Избранное: Христианская философия

Трудность состояла прежде всего в том, чтобы найти курс схоластической философии, пригодный для такой цели. Декарту был нужен краткий и общепринятый учебник [565]. Курс о. Ракониса, предложенный ему Мерсенном, подходил меньше, чем курс фельяна, а что касается коимбрцев, то их курс был слишком длинным, чтобы его можно было использовать. Оставался Е<встафий> де Сен-Поль. Но с ним возникала другая проблема: он не был иезуитом, а Декарт, в силу его особого замысла, «предпочитал бы иметь дело с крупной конгрегацией, а не с мелкой», не сомневаясь при этом в своей способности доказать, что его доводы «годятся против их аргументов, как и против аргументов всех остальных» [566]. Так и не приняв окончательного решения, он начал редактировать свой курс; кстати, время у него было, потому что надо было подождать, пока доктора Сорбонны изучат «Размышления» и составят текст одобрения. Труд Декарта был представлен им не ранее 4 марта 1641 г. [567]; много месяцев прошло, пока друзья Декарта пытались добиться одобрения докторов Сорбонны; по-видимому, особенно активно этим занимался Жибьёф, и Декарту даже подали надежду получить искомое одобрение при посредничестве герцогини Эгийон, племянницы Ришелье [568]. Однако переговоры шли трудно, и Декарт, которого Мерсенн, без сомнения, предупредил о возможной неудаче, после июля 1641 г. стал делать вид, что и не принимал этого близко к сердцу, пытаясь казаться равнодушным [569]; он снова просмотрел опасные места, он урезал свой ответ на замечания Арно, но ничего не помогло; и доктора Сорбонны в конце концов отказались дать свое одобрение. Это было большим разочарованием для всех сторонников Декарта; все так рассчитывали на одобрение Сорбонны, что первое издание «Размышлений», уже вполне в тот момент готовое, появилось с надписью: «Cum Privilegio et Approbatione Doctorum» [7*], но одобрения как раз и не было. Мерсенн сообщил Декарту плохую новость, выражая свое негодование против тех, чьи маневры и искажения привели к отказу. Декарт отреагировал весьма пренебрежительно, как человек, которого подобные мелочи задевать не могут; но за этим видимым безразличием к делу, о котором он якобы «давно уже перестал думать», за высокомерным презрением к тем, кто оказался неспособен понять его доводи, чувствуется все-таки глубокое разочарование и скрытый гнев [570]. В самом деле, это было крахом всех его планов. Без официального одобрения докторов Сорбонны было бы неосторожным вступать к открытую борьбу с Обществом Иисуса; все было бы совсем по-другому, если бы он мог доказать своим противникам, что физика, которую они отрицают, необходимым образом вытекает из метафизических принципов, одобренных Сорбонной. Но поскольку у него не было такой поддержки, то оставалось только достойно отступить. Что он и сделал.
После того как Декарту было отказано в одобрении докторов, он отказался от первоначального замысла опровергать курс философии, принятый в иезуитских коллежах, и стал рассматривать свой проект только как угрозу, которую можно оставить про запас, чтобы придать решимости членам ордена. Весть о его проекте, впрочем, уже разошлась, и иезуиты узнали кое-что об этом; Бурден, действовавший, по мнению Декарта, по поручению своего начальника, приходил к Мерсенну поговорить о намерении Декарта атаковать философию, преподаваемую в коллежах ордена. В ходе этой встречи иезуит на угрозу ответил угрозой, и Декарту было предложено что-то вроде компромисса. Если философ согласится не писать против Общества Иисуса, Бурден со своей стороны обещал не публиковать текст, который должен был составить «Седьмые возражения» [571]; однако Декарт ради его же собственного блага не должен был забывать, насколько легко иезуитам полностью погубить его репутацию, так что борьба была бы не равной [572]. Мерсенн, передавая эти предложения, выражал свое опасение по поводу того, что Декарт ввязывается в опасную историю, но философ в своем ответе успокоил его и заявил, что сам он совершенно не опасается за себя. Просто, по случайному стечению обстоятельств, он и сам уже давно «совершенно забросил свой замысел опровергнуть» философию, «настолько абсолютно и ясно разрушающуюся от самого факта существования его философии» [573]; поэтому он хотел просто оставить за собой на будущее право исполнить свою угрозу, действенность которой он с удовольствием констатировал [574]. В остальном он открыто отрекался от приписываемого ему замысла написать что-то против отцов-иезуитов в письме, с которым он хотел познакомить не только Бурдена, но и Отца-провинциала [9*] [575]. Это была декларация об отказе от первоначального проекта, от которого он сохранил только идею публикации «Курса», или, лучше сказать, «Суммы» философии; и при этом он еще уточнял, что, хотя эта «Сумма» отлична от используемых в иезуитских учебных заведениях, она будет опубликована вовсе не из желания противоречить им, но только из любви к истине [576]. На самом деле, цель Декарта осталась прежней, а изменилась только тактика; поскольку он не мог силой внедрить свою философию в коллежи, он стал пытаться проложить ей дорогу туда хитростью.
 
Декарт не пренебрегал ничем, чтобы достичь своей цели. Прежде всего поскольку угроза писать против иезуитов так подействовала на них, Мерсенн должен был, несмотря на официальное заявление Декарта об отказе от своих планов, поддерживать в них полезное опасение, что хотя теперь он и не собирается этого делать, но если отцы-иезуиты используют против него «ложь и клевету», он вполне может взять «один из их курсов философии и показать его ошибки» [577]. Что касается сочинения, которым ему угрожал Бурден, то Декарт показал, что он этого совершенно не боится, опубликовав его сам под названием «Седьмые возражения», но «с примечаниями автора» [578]. Одновременно он начал готовить сочинение для мирного проникновения и сжигать мосты между Бурденом и остальным орденом. Было невозможно получить сразу официальное одобрение иезуитов, но надо было, по крайней мере, чтобы нападки Бурдена не могли выглядеть как неодобрение всего ордена. Поэтому в чрезвычайно важном в этом плане письме он заявлял о. Дине, что никогда не считал грубые нападки и лживые измышления Бурдена выражением чувств всего ордена, столь осторожного и благочестивого [579]. При этом Декарт не скрывал, до какой степени нападки Бурдена, профессора математики в известнейшем коллеже мира, могли повредить распространению его философии в преподавании. В самом деле, не станут ли думать, что Бурдену было поручено орденом иезуитов вынести суждение о его философии [580]? А поскольку отцы Общества рассеяны по всему миру, не означает ли это, что весь свет, не прочитав Декарта, получил бы мнения и лживые измышления Бурдена? Хуже того, почти все люди поверят этим ложным мнениям в силу доверия, питаемого ими к Обществу. Именно это уже произошло с его «Рассуждениями» и «Трактатом о метеорах». Ведь иезуиты постоянно заняты своими трудами, и, не имея возможности читать все новые книги, они следуют воззрению первого из членов Общества, познакомившегося с книгой и сообщившего свое суждение. Бурден своими неистовыми нападками на «Метеоры» добился того, что ни один из священников, ежегодно преподающих в коллежах этот раздел физики, не дал себе труда прочитать первую часть этой книги. Таким образом злая воля одного члена конгрегации замедлила успех истинной философии [581].