Ферзевый гамбит. 1942-1943 (СИ)

Вообще наступление вермахта, как уже говорилось выше, ждали. Ждали его всю осень, зимой тоже ждали, а когда на французский берег высадились первые американские дивизии, стало понятно, что ждать осталось не долго. Теперь медлить немцам было строго противопоказанно. Главным тут вопросом было место главного удара и его направление. Во французском генштабе весьма резонно считали, что удар на Париж, до которого по прямой бошам, не смотря на все усилия союзников, было чуть больше сотни километров, наиболее вероятным. Слишком столица была важна для Франции, как в военном, в промышленном, в логистическом так и моральном смысле.
Именно поэтому угрожаемое направление укреплялось наиболее активно: капались тысячи километров траншей, противотанковых рвов, не жалея бетона и арматуры строились огневые точки, разматывались целые поля колючей проволоки. По сути, было построена не одна линия обороны, а две: в тридцати километрах от первых двух линий, с соблюдением всех возможных мер маскировки французские инженеры выстроили еще одну, превратив немаленький клин родной земли в большое, фактически предполье. Понятное, дело что из-за этого первая линия получилась слабее, чем могла бы, однако за два года войны немцы уже научили своих оппонентов бояться своих глубоко проникающих ударов, и возможность встречать прорвавшегося врага не в чисто поле а на подготовленных позициях, куда кроме того можно успеть подтянуть резервы, виделась генералам де Голля слишком вкусной, чтобы пройти мимо.
Более того в район Парижа в качестве последнего резерва были передислоцированы свежеприбывшие американские дивизии. Как это было и прошлый раз янки совсем не торопились становиться в первую линию, и предпочли остаться за спинами союзников, взяв время "на адаптацию".
Одновременно с этим второй — вспомогательный и демонстрационный — удар был нанесен группой армий «С» южнее Реймса имея в качестве оперативной цели взятие Шалон-ан-Шампань и затруднение для противника маневра войсками. Здесь артподготовка была на столь активной, однако в целом у французского командования сложилось впечатление, что они угадали с направлением главного удара правильно: вдоль трассы Реймс-Париж, где происходили основные события осенней кампании.
После шестичасовой подготовки в наступление перешли ударные части вермахта. На этот раз первую скрипку играла танковая группа Гота в составе 11, 12 и 8 танковых дивизий, как наименее пострадавшая в ходе осенних и зимних боев и успевшая восстановить свою численность до штата. Надо сказать, что с этим делом — с восстановлением — особенно в плане танков дела у Германии шли совсем не так радужно, как хотелось бы представить пропагандистам Третьего Рейха. Лишь в этом 1942 в строй вступило производство танков в бывшей Австрии, так называемое "Нибелунгенверке". Вернее, первые машины были выпущены еще в конце 1941 года однако те несколько десятков стальных панцеров, на общую картину повлиять не могли. Лишь к марту более-менее стабильно заработал австрийский конвейер отгрузив в первый месяц весны четыре десятка танков, а в апреле — уже пять. Проектная мощность завода составляла около ста пятидесяти машин в месяц, однако на этот показатель немецкие инженеры обещали выйти в лучшем случае в следующем 1943 году. В конце концов даже для такой технически подкованной нации поднять масштабное производство с ноля — это не чих собачий.
Общее производство танков и САУ всех типов в 1941 году составило всего лишь три с половиной тысячи машин, поэтому учитывая огромные потери лета-осени, когда сгорали во встречных боях целые танковые группы, полностью восстановить численность танков не удалось даже к маю. Более того первоначальный план летней кампании предполагал начало активных действий отодвинуть аж на июль — к середине лета производственники обещали поставить в войска первые экспериментальные тяжелые танки — однако появление на сцене заокеанских дивизий смешало тевтонам все карты и вынудило ОКХ сдвинуть начало наступления на май.
 
Сопротивление наступающим "четверкам" французы на первой линии оказали, что называется, спорадическое. К началу третьего — а для немцев даже четвертого — года войны, обе стороны уже в общем и в целом воевать научились, и, конечно же, после первых же взметнувших землю в воздух снарядах, генерал Санклем, командир 4 СА пехотной дивизии, на участок которой пришелся главный удар, приказал оставить передовые траншеи и укрыться. В общем-то они для того и отрывались, чтобы в нужный момент принять на себя часть снарядов и быть отставленной без лишних потерь.
Танкисты Гота это в целом тоже понимали, поэтому не суетились. Для них это тоже была сильно не первая линия обороны, которую было необходимо взламывать, чем они методично и занялись. На то, чтобы овладеть первой линией им потребовалось не больше часа, после чего откатившиеся на вторю французы начали сопротивляться всерьез: здесь обнаружились хорошо замаскированные 47-мм противотанковые пушки, невскрытые разведкой пулеметные точки и прочие сюрпризы, готовившиеся обороняющимися всю зиму и весну.
— Бронебойный! — Молоденький лейтенант Суве — продукт ускоренного выпуска артиллерийской школы — прильнул к окуляру, ловя в перекрестье вражеский танк. В 1942 противотанковое орудие Пюто еще недавно пробивающее все что можно было встретить на поле боя уже перестало быть столь эффективным. Последние модификации "четверок", обзавёдшиеся дополнительными броневыми экранами, в лоб пробивались совсем не так просто: приходилось либо подпускать стальные коробки на расстояние в полтысячи метров, либо пытаться выцелить уязвимые места. Вот танк повернул башню вправо, подставляя "щеку" и офицер дернул спуск. — Выстрел! На запасную позицию!
Пушка едва дернулась, отправляя вперед убойный привет, а крепкие солдатские руки уже ухватили станины и споро, по заранее откопанному рву покатили орудие в указанном направлении. Больше трех-четырех снарядов с одного места посылать стал бы только полный самоубийца, таких на третьем году войны уже не было. Отсеялись раньше.
Вообще-то лейтенанту скорее следовало бы командовать батареей или хотя бы полубатареей орудий, вот только лейтенантов у Франции было достаточно, а орудий все так же не хватало. Так, годовой выпуск так сильно нужной противотакистам пушки едва-едва переваливал за тысячу штук, что абсолютно не покрывало потребности армии. Приходилось использовать для борьбы с танками все подряд: гранаты, ПТРы, бутылки с зажигательной смесью и даже огнеметы.
Впрочем, не все было так плохо. Армия Третьей республики изрядно изменилась за два года активной войны. С одной стороны, галлы набрались опыта, научились не пасовать перед накатывающими на них ордами с востока, все пацифистские настроения, присутствовавшие в войсках до 1940 года, были выбиты огнем противника и кулаком сержанта. С другой стороны, два года бесконечных отступлений привили французам определенный комплекс неполноценности перед войсками неприятеля: постепенно у последнего рядового начало складываться ощущение, что в когда боши действительно захотят, обязательно прорвут оборону союзников, как бы ты им не противостоял.
Кроме моральных изменений, во многом преобразилась материальная часть. Полным ходом в войска поступала новая техника: танки, самолеты, автотранспорт, те же орудия разных калибров и назначения. На смену устаревшим еще на столе проектировщика и выросшим из концепций Первой Мировой танкам, пришли машины, способные на равных разговаривать с самой новой техникой врага.
Из бронированных машин нужно отметить средние танки S41, ставшие дальнейшим логичным развитием кавалерийских танков S35 и S40. Удлиненная база, новый двигатель, новая, более просторная башня и главное — 60мм орудие. Модернизированная машина почти ничем не уступала германским «четверкам», и уж точно была лучше «троек».
Еще сильнее преобразилась тяжелая машина В1, получившая индекс В2. Исчезло орудие в лобовом бронелисте, вместо него была наварена дополнительная плита под рациональным углом наклона, увеличившее бронирование в лобовой проекции до 100 мм. Сверху на все это богатство поставили трехместную башню с 90мм орудием, способным пробивать практически любую вражескую машину буквально насквозь. Понятное дело, что для того, чтобы хоть как-то ворочать перевалившую за сорок тонн массой машину пришлось добавлять мощности двигателю, но даже полученные в итоге пять сотен лошадей тянули танк вперед с изрядным скрипом. Но больше всего страдала от изменений ходовая, доставшаяся В2 в наследство еще от танка, принятого на вооружение в 1934 году, и который был на десять тонн легче. Постоянно горела трансмиссия, вылетала подвеска, а срок службы не самой удачной формы траков заставлял больше возить их по железной дороге чем передвигать своим ходом. Машина в итоге получилась спорная, однако ничего подобного в войсках вермахта не было и близко: до появления первых тяжелых танков у немцев было еще несколько месяцев и В2 стали изрядной занозой в заднице тевтонов. Не пробиваясь стандартными противотанковыми средствами — основное ПТО немцев 50мм pak.38 было способно пробить лобовую броню тяжелого танка только с 300 метров, про 37мм «дверные колотушки» и речи тут не шло, а новое 75мм pak.40 только начинало поступать в войска — каждая встреча с этими машинами превращалась для немцев в то еще приключение. Приходилось задействовать тяжелые 88-мм флаки, вызывать авиацию или пытаться зайти им в борт или корму, что понятное дело было возможно далеко не всегда.