Нас больше нет (СИ)

Я пораженно застыла.
— У Каспера родились котята?
— Каспер родила котят, — поправляет меня Леонов.
— В смысле? — перевожу на него недоуменный взгляд.
— Ну, я же говорил, что это девочка, — пожимает Давид плечами, а потом находит рядом с коробками мисочку. — Я у Катьки молоко покупаю, — как бы между прочим произносит он, откручивая крышку на бутылке.
И то ли это обычная констатация факта, то ли он таким образом намекает, что ничего большего, чем товарно-денежные отношения, у них нет, я не знаю. Но мне становится легче дышать от осознания того, что он не на свиданку к ней бегал или для обеденного секса.
Пока кошка принюхивается к молоку, я сижу с открытым ртом и моргаю часто-часто, не веря в то, что вижу. Мой Каспер так вырос, и он — то есть она стала мамой.
— Каспер все это время жил…ла у тебя? — выходит жалобно, но не могу ничего с этим поделать.
На самом деле я была уверена, что он давно выпер моего кота на улицу, чтобы избавится от любого напоминания обо мне.
— Да, Лер, я приглядывал за твоей киской все три года. А мой Боцман умер. Почти сразу после того, как мы развелись.
 Глава 6. Лера 
Какое-то время мы сидим в тишине и наблюдаем за котятами. На чердаке ужасно душно. Майка прилипла к телу, на затылке волосы стали влажными от пота. А еще слишком сильно ощущается присутствие Давида.
Я глажу Каспера, и мне так спокойно на душе становится.
— Как она здесь оказалась? Ну, в деревне, на чердаке, я имею в виду, — не поворачивая головы к Давиду, спрашиваю я.
— Я ведь говорил, что дачу с братом строим, — Давид делает паузу, а сам стягивает с себя футболку, что пропиталась потом и его запахом.
Его рельефный торс то и дело притягивает мой взгляд. Пальцы чешутся взять кисть, настроить в помещении свет и написать новую картину.
— Я с собой забирал кошку, чтоб во дворе побегала. Вот и добегалась. Судя по рыжику, папаша — наш соседский кот. А на прошлой неделе не мог ее найти, когда уезжать пора было, в последний момент о чердаке вспомнил и нашел ее здесь уже с пополнением.
— И ты ее одну бросил? — задыхаюсь от возмущения.
— Катьку попросил присмотреть, — нехотя признается он.
— Лучше бы ты кошку одну оставил, — фыркаю я.
— Что не поделили-то с ней?
— Ничего, — буркнула я и поднялась. — Тебе пора.
— Сейчас уеду, не волнуйся. Только пообедаю. Идем, спустим нашу красавицу вместе с котятами, нужно подумать, что с ними делать. Наверное, заберу пока в квартиру.
— Нет, не забирай, — резко останавливаю его.
Давид скептически посмотрел на меня.
— Ты когда обратно в свою Англию-то? Через день? Два? А этих потом куда? — кивком указывает на коробку.
— С собой заберу.
— Не горячись, Лер. Если что, я живу там же, где и раньше. Надумаешь котенка себе взять — приезжай. Только через месяц-второй, когда можно будет их от кошки отлучить. Можешь выбрать, какой больше нравится, а остальных брат с женой возьмут и сестра моя с мужем. У них дети давно домашнее животное какое-то просили.
— Не хочу их разлучать. Я подумаю. Не отдавай их пока никому.
— Хорошо.
Давид берет в руки коробку. Кошка начала нервничать. Пока он спускался вниз по лестнице, я напряженно следила за каждым его движением. Отчего-то боялась, что свалится. Правда, страх этот был за котят или за него — не ясно.
Следом спрыгнула кошка. Потом медленно начала спускаться я.
Леонов поставил ящик в веранде и пошел в душ. Я же открыла холодильник, достала мясо и овощи, собираясь приготовить поесть. Прислушивалась к звукам воды, мысленно отсчитывала минуты до того момента, когда он наконец-то покинет мой дом и я смогу нормально дышать полной грудью. Забыть эту встречу как страшный сон и вернуться к своей прежней жизни.
Я даже билет обратный взяла. Через шесть дней вылет. Сразу после того, как встречусь с таинственным заказчиком. Завершенную картину отправлю ему службой доставки. Слишком тяжело и невыносимо оставаться в этой стране. Воспоминания накатывают волнами, не желая уходить.
 
Я так глубоко погрузилась в собственные мысли, что не заметила, когда в кухне оказалась не одна. Давид остановился у меня за спиной, перехватил мою руку с ножом. Я вздрогнула, совсем не к месту тело бросило в жар. Сразу же разжала пальцы, позволяя ножу упасть на стол, и попыталась отстраниться.
— Я уезжаю, — послышалось тихое от Давида.
Я развернулась к нему лицом. Старалась, чтобы он не видел ни одной эмоции, что я испытываю сейчас.
На дне его глаз плескалось сожаление и… грусть?
— Всего хорошего, — выдавливаю из себя, заправляя за ухо непослушную прядь волос.
— И тебе, Лер. Может, еще встретимся, поэтому не прощаюсь, — заявляет он, но уходить не спешит.
Все так же стоит непозволительно близко ко мне.
Его волосы все еще влажные. Футболка обтягивает тугие мышцы. От него пахнет гелем до душа. В стороне от нас на полу замечаю сумку, с которой он приехал.
— Что-то еще? — спрашиваю, пытаясь скрыть раздражение от этой неловкости, что повисла между нами.
— У меня твои вещи остались, если нужно…
— Выброси их, — резко перебиваю его и все же нахожу в себе силы отстраниться от него на несколько шагов в строну.
Кадык Давида дергается. Он то прячет руки в карманах, то вновь достает их. Смотрит на меня так, словно надеется на предложение остаться.
— Пока, — произносит он наконец-то, кивает мне, подбирает свою сумку с пола и выходит из кухни.
Я упираюсь бедрами в столешницу. Эта встреча с прошлым забрала у меня слишком много сил. Через несколько минут послышалось урчание мотора, и я выскочила на веранду, чтобы убедиться, что он все же уехал.
Стало грустно. А еще как-то тихо и пусто. На глазах навернулись слезы. Скорее всего, это из-за того, что он забрал Каспера и котят. Да, точно из-за этого.
Не знаю, сколько стою вот так, глядя в окно, но вдруг слышу, что где-то в глубине дома разрывается мой телефон. Выдыхаю и иду на его поиски.
Звонил отец. Это уже не первая его попытка дозвониться до меня за последние несколько дней. Не знаю, как он каждый раз узнает мой новый номер. Он не теряет надежды возобновить наши отношения, но после всего случившегося ни видеть, ни слышать его не хочу. Я даже в какой-то степени понимаю Давида, чувствую стыд перед ним. Глядя правде в глаза, можно с уверенностью сказать, что отец шантажом заставил его жениться на мне. И сделал он мне предложение вовсе не из-за великих чувств.
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Если бы моей семье угрожали, я поступила бы так же. После того как я узнала об этом, мне стала понятна причина его злости на меня. И эти вечные перепады настроения. Кому понравится жить с человеком, которого тебе навязали?
И все же он мог мне сказать о том, что творит мой отец. Мы бы обязательно что-то придумали. Но Давид поступил по-своему. Позволил мне верить в то, что у нас настоящая семья. В то, что я ему небезразлична. И что фамилию и ключи от своей квартиры он мне вручил добровольно. Потому что, как и я, чувствовал, что мы не чужие друг другу люди. Созданные, чтобы быть вместе.
В этот раз решаю не игнорировать отца. У меня настроение такое, что хочется с кем-то поспорить, поссориться, выплеснуть куда-то свои эмоции.
— Да? — мой голос звучит резко и неприветливо.
— Привет, дочь, — отец, кажется, опешил от моего ответа. Потому что явно не ожидал, что я приму его вызов.
— У тебя что-то срочное? Я занята.
Выхожу во двор и поднимаю голову вверх, наблюдая за воробьями, что скачут по крыше. Я очень занятая, да.
— Зачем ты сбежала от Ильи? Я что, по-твоему, охрану к тебе приставил ради развлечения? — не скрывая своего недовольства, спрашивает он.
— Если мне удалось сбежать от Ильи, то не такая уж у тебя крутая охрана, пап. Что с ней, что без нее, — фыркаю я.
Я и в самом деле сбежала от Ильи. Мне надоело, что этот молчаливый хмурый человек с пистолетом за поясом следует за мной по пятам. Не в открытую, конечно, но не заметить его было сложно.