Игла бессмертия (СИ)

— Какая напасть?
— Ну, та самая, с которой вы в поле повстречались. Ведь никто до нас уже два месяца дойти не может. Как сгорела церковь с отцом Феофанием, упокой, Господи, его душу, так и нет к нам больше хода. Бабы в другие деревни ходят и обратно возвращаются, а к нам никого — как отрезало. Мужиков-то надо, ведь покос, вот они в Шешовку к помещичьим и ходили, это вёрст с дюжину отсюда. А обратно всё одно сами вертаются. Сказывали, мол, идут вместе, песни поют от страху, а как к селу приближаются, так и всё — тишина рты застит, глядь вокруг, а нет никого. А по ночам волчий вой с полей слышен и какой! Будто сонмы несчитанные серых вокруг бегают. Очень страшно.
— В хлева лезут, задрали кого? — спросил Николай.
— Нет, даже куры все на месте. И оттого ещё хуже. Уж думаем, что не волки это, а нечистая сила. Я как Евсейку-то увидал — обрадовался! Думал, оставило нас лихо это, а вы говорите, нечисть только вас и пропустила.
— Да, нас пропустила, — кивнул Демид. — И я пойду пройдусь, пока еще не совсем стемнело. Благодарствуй, хозяюшка. — Он поправил пояс, обулся и вышел вон.
— Куда это он? — спросил староста.
— Людей посмотреть, себя показать, — ответил Фёдор.
— А, хех, понятно. Ох и трепло же Евсейка. Но нынче напрасно прогуляется… — От выпитого и рассказанного Антип раскраснелся, глаза его заблестели, а на лице появилась довольная улыбка. — А вот завтра, когда я расскажу всем, что да как… — многозначительно добавил он.
— Что, что ты расскажешь? И кому? А? — вступила жена, о которой муж, похоже, позабыл. — Не думайте, и бабы, и девки у нас все пристойные, гулящих нету!
— Цыц! Куда лезешь в мужской разговор? — беззлобно возмутился хозяин.
— Верим, верим, Авдотья… Как по батюшке?
— Егоровна.
— Верим, Авдотья Егоровна, — повторил Николай. — Покажи-ка нам лучше, где у вас в хозяйстве банька. Хоть и в холодной, а помыться требуется.
Пока собирались, пока мылись, уже и стемнело совсем. Вернулся не солоно хлебавши Демид — никого на улице не повстречал, только Евсееву телегу заприметил. Фёдор сделал перевязку Николаю — рана перестала кровоточить, но опухоль вокруг стала только больше.
Олег же, помывшись, присел у стены амбара поглядеть на небо. Луна давала мало света, и оттого звёзды казались ярче. Они вроде были теми же, что дома, в монастыре, но чем-то неуловимо отличались. Мысли его текли неспешно, вечерний прохладный воздух щекотал ноздри и забирался под рубаху. Вдруг он с удивлением заметил, что некоторые звёзды подмигивают, а точнее, их что-то закрывает. Приглядевшись, он понял, что это какая-то большая птица, даже огромная, и, скорее, не птица вовсе… Расслабленное умиротворение как ветром сдуло, и парень поспешил за Николаем.
* Расходчик — выборный солдат, распоряжавшийся общей солдатской казной роты.
** Рекогносцировка — военная разведка.
  
Глава 6
 
В день ассамблеи, пока господин готовился к приёму, Тихон со всей прилежностью занялся исполнением поручения, а именно сбором сведений о ведуньях и прочих, каковых считают ведьмами. Для этого, выйдя с постоялого двора, он пятернёй пригладил волосы и бороду, расправил рубаху и травой протёр замечательные свои сапоги. Однако ж, немного поразмыслив, сими приготовлениями не удовлетворился — вернулся и достал из поклажи чёрную жилетку дорогого аглицкого сукна — переоделся да нацепил от пуговицы до кармана серебряную цепочку, пусть часов к ней у него и не было.
В наилучшем расположении духа, широко расправив плечи, направился он обратно по улице и, как частенько с ним случалось, начал воображать. Мнилась ему встреча с давешней прелестницей: и ждут его, и всё ко свиданию готово — накрыт стол, а приветливая хозяйка подносит ему рюмку вина. Увлёкшись манящими картинами, уже на подходе к заветному двору он не заметил слегка припорошенной пылью коровьей лепёшки и с размаху вступил в неё. Чертыхнувшись и сразу попросив у Господа прощения, Тихон кое-как обтёрся и шагнул к забору.
 
— Эгей, хозяюшка! — звонко крикнул ловелас, отворяя калитку. — Выходи гостей встречать!
Однако вместо приятной женщины откуда-то из-за малиновых кустов на зов вышел огромный лохматый пёс, явно родственник тех самых зверюг, что отгоняют волков от стад на выпасе.
«Эгей!» — хотел было снова крикнуть Тихон, да вздох застрял в горле.
— Эээ…
Кобель не кидался, не рычал и вовсе никак не выставлял напоказ своего рвения, как это делали многие его сослуживцы по всей улице, но только спокойно смотрел на пришельца. Тем не менее для гостя стало очевидно, что дальше раскрытой калитки ему хода нет, и победительный его настрой несколько поутих.
— Кто это ко мне пожаловал? С добром ли, с худом ли? — донёсся приятный женский голос.
Хозяйка вышла из низенького сруба бани и не спеша пошла к Тихону.
— С добром, с добром! — сказал он. — Доброго тебе здоровья на многие лета!
— И тебе того же.
— Как тебя звать-величать?
— Прасковьей нарекли.
— А я Тихон Лазаревич.
— С чем же ты пожаловал?
— Я нынче из Петербурга, проездом, — подпустил Тихон себе на щёки барской пудры, — так не скажешь ли, где в вашем городке лучший ночлег?
— Переночевать-то тебя всякий пустит, под порогом не оставит. А лучший не знаю где — своим хозяйством живу.
— Стало быть, и у тебя можно? — заглянул Тихон в глаза хозяйке.
— Отчего ж нельзя? — улыбнулась та в ответ. — Лавка да овчинный тулуп найдутся.
— Вот славно, вот благодарствую.
Собрался было уже Тихон шагнуть вперёд, но кобель чуть рыкнул и приподнял край верхней губы, показав внушительный клык.
— Одно меня, Тихон Лазаревич, тревожит, — продолжила хозяйка, будто не заметив действий пса. — Буде паче чаяния муж мой сегодня домой возвернётся, то как бы он дурного об нас не подумал.
— Муж? А, что, разве ты замужем? — опешил Тихон, отчего-то никак такого не предполагавший.
— А как же! Не видал разве ты на мне кички? — ответила женщина и показала на свой головной убор. — Или в стольном граде бабы уж кичек не носят?
— Муж, стало быть, — совсем погрустнел Тихон и вздохнул.
— Муж, муж, что ж такого?
С этими словами Прасковья ласково взяла гостя под руку и повлекла на двор. Кобель, увидав такой поворот, потерял к происходящему интерес и ушёл обратно в кусты.
— Ты мужчина видный, степенный — обязательно он худшее подумает. Потому уж не взыщи, а я с тебя, соколик, за постой возьму деньгами. Тебе, столичному жителю, не накладно выйдет, а мне спокойнее — в случае чего барыш хозяину представлю.
— Во сколько же встанет постой?
— Калита* не похудеет — алтын да полушка, вот и вся пирушка.
Сказавши это, хозяйка приобняла гостя за левое плечо так, что коснулась грудью его правой руки, взглядом своим поймала потухший взор Тихона, отчего тот немного приободрился.
— А что, не желаешь ли ты, Тихон Лазаревич, попариться с дороги? В бане помыться — заново родиться.
— Коль предлагаешь, то конечно.
— Тогда будь добр, помоги — наколи дровишек.
Тихон снял кафтан и парадную жилетку и принялся помогать: сначала шли дровишки, за ними закоптившийся дымоход, а чтоб зря не спускаться — прохудившаяся крыша, после — покосившаяся дверь, а ещё ножи, топоры, косы и прочая железная утварь, которую требовалось поправить или поточить. А что же? Русский мужик ко всякому делу приучен, потому как если нет лишней копейки, то остаётся только поплевать на руки да браться за работу.
Пока суть да дело — и банька поспела. Кликнула хозяйка Тихона париться, выдала ему мыло, веник, рушник, чистую рубаху, а сама ушла и дверь за собой затворила. Хоть и поостыл Тихон, пока трудился, а всё ж теплилась в нём надежда на другой приём. Делать нечего, стал он мылиться, париться, а как уж собрался выходить, тут дверца в баню и отворилась, и нагая хозяйка скользнула внутрь.