Прячем лица в дыме (СИ)

Они поравнялись с узорчатыми воротами, напоминавшими кружево. Во дворе исторического музея было шумно и оживлённо. Здание походило на маленький аккуратный дворец, но настоящее богатство таилось внутри. Рена решила, что после окончания дела обязательно посетит музей. Она перевела взгляд на Лаэрта — вопрос лишь, когда оно кончится.
— Я не мог оставить Кираза, я должен был понять, как на нём сказалось моё лекарство. Но… Он сам хотел большего. Я рассказал, над чем работаю, и для него стало важным довести дело до конца. Он мог бы стать отличным учёным, — губы Лаэрта тронула грустная улыбка. — Да, я дал Киразу ещё одну дозу, а затем мы изучали его силу. Но когда всё началось, я стал искать способ избавиться от магии.
— Что началось? — обеспокоенно спросила Рена, остановившись.
Казалось, вот оно — то, чего не знал даже Раз, но что могло стать ключом к пониманию.
Лаэрт только махнул рукой:
— Для меня стало важным довести работу до конца, чтобы жертва Кираза не была напрасной — вот итог. Я уже говорил это, Рена, и это правда. Мне нужно поговорить с братом, о многом. Так что с ним?
Рена молчала. Что сказать, чтобы не предать друга? Это ведь не её история и не ей стоило решать как, когда, какую правду преподнести.
— Наверное, он хочет меня убить? — голос Адвана прозвучал холодно.
Рена посмотрела в его серые глаза и не смогла сказать «да». Хотелось, чтобы в истории братьев действительно была правда, способная оправдать Лаэрта, смягчить Раза и снова сделать их семьёй. Но, наверное, не существовало истории, способной стереть три года в больнице — никаким словам это было не под силу.
— Раз хочет знать правду.
— Раз? Так вы его называете, Рена?
— Он сам так назвал себя. Новое имя — новая жизнь, знаете ли.
— И что же, у него получилось начать новую жизнь?
— Нет.
— Через три дня состоится приём в Южном дворце. Я вас звал, помните? Моё предложение в силе — и прошу, приведите Кираза.
Рена в молчании пошла дальше по улице.
— Почему тогда, не раньше?
— Не знаю, каким стал Кираз, но я догадываюсь, что ему понадобится время, он захочет понаблюдать за мной. На приёме он легко затеряется в толпе, если поймёт, что не готов.
Сначала они услышали музыку, затем, повернув от музея к ряду темнеющих башенок, увидели между ними паренька, играющего на скрипке. На юноше не было ни куртки, ни пальто — только пиджак, казавшийся старым и потёртым, не способным согреть, но холод будто совсем его не беспокоил. Он играл с таким вдохновлённым лицом, что его музыка казалось по-настоящему прекрасной, хотя на самом деле это была очень простая мелодия. Редкие прохожие бросали ему линиры, но юноша не замечал и этого.
Лаэрт пошевелил рукой в такт музыке. Раз всегда делал также и частенько бросал музыкантам пару монет. Адван повторил и это, и Рена не смогла не сказать:
— Я всё расскажу, если он захочет — придёт, но это решать ему.
Перед глазами возник Найдер, говорящий «Мои миллионы». А ведь если она расскажет другу про встречу с Лаэртом, это может рассорить его с оша, всех их троих или стоить загаданных желаний.
— Хорошо. Я задам последний вопрос: если раньше Кираз не хотел меня знать, что изменилось сейчас? Это ведь не братские чувства, я ни за что не поверю, как бы ни хотелось. Меня не раз пытались убить, а ещё больше — похитить мои разработки. Так что ему нужно?
Ещё слышалась красивая музыка скрипки, и она так не подходила этому напряжённому моменту. Рена, чтобы скрыть смущение и растерянность, задала ответный вопрос, остановившись перед учёным:
— Вы успели скрыться в поезде, заметили мою слежку, обошли попытки убийства и ограблений. Что это за силы, Лаэрт?
Она хотела спросить в шутку, но с последним словом пришла неожиданная мысль — а мог ли сам Адван владеть магией? Если он считал, что нашёл лекарство, почему бы ему самому не принять его? И что тогда мог учёный?
Рена попыталась разглядеть магические нити, чтобы понять, сколько их вокруг учёного, но так, чтобы он не заметил её проверки.
— Хотите поиграть в «Вопрос на вопрос», Рена? — Лаэрт приподнял одну бровь.
 
— Хочу знать правду. Вы владеете магией?
— Вас наняли убить меня? Похитить моё открытие? Насколько легко или тяжело Киразу было согласиться?
Рена почувствовала усталость — наверное, от разговора она ещё никогда так не уставала. Девушка не понимала, что это было, что за «кошки-мышки» затеял Лаэрт. Он вроде бы постепенно давал ответы, но вопросов от этого не становилось меньше. Она уже не справлялась, стоило признать. Казалось, просто не существовало стратегии, как разговорить Адвана — учёный сам решал, когда сказать правду и какую. Да было ли это вообще правдой?
А ведь одна её ошибка могла стоить дела и миллионов, жизней друзей, возможности Разу обрести брата.
— До скорой встречи, дан Адван. Вы правы, нет правила, которое велит отвечать сразу. Я беру паузу.
Девушка круто развернулась. Вслед послышался мягкий голос:
— Спасибо, что пришла, что слушала и что дала надежду, — и сразу он сделался жёстким и ехидным. — Не следи больше за мной, Рена, так будет лучше для тебя.
Сделав несколько шагов в сторону, она обернулась и громко спросила:
— Кто ты, Лаэрт?
Учёный улыбнулся самыми кончиками губами.
— Тот, кто всегда хотел как лучше, но делал только хуже. Надеюсь, хотя бы одно «хуже» ты поможешь мне исправить.
Рена поспешно двинулась по улице, засунув руки в карманы пальто.
Что лучше для одного, то хуже для другого, и как тут выбрать? Она никак не могла правильно распределить вес. С одной стороны — дело, миллионы, свобода. Она смогла бы завести Лаэрта в ловушку, чтобы они похитили учёного, его разработки и передали Кантору Ризару. С другой стороны — покой для Раза и Лаэрта, доверие, семья. На первую чашу весов ещё следовало добавить гирьку с напоминаем, что Раз мог просто не захотеть, не понять такой «помощи».
Но решать это ему и только ему, он должен узнать. Даже с учётом того, что Раз мог принять решение ценой в несколько миллионов. Всё-таки они друзья, и стоило оставаться честной, какой бы ни была цена правды.
  
17. А потом всё будет иначе
 
Раз дружил с крышами. Они верно помогали скрыться от тех, кто внизу, и проникнуть к тем, кто старательно запирает входную дверь. Казалось, Кион строили специально для воров. Перекаты, водосточные трубы, широкие подоконники манили, словно говоря: всё получится, попробуй. И действительно получалось, когда Раз выбирал такой путь один. А вот Найдер с крышами не дружил.
Крепко держась руками за конёк, Раз замер наверху и взглядом смерил расстояние до дома напротив. Стоя внизу, он твёрдо мог сказать, что между стенами один метр восемьдесят сантиметров, но с высоты казалось, что гораздо больше.
На самом деле, это нормальное расстояние. Молодой мужчина в хорошей физической форме без труда прыгнет на метр восемьдесят. Если есть твёрдая поверхность, от которой можно оттолкнуться. Если есть место, чтобы махнуть руками, помогая телу. Если тёплое время года, без оледенений. А у них этого не было, и Раз оценивал шансы вовсе не на сто процентов и даже не на девяносто.
Друг, сыпя проклятиями, грозно смотрел по сторонам, точно здания были его врагами.
— Давай через низ? — снова спросила Раз.
— Нет, так быстрее, — буркнул оша.
Он постоянно сжимал правый кулак, и было видно, что без привычной трости ему неспокойно. То ли нога мучила, то ли так он чувствовал себя слабее. И, конечно, никакие слова не могли вытащить из Найдера правдивый ответ и уж тем более признание, что карабкаться по крышам ему больно.
— Далеко, тесно и скользко, это большой риск, — Раз предпринял ещё одну попытку.
Найдер смерил его яростным взглядом.
— Ты — боишься? Да ты обезьяна чертова, ты даже на Дом Министров вскарабкаешься. Что, думаешь, я калека и не справлюсь? Прыгай, пока я тебя не спустил на землю.