Спаси меня! (СИ)

– Простите, Станислав Сергеевич, я не хотел ударить ребенка, – сказал расстроенный толстячок и посмотрел на Катю, которая уже успокоилась и сидела на диване рядом с мамой. Девочка показала ему язык.
– Мусор!
– Вот видите! Я ничего ей не сделал, а она набросилась на меня с кулаками и стала оскорблять.
– Ладно, не оправдывайся. Прямо кулаки зверские у ребенка! Рассказывай, что там за заявление. Откуда взялось?
– Стасик, проходи на кухню, – пригласила Ирина Ивановна и горделиво посмотрела на полицейского. Мол, и мы не лыком шиты, тоже хороших знакомых имеем. – Чай пить будете?
Мужчины устроились за столом. Алина включила девочкам мультики и пришла на кухню. Она стала у двери, оперевшись плечом на косяк, и молча ждала начала беседы.
– Рано утром поступило заявление на гражданку Ермакову, – толстячок показал на Ирину Ивановну. – В бумаге написано, что она укрывает мать с двумя детьми и не позволяет им вернуться домой. А еще вечером Гражданка Ермакова ввалилась в дом Белова Виктора Васильевича вместе с его женой и подстрекала ее, – полицейский посмотрел в записи, потом поднял глаза, Алину Леонидовну, к драке с мужем. Также она ночью разбудила соседей и заставила их зря волноваться.
– Слушай, что ты несешь! – вскинулась растерянно Ирина Ивановна. - Кто в здравом уме мог принять такое заявление!
Полицейский смутился.
– Ночной дежурный принял.
– Погодите! – вмешалась Алина. – Виктор Васильевич – это мой муж. А как он узнал, где я нахожусь? Да, мы вчера приходили ко мне домой. Муж избил меня, и я с девочками вынуждена была прятаться за мусорными баками. Там меня Ирина Ивановна и нашла. Она нас накормила, обогрела и спать уложила. Никто нас не удерживает. Что за чушь. Да и я не подневольная рабыня. Я свободный человек!
Алина говорила и постепенно распалялась. Она не могла прийти в себя от возмущения. Нет, каким низким человеком надо быть, чтобы обвинить бедную пожилую женщину во всех смертных грехах!
– А я вот о чем думаю, – вмешалась в разговор Ирина Ивановна. – Как этот человек нас нашел?
Женщины переглянулись. Когда они убегали от дома Алины, никто их не преследовал.
– Расскажите подробнее, что у вас случилось.
Ирина Ивановна обстоятельно поведала о вечерних проблемах. Алина только немного дополняла ее рассказ. Мужчина слушали, а толстячок даже делал пометки. Наконец она замолчала. Станислав Сергеевич откинулся на спинку стула и на секунду закрыл глаза. Только сейчас Алина поняла, что человек пришел с ночного дежурства, устал, наверняка хочет спать, а они затащили его в чужую квартиру и пытают своими проблемами.
– Тебе, Алина, надо подать встречное заявление о домашнем насилии и сфотографировать побои, пока они свежие.
– Мы уже все сделали, - горделиво расправила плечи Ирина Ивановна.
– Вы молодцы, однако зафиксировать побои надо официально, у врача. Иначе ваши фото не имеют юридической силы.
– Значит, мы сейчас поедем в поликлинику, так?
– Ирина Ивановна, – окликнула ее Алина, – у меня нет одежды, кроме той куртки, что я прихватила вчера. И девочек не с кем оставить, – добавила она тише.
Ее смущало, что сейчас в этой маленькой кухне посторонние люди решают ее судьбу. Она чувствовала себя неуютно, потому что еще не решила, что дальше делать.
– Ах, паразит! Ну, что за сукин сын! Выгнал жену из дома и малолетними детьми и еще заявление написал! – возмущалась Ирина Ивановна.
– И все-таки, как он узнал, что я в квартире Ирины Ивановны? – вернулась к мучившему ее вопросу Алина.
– У вас телефон с собой? Если да, то он вас легко мог найти по включенному gps.
– Нет. Я телефон не успела захватить с собой, – растерялась Алина. – Да и gps я не включала, из-за него быстро садится телефон.
– Тогда загадка, как он вас вычислил.
– Ой, – вскрикнула Алина и побежала в комнату к девочкам.
Вернулась она с детскими электронными часами, которые одновременно выполняли и функцию телефона. Эти китайские новинки появились на рынке не так давно, стоили недорого, и бдительные родители покупали их маленьким детям. Часы в отличие от телефона крепко держались на запястье ребенка. В любой момент мама могла позвонить ненаглядному малышу и узнать, что он делает. А функция отслеживания помогала найти ребенка , если он потеряется.
 
– Что это? – удивленно разглядывала черный экран в розовой окантовке Ирина Ивановна.
– Это детские часы-телефон, – ответил Станислав Сергеевич. Хорошая, кстати, вещица. По ним ваш муж и вычислил этот дом. Думаю, остальное выяснить было уже несложно.
Все помолчали, осмысливая новую информацию.
– Ваш муж, – тихо сказал полицейский, – еще принес справку от врача о причинении ему тяжких телесных повреждений.
– Каких повреждений? – испуганно охнули женщины.
– Тяжких телесных, – еще тише ответил толстячок и вобрал голову в плечи, будто испугался, что разгневанные женщины сейчас на него нападут.
– Покажи справку! – протянул руку Станислав Сергеевич.
Он минуту изучал документ, потом поднял глаза на Алину. Она сидела в полуобморочном состоянии: совершенно не помнила, куда вчера попала ручкой.
– Что вы вчера сделали своему мужу?
– Ничего. Я схватила ручку со стола, и когда он набросился на меня, воткнула ее куда-то, а потом еще коленом в пах ударила. Он закричал, а я побежала.
– Я свидетель, – решительно вмешалась Ирина Ивановна. – Я видела, как Алина убегала. Когда она распахнула двери, ее муж стоял согнувшись, но был жив и держался за бок. На футболке краснело небольшое пятно, вот и все. Никаких тяжких повреждений не наблюдалось. Час от часу не легче! А что в справке написано?
– Ранение живота, проникающее в полость брюшины без повреждения внутренних органов.
– Но ручкой это невозможно сделать! – воскликнула Ирина Ивановна. – Она не острый предмет. Можно только кожу поцарапать, да и то, если сильно постараться.
– А здесь и написано, что ранение сделано ножом, – вставил толстячок.
– Не может быть! Мы к кухне даже не подходили! – чуть не плакала Алина. Она уже сто раз пожалела, что убежала из дома и заварила всю эту кашу.
– Нож не кухонный, а канцелярский для работы с бумагой и картоном, – ответил Станислав Сергеевич. Алина, вы видели, что держали в руке?
– Нет. Я пятилась назад, бедром наткнулась на стол, стала шарить пальцами и в органайзере нащупала ручку. Ее и взяла, – Алина чувствовала, что еще немного и упадет в обморок. Одно потрясение за другим, и нет передышки, некогда вдохнуть глоток кислорода.
– Вы взяли макетный нож-скальпель. У него цельнометаллический корпус, гладкий и округлый, на ощупь похожий на ручку. Как сами не порезались!
– Точно. Мы с Настей вырезали из картона детали для игрушки. Дочке задали на уроке труда, – едва слышно пролепетала Алина. – Но я его убрала, чтобы Катя не достала.
– Видимо, нет.
– И что нам дальше делать? – всхлипнула Алина.
– Не волнуйтесь. Разберемся, – успокоил ее Станислав Сергеевич.
– Скажите, – обратилась Алина к полицейскому, что мне нужно сделать, чтобы заявлению не дали ход?
– Думаю, помириться с мужем, – ответил толстяк.
– И что, тогда вы ликвидируете заявление?
– Ну, не совсем, все же разобраться в ситуации надо, – замялся толстяк, – я эти вопросы не решаю, – при этих словах он осторожно покосился на подполковника.
– А если я вернусь к мужу, Ирину Ивановну вы оставите в покое?
– Ты, девка, не дури! На меня не смотри. Стасик соседку в обиду не даст, тем более, что на этой бумажке изложена ерунда.
– А документ медицинский, о телесных повреждениях? Что мне за это будет? – не успокаивалась Алина.
 
– Разберемся, – повторил Станислав Сергеевич.
– Стасик, ты нам план действий нарисуй, ладно? И еще расскажи, как девке-мученице от козла-мужа избавиться.
– Мама! – услышала вдруг Алина голос Насти.
– Что, доченька? – испуганно посмотрела на ребенка мать, не дай-то Бог слышала что-то лишнее!