Бакалавр 4 (СИ)
— Вы нам что-то страшненькое расскажите. Случалось, наверное, с Вами такое? — вносит вторая девица коррективу в направление Васькиных повествований.
Тот не совсем на голову скорбен был. Сообразил, что перегнул палку — сильно умным, начал себя показывать. Будь проще, и люди потянутся к тебе — не зря так сказано.
— Поехали мы как-то с этнографической экспедицией в дальнюю заброшенную деревню. — на ходу переобулся Васька. — Дорога в неё даже заросла, на машине до самого места не добраться. Оставили в селе транспорт и пешим ходом двинулись. Идём, идём, дождик стал накрапывать, сыростью какой-то потянуло…
Девицы попками своими поерзали, поудобнее устроились и Ваську слушают.
— Темнеть начало. Что-то долго деревни нет, а уже должна бы она появится… Вдруг. Что такое? — Васька глазами всех, ему внимающих, обвел. — На дереве, что перед нами, кукла большущим гвоздём прибита. Откуда она тут, посреди леса взялась? Давно здесь жителей нет, и народ тут не особо ходит. Ну, так нам в селе сказали. Плохие около той деревни места. Всякое нехорошее случается.
Девицы друг к дружке ближе придвинулись. Одна другую даже за руку взяла.
— Подошли ближе. Смотрим — у куклы глаза вытыканы, а так всё остальное целое. Платьице даже на месте, — замогильным голосом продолжает Васька. — Удивились мы этому и дальше двинулись.
— Ой, а я бы уже обратно побежала, — прошептала первая девица.
Вторая головой согласно закивала. Рядышком с первой она бы тоже уже неслась подальше от этой страшной куклы.
— Идём, значит, дальше… Вторая такая кукла нам встречается. Потом третья. Все старыми ржавыми гвоздями прибиты и без глаз. Только куклы тут уже не новые, от дождей и снегов вид потеряли, одежда их выцвела и лохмотьями болтается… — добавляет и добавляет страха храбрый и отважный этнограф.
Девицы уж чуть не повизгивают. Образное у лиц женского пола мышление. Во всех красках представляют они и поздний вечер в лесу, и чавкающую под ногами воду, клочки тумана на ветках кустов… Кукол этих, страхолюдин, безглазых.
— На полянку вышли. Посреди её пень стоит, а вокруг него на колах, в землю вбитых, опять же куклы развешаны. Тут уж совсем не целые — у какой голова отпала, у какой рук нет или безногая… — продолжает рассказывать Васька.
Мне про кукол совсем не интересно слушать.
— Пошёл я спать, — тёплой компании говорю.
Васька мне только рукой махнул, а девицы даже головы не повернули…
Так и не знаю теперь, чем эта история про кукол закончилась.
Глава 5
Глава 5 Ещё один Васькин рассказ
Среди ночи проснулся. Поезд где-то стоял. Станция, видно, маленькая — крохотный домик-вокзал с плохо читаемым названием этого забытого всеми места. На столбе в шаре лампочка еле светит, а вокруг её снежинки вьются.
Мои соседи ещё не ложились. На столике у вагонного окна две винных бутылки. Одна ещё целая, а вторая — уже распробованная. Еда какая-то рядышком, стаканы…
Васька и девицы в казенные одеяла замотались — прохладно в вагоне, экономят железнодорожники на отоплении.
— А, в деревне той жители и говорят нам, что бы мы в крайний дом там не ходили. Ну, не в их деревне, а уже в той, что заброшена. Старуха там жила одинокая, делами всякими бесовскими промышляла. — негромко Васька девицам свои побасенки рассказывает.
Васькин голос, скорее всего, меня и разбудил. Есть за мной такое — когда сплю, громкие звуки мне не мешают, а от тихой речи могу и проснуться. Вот так интересно мой организм устроен.
Васька руку из-под одеяла высунул, остатки из бутылки разлил. Всем поровну. Девицы уже не возражали — страх свой алкоголем глушили.
Опростали они свои стаканчики, что-то со стола поклевали. Васька по вагонной полке ближе к одной из девиц придвинулся, край своего одеяла на неё накинул. Как бы, шалашик такой уютненький на двоих соорудил.
— Были мы в тот раз только с напарником — маленькая была экспедиция. Доехали до той деревни, машину оставили у околицы. Стали саму деревню смотреть. Пустая деревня — до нас в ней уже не одна этнографическая экспедиция прошла, всё хорошее и более-менее ценное забрали. Так, остался хлам разный — лапти, вальки да часы с кукушкой. Любят деревенские такие часы, часто они попадаются. У нас в этнографическом институте такими часами все полки в гараже забиты. — рассказывает Васька, а в домике из одеял уже какое-то шебуршение пошло и девица, что там находилась, заойкала. От страха, наверное. — Полы в домах давно уже выпилены, рамы выставлены. Дверей в избах тоже нет — всё хозяйственные люди к рукам прибрали, к себе увезли.
Тут девица, похоже на то, Ваську сильно толкнула и он по полке в сторону прохода заскользил. Чуть не свалился в него, бедолага.
— Всё, всё… — Васька руками замахал, а потом вторую бутылку открывать принялся.
У меня куда то ещё на маленькой станции весь сон прошел. Надо бы поспать, а сон не идёт. Тут ещё Васька со своими девицами позиционные бои ведёт. С переменным успехом.
Вторую ёмкость Василий сразу всю на троих разлил. Не стал малыми дозами пачкаться. Выпили полуночники, чем-то на столе зашуршали. Васька пустые бутылки под стол куда-то сунул. Будут теперь по полу кататься, звенеть…
Тут опять Юрин дружок стал былины свои сказывать. Кот Баюн, не иначе.
— В общем, не нашли мы с напарником в той деревне ничего хорошего. Только время зря потратили. Смотрели, смотрели на домик, в который нам не рекомендовали заходить и решили — слазим. Посмотрим, что там имеется. Не боимся мы бабушкиных сказок про старух-волшебниц, сглаз, порчу и прочее. Домик хороший — стекла в окнах поблескивают, крыша не провалилась, даже ступеньки на крыльце не сгнили. В селе же нам говорили, что последняя жительница этой деревни, ну, колдунья эта, вот уже лет десять как куда-то пропала. — Васька зевнул, сон его тоже, видно, стал морить. — Подошли к дому, в окна позаглядывали — ничего толком не видно. Дверь на себя потянули — легко открывается, как вчера смазана. Не скрипнула даже, когда мы её отворили. В сенях темно, но у нас фонарики были. Осветились и сразу находки пошли. Прямо на полочке в сенях два подсвечника шикарных стоят. Такие я только в кино про барские усадьбы видел. Целенькие, патина приятная. В общем — хорошая этнографическая находка. По стенам фонариками пошарили — на гвозде керосиновая лампа висит. Шикарная дореволюционка, колба целая, только запылилась, понятное дело. Ещё немного в сенях этнографическое исследование попроводили, дверь в саму избу толкнули. Попали куда-то типа кухоньки. Там в стенном открытом шкафчике посуда стоит — рюмки и стаканчики серебряные, тарелочки с синим рисуночком. Взял одну, на донышко глянул — голубые мечи. Ну, не деревенская старуха, а графиня какая-то. Не меньше. Там ещё склянок-баночек стареньких много было, но решили в горницу сначала заглянуть. Если тут такое, то там, точно, что-то хорошее найдётся. Вошли — темень сплошная. Опять фонарики в ход пустили. Тут и ноги наши к полу как примерзли — посреди комнаты стол стоит, а на нём гроб. Я ещё пару шагов умудрился сделать. В домовине — старуха лежит. Как живая. Только глаза закрыты. Тут, то ли показалось, то ли так на самом деле было — веки у неё дернулись. Как будто глаза она открыть собралась…
Тут одна из девиц, мне с полки не видно какая, во весь голос заорала. Со страха, наверное. Пол вагона перебудила. Мужик, что на боковой полке рядом с нами спал, заматерился, проводница прибежала…
Разогнала компашку. Ваське чуть подзатыльников не надавала.
Расползлись они по своим полкам, затихли.
За вагонным окном уже немного светать начало. На часы посмотрел — долго ещё ехать, поспать пару часиков смело можно…
Повернулся на бок и уснул.
Во сне лямки своего рюкзачка не выпускал. Деньги там у меня на МММ и светлое будущее…
Глава 6
Глава 6 Акции МММ
Вот и окрестности столицы за окном вагона замелькали…