя звучал мягче, глуше. – Ты красивая девушка, знаешь?

– Прежний хозяин говорил, – бесстрастно ответила Уллира. – Я не против, Риммер.

Воцарилась тишина, и Танния неторопливо двинулась дальше, размышляя над услышанным. Возникла мысль, а как бы отнёсся Корхилл, если бы Тан отказалась с ним целоваться. Но проверять не захотелось, да и целовался Каратель неплохо, его прикосновения отвращения у Бездушной не вызывали. Неожиданно вспомнилось утро, и в груди что-то как будто царапнуло. А вот то, как он отнёсся к ней практически равнодушно, вдруг стало неприятно, думать об этом не хотелось. Танния невольно ускорила шаг, ноги понесли её на берег озера, в дальнюю часть, которая не просматривалась из Дворца – снова потянуло окунуться в воду, ощутить её прохладный шёлк на обнажённой коже. Почувствовать спокойствие. Отпустить мысли… Тан вышла на берег, скинула туфельки и пошла босиком, запуская пальцы в песок. Это оказалось очень приятно, и Бездушная замедлила шаг, получая удовольствие от незамысловатого действия. Удалившись достаточно от Дворца и зайдя за кусты с широкими листьями, образовывавшие уютную полянку, она скинула платье и зашла в воду, а потом медленно поплыла вперёд. По телу разливалось приятное ощущение, и в голове Таннии всплыло слово: наслаждение. Да, пожалуй, так и есть. Она наслаждалась плаваньем. И это было хорошо.



До ярмарки мы ехали молча. Притихшая Финира прижималась ко мне, и я чувствовал, как она напряжена, но заговаривать с ней не торопился. Время от времени моя ладонь поглаживала её плечо, и так и тянуло коснуться губами светловолосой макушки, однако я сдерживал собственные порывы. Нире нужно осмыслить случившееся, осознать до конца, и возможно, она вспомнит что-то ещё. Раз процесс пошёл, значит, всё поправимо, Любовь права, и чувства вернутся к Бездушной.

– Я любила брата, – вдруг раздался тихий голос Финиры. – Он… хороший был, – чуть запнувшись, добавила она.

На языке вертелся вопрос, почему же тогда он её предал, за что его убили, но я промолчал. Закралась мысль, что всё было не так просто, особенно памятуя дневники Собирателя, и уверен, ситуацию грамотно подстроили именно для того, чтобы заполучить Финиру. И я всё-таки поцеловал светлую макушку, чуть прижав девушку к себе. В груди шевелилась нежность к Нире, и назвать её Бездушной уже язык не поворачивался. Она ведь плакала, а те, у кого нет души, плакать не умеют.

– Мы тоже на ярмарку ходили, – снова заговорила Финира, почти пробормотала под нос. – Там было весело…

Хорошо бы, она вспоминала только хорошее, а всё плохое, что с ней было, ушло. Но увы, я не властен над человеческой памятью.

– Здесь тоже будет весело, – заверил я Финиру.

Ярмарка располагалась на большом поле рядом с городом, на котором пестрели разноцветные шатры, стояли лотки с разнообразными товарами. Шум и гомон жителей, звонкий смех, выкрики зазывал – всё сливалось в причудливую какофонию, удивительную музыку ярмарки. Раздавалась музыка из одного конца, с другого доносился визг катавшихся на каруселях и гигантских качелях, управлявшихся магией. В общем, как я и говорил Финире, тут было весело. И что очень радовало, на меня здесь не косились, как на прокажённого, в первую очередь ещё и потому, что я выглядел, как обычный житель, а татуировку прикрывал высокий воротник рубашки и распущенные волосы – я не стал убирать их в хвост. Оставив вирессу в конюшне при входе в ярмарку, я крепко взял Финиру за руку, и мы пошли бродить между палатками.

Девушка вертела головой по сторонам, и хотя лицо всё так же оставалось бесстрастным, глаза больше не отливали холодом, как бездушные стекляшки. Они блестели, ресницы подрагивали, а пальцы Ниры то и дело сжимали мою ладонь. И ещё, почему-то моё внимание привлёк её приоткрытый рот. Как будто от любопытства, как у маленьких детей. Я широко улыбнулся и послушно шёл туда, куда она меня тянула, никак не подсказывая, куда идти и что смотреть. Финира сначала рассматривала стеклянные безделушки на одном лотке, потом тонкое кружево и многочисленные салфетки и скатерти, красиво разложенные на другом, а дальше мы просто шли и глазели. Ну, точнее, глазела Нира, а я любовался ею. Не могу сказать, что именно, но что-то неуловимо изменилось в ней, добавило чуть-чуть живости, и такие перемены меня радовали несказанно. Повинуясь внутреннему чутью, я остановился около одного из лотков со сладостями и купил Нире большой леденец на палочке в форме причудливого животного.

– Держи, – я протянул девушке лакомство. – Это вкусно.

Она на секунду замерла, в ставших прозрачными глазах мелькнуло странное выражение. Потом Финира взяла у меня леденец, и наши взгляды встретились.

– Я знаю… Кажется, я их любила когда-то, – тихо-тихо произнесла Нира, и моё ухо уловило в её голосе что-то, похожее на растерянность.

Не удержался, протянул руку и пропустил между пальцами шелковистый локон пшеничного цвета.

– Пойдём, покатаемся? – предложил ей и поймал себя на том, что отчаянно хочу увидеть её искреннюю улыбку.

Может, на качелях это получится?






Глава 10




Финира молча кивнула, я взял её за руку, и мы пошли в дальний конец ярмарки. Там в ряд стояли высокие стойки с качелями, оттуда доносился девичий восторженный визг, и, пожалуй, тут было самое шумное место. В воздух взлетали ярко раскрашенные ладьи, плавно опускались, и даже глядя на них снизу, захватывало дух. Давно я не ходил на такие развлечения, и, похоже, зря: настроение стремительно поднималось, и улыбка не сходила с губ. Конечно, во многом этому способствовала Финира, глазевшая на качели широко раскрытыми глазами, грызя леденец, и сейчас она меньше всего была похожа на бесстрастную куклу. Нет, пока ещё эмоции не явно отражались на её лице, но и неподвижной маской оно уже не выглядело.

Крепко держа девушку за руку, я встал в хвост небольшой очереди, и вскоре мы уже поднимались на лодку и занимали места. Я решил, что мы устроимся на самом носу, оттуда и вид на Феир будет захватывающий, и ощущения сильнее. Когда радостно возбуждённые любители острых впечатлений расселись, качели начали плавно двигаться, всё выше и выше. На некоторое время я отвлёкся от Финиры, захваченный собственной какой-то детской радостью, щекотавшей изнутри невидимыми усиками. Из горла рвался тихий смех, и на душе стало легко, на время все мысли отступили и остались лишь эмоции. Только услышав рядом короткий судорожный вздох, я вспомнил про свою спутницу и обратил на неё внимание. Нира, вцепившись в мою руку, смотрела вперёд неподвижным взглядом, приоткрыв рот и благополучно позабыв про зажатый в пальцах леденец. Когда качели замерли в верхней точке перед тем, как начать плавный разбег вниз, замерло и её дыхание, а зрачок расширился, почти поглотив радужку. И хотя она не визжала, как большинство девушек в ладье, но я понял, что решение привести Ниру сюда было полностью верным. Кажется, снова угадал, что может всколыхнуть её спящее сознание.

Ладья постепенно остановилась, и возбуждённые и довольные донельзя катающиеся начали медленно выходить, и мы с ними. Я крепко обнимал Финиру за талию, потому как девушку явно не держали ноги, и она прислонилась ко мне, молча приняв помощь. Мы отошли в сторонку, и я, развернув Ниру к себе, мягко спросил:

– Понравилось?

Она же, глядя на меня широко распахнутыми глазами, медленно кивнула. А потом… Уголки её губ дрогнули и чуть-чуть, едва заметно приподнялись. Не улыбка, всего лишь тень, но – настоящая, не наигранная, которую Финира демонстрировала мне не так давно. Меня захлестнула такая могучая волна радости, что следующие мои действия были совершенно неосознанными, я сделал то, чего сейчас больше всего хотелось, чтобы выразить уже свои эмоции. Я обхватил ладонями лицо Финиры и прижался к её губам, наплевав на то, что вокруг люди и на нас смотрят. Вместо слов говорил мой поцелуй, шальной и сладкий, с лёгким леденцовым привкусом. А Нира вдруг ответила снова, пусть и не с таким воодушевлением, как я её целовал. Однако не отстранилась, даже чуть подалась вперёд, и я почувствовал, как ладони девушки легли мне на грудь. Кажется, я могу засчитать ещё одну маленькую победу в свою пользу.

Потом мы несколько часов бродили по ярмарке, и хотя Финира больше ничем не заинтересовалась на лотках, только рассматривала вещи и товары, наблюдать за представлением бродячих артистов ей явно понравилось. По крайней мере, около помоста, где они выступали, она задержалась надолго, внимательно наблюдая. Мне даже показалось, на дне зрачков мелькнуло слабое любопытство. Бездушная просыпалась, и это радовало. Думаю, дальше уже будет легче, как правильно сказала Любовь, стоило пробудить хотя бы одно чувство, и оно потянуло за собой остальные эмоции.

Закончили мы нашу прогулку у стрелковых стендов – мне захотелось проверить свою ловкость и попробовать выиграть для Финиры большую мягкую игрушку. Я заметил, как она покосилась на неё, когда мы проходили мимо. Благодаря регулярным тренировкам, из лука я стрелял вполне неплохо, и в результате ярмарку Финира покидала в обнимку с игрушкой. Её лицо снова было сосредоточенным, что говорило о том, что сейчас начнутся вопросы.

– Аллард, зачем ты это делаешь? – оправдав мои ожидания, спросила она. – Потому, что тебе приказали, да?

Я помолчал, собираясь с мыслями – врать ей не хотелось, но за последние несколько дней ситуация успела поменяться, и сильно.

– Уже нет, – наконец медленно ответил девушке.

– Почему тогда? – настойчиво переспросила Финира, сжимая игрушку и не глядя на меня.

– Потому что я хочу, чтобы ты была счастлива снова, Нира, – серьёзно произнёс я, бросив взгляд на светловолосую макушку – Бездушная смотрела под ноги. – Чтобы начала радоваться жизни, как и положено молодой девушке.

Нира притихла, видимо, обдумывая мои слова, и до Дворца мы ехали в тишине. Уютной и ничуть не раздражающей. А когда вернулись, я взял ладонь девушки, коснулся губами и спросил, не сводя взгляда с лица Финиры:

– Поужинаешь со мной, Нира?

Она с серьёзным видом кивнула, не задумавшись ни на минуту, что тоже несказанно порадовало:

– Хорошо, Аллард.

И не скрывая, что очень доволен её ответом, я широко улыбнулся.

– Тогда жду тебя, как приведёшь себя в порядок.

Нира снова кивнула и, развернувшись, направилась к себе, а я поспешил в свои покои, чувствуя нетерпение, как мальчишка перед первым свиданием. Давно не ощущал себя таким окрылённым, и эти эмоции, свежие и яркие, оставляли на языке приятный мятный привкус. С ними не хотелось расставаться. Однако едва я переступил порог своих покоев, как радость поутихла: на диване в гостиной сидела неожиданная и, честно говоря, настораживающая гостья.

– Аллард, добрый вечер, – улыбнулась Любовь, поднявшись навстречу, и её внимательный взгляд прогулялся по мне. – Решила к тебе сама зайти. Вижу, у тебя всё хорошо. Как Финира?

– Есть успехи, – кратко ответил я. – Что-то случилось? – прямо спросил, не желая ходить вокруг да около.

Скоро Нира должна прийти на ужин, а я не хотел терять возможность встретиться с ней снова, да ещё и с её согласия.

– Я просто хотела напомнить, что через три дня во Дворце состоится праздник Ритуала, – ответила Любовь доброжелательно. – Тебе нужна…

– Нет, – неожиданно для самого себя перебил я собеседницу, твёрдо глянув ей в глаза. – Не нужна.

На красивом лице мелькнуло недоумение.

– Что значит, не нужна, Аллард? Нужна, конечно, тебе нужны девушки для всех чувств! – она слегка нахмурилась. – С последнего Ритуала прошло полгода…

– Без них обойдусь, – упрямо нагнул я голову, не желая больше ничего слышать о пополнении моего гарема.

Хватит. Как-нибудь переживу.

– Аллард, ты понимаешь, что это необходимо для тебя? – Любовь шагнула ко мне, в её голосе мелькнуло беспокойство. – Ты не удержишь чужие чувства, они подчинят тебя себе. Ты просто можешь не успеть добраться до Собора, до кого-нибудь из нас, мы можем быть заняты, в конце концов. Что за капризы, Аллард?

– Справлюсь, – скупо обронил я, понимая, что она права, но при мысли, что здесь появится ещё одна девушка, с которой придётся спать по необходимости, изнутри поднималась волна протеста. – Госпожа, это не обсуждается, – повторил я и снова посмотрел гостье в глаза.

– Значит, за тебя работу будут выполнять другие, да? – тихо спросила Любовь, ответив мне пристальным и серьёзным взглядом. – Ты ведь не можешь в полной мере исполнять свои обязанности, Аллард.

Я упрямо выдвинул подбородок.

– А вы попробуйте, – с вызовом предложил ей. – Может, я справлюсь.