Прячем лица в дыме (СИ)

— Мой вопрос требует личной встречи. Известите ли вы о моем приходе?
Слуга, поджав губы, пренебрежительно бросил:
— Дан Адван в отъезде. Напишите письмо, он назначит вам встречу.
— Когда он вернётся?
— Дан Ламик, напишите письмо, если вопрос действительно не терпит отлагательств, вам будет назначена встреча в самое ближайшее время.
Раз вздохнул, затем резким движением выхватил из кармана револьвер.
— Я спрашиваю: когда вернётся дан Адван?
— Улицу патрулируют кадеты. Лучше убирайтесь.
Сделав шаг в дом, Раз упёрся револьвером в тощую грудь слуги.
— За нападение вам грозит тюрьма.
Раз снова промолчал.
— Я ничего не скажу, — взвизгнул мужчина. — Делайте что хотите!
Раз легонько ударил его дулом под подбородок.
— Пасть закрыл, выдохнул, а затем ответил: когда вернётся дан Адван?
Слуга выпучил глаза, как рыба, выброшенная на берег. Он открыл и закрыл рот, жадно хватанул воздух и просипел:
— На День зимы.
Послезавтра, значит. Хорошо. Хотя бы так.
— Где он сейчас?
Губы скривились, казалось, с них вот-вот слетит проклятье или брань, но смелости не хватило — слуга покорно кивнул и ответил:
— В предместьях Норта на охоте.
А старик-то ещё бодрый. Сколько ему, около пятидесяти? Уже тогда, в детстве, Тикан Адван казался старым — то ли из-за седеющих волос, то ли из-за брюха. Хотя он имел живой нрав и никогда не отказывался от интересного досуга — даже сухого отца смог расшевелить и поводить по злачным местам Норта.
— Во сколько он вернётся?
— Вероятно… — на лице появилась гримаса.
Раз снова стукнул его револьвером под подбородок.
— Без «вероятно». Надо точно и по делу.
— Дан Адван, — слуга повыше задрал голову. — не планировал заезжать, после охоты он сразу поедет к дану Шейкару на День зимы.
Раз свободной рукой сжал в кармане игральные кости. У них есть как минимум три варианта. Первый — перехватить дядю до начала праздника, второй — во время, третий — после. А как показывала практика, чем больше людей вокруг, тем легче провернуть дело. Второй вариант? Но как пробраться в дом? Вернее, как получить приглашение в чужом городе, где из знакомых — лишь оша со своей семьёй?
Ладно, и это не будет проблемой. Времени хватит, чтобы спланировать вечер. Найдер поможет. «Всё переживём», — вспомнились его слова, сказанные мальчишке. А это — ерунда, о том, что встреча откладывается, переживать не стоило.
— Ну? — скомкано спросил мужчина.
— Гну, — буркнул Раз. — Смотри, не болтай, — он оценивающе глянул на слугу. — Для верности за ней следят.
На вид ему было лет тридцать. Идеальный возраст: у него могла быть и мать, и сестра, и жена, и дочь — и пусть гадает, о ком речь.
Слуга дёрнулся, но промолчал, только губы опять скривил. Раз задержался взглядом на его худом лице. Было в нём что-то от брата: то ли тот же цвет волос, то ли он также хмурился. А может, просто был таким же ублюдком.
Крутанув в руке револьвер, Раз ударил слугу по лицу рукояткой и сразу зашагал по улице. Хотелось, чтобы на месте слуги был Лаэрт. Ничего, скоро так и будет, и боль тот переживёт куда большую.
Раз сорвал с головы шапку, подставляя лицо снегу, и начал считать: «Тысяча пятьдесят, тысяча пятьдесят один, тысяча пятьдесят два…»
  
8. Только кулак или поднятый вверх средний палец
 
Найдер медленно застегнул рубашку из тонкого хлопка, затем надел жилет из более плотной фактурной ткани и чёрный длинный сюртук сверху. Приглаживая волосы руками, посмотрел в грязное зеркало — по ту сторону стоял какой-то хитрый наглый уродец. Всё такое чистенькое, выглаженное, вот прям с иголочки — до тошноты. Этот уродец явно был из аристократов Киона или Норта. И ничего в нём не осталось от оша.
Нацепив кривоватую ухмылку, Найдер взялся за трость и вышел из комнаты. Не любил он дела, в которых приходилось притворяться аристократом. Стоило надеть все эти строгие рубашки, жилетки, брюки со стрелками — казалось, его сжимали чужие противные руки. Хотелось скорее выбраться из этой одежды, снова надеть любимую свободную рубашку, вставить серьгу в ухо и растрепать волосы.
 
В большой комнате собралась почти вся семья Юрико. Феб сидел прямо на ковре и с горящим взором рассказывал что-то двум девочкам — те слушали с кислыми лицами и уныло кивали, а он и не замечал. Найдер улыбнулся. Это Феб пока счастлив, что нашёл слушателей для своей любимой истории, а потом девчонки устанут — о, уж оша никогда не пожалеют слов, чтобы высказаться.
— Кион и Норт спорят за то, какой день назвать началом революции.
Найдер прислонился плечом к косяку двери, прислушиваясь. Вот уж нашел, о чём рассказывать десятилеткам!
— Для Норта это двадцать седьмое декабря, День зимы. Именно тогда рабочие подняли оружие и выступили против короля. Кион же говорит, что революция началась двенадцатого января, когда так называемый хлебный бунт подхватили военные и аристократы. В Кионе тогда отмечают День прогресса…
— Ну помолчи уже, — Найдер дотронулся до плеча Феба кончиком трости. — Это никому не интересно.
— Мы должны знать историю! — запротестовал парень. — Без прошлого нет понимания настоящего и видения будущего. Она учит…
Найдер переглянулся с Разом и сел на потёртый диван рядом с ним.
— Тому, что она никогда, никого и ничему так и не научила.
Доринка, жена Юрико, подняла руки и примиряющим голосом, как детям, сказала:
— Мальчики, у каждого своя правда, не спорьте, — она с улыбкой осмотрела костюм. — Найдер, как же ты возмужал!
Парень едва не рассмеялся. Это с какого момента — со вчерашнего дня? Они же даже знакомы не были до его приезда в Норт!
— Возмужал, — громко фыркнула Джо. — Вы бы видели, как он одевается в Кионе!
— Эй, мне интересно, продолжай! — девочка требовательно дёрнула Феба за рукав. Пошутила, что ли?
Парень просиял улыбкой. Ну всё, нашёл слушателя. Теперь он останется здесь навсегда, пока до смерти не замучает семью рассказами. Феб придвинулся к детям поближе и стал тихо говорить, то и дело озираясь на Найдера. В зелёных глазах читалось: «Вот видишь!» Ага, видит.
— Может быть вас довезти? — заботливо спросил Юрико. — Я не разобрал повозку с утра.
— Нет, спасибо, — быстро откликнулся Найдер. — Мы возьмём в городе экипаж.
Да уж, не хватало приехать на разбитой повозке, запряженной старой клячей, прямо в центр района, где жили богатенькие ублюдки-аристократы. Они ведь искали информацию, одежду, в конце концов, чтобы сразу сдать себя.
Но как же приятно, что кто-то готов помочь. Просто помочь. Потому что свой, потому что любым примут. Так умели только оша. Никто во всём чертовом Кионе никогда не протягивал руку помощи первым — лишь кулак или поднятый вверх средний палец. Пришлось научиться отвечать тем же.
— Смотри, свои красивые брючки не испачкай, — Джо ехидно улыбнулась.
— Иди к черту, а?
Юрико оглушительно рассмеялся:
— Ну вы как Джанко и Чандер! Те тоже без конца спорили, но чуть что — горой друг за друга.
Брат с сестрой переглянулись. Да, они из детства помнили, что когда их отцы встречались, пререкались обо всём, что можно, даже погода за окном одному казалась всегда холодной, а другому — жаркой. Но каждый ради другого был готов хоть всю Арлию пересечь.
Они с Джо не были настолько близки. После того как её отца убили, девушка каждую зиму останавливалась в Кионе, но стоило холодам отступить, всё равно уходила вслед за племенем. Он не мог понять её кочевой жизни, она — его оседлой.
— А когда ужин?
В комнату забежал Джийман, тот, с синяком на скуле.
— Хороший вопрос! — живо откликнулась Джо.
— Да сколько можно, — проворчала Доранка. — Ты идёшь чистить морковь, а ты — картошку, и будет вам, — скомандовала она, указывая Джо и Джийману в сторону кухни.
Раз молча посмотрел на Найдера. Рыжий так редко говорил, что оша уже по взгляду научился понимать, что тому надо. Хотя они были не слишком-то разнообразны: равнодушный, немного более равнодушный и самый равнодушный.