Ужасы Фобии Грин (СИ)

На зеркале был прикреплен стикер с одним коротким словом.
«Спасибо» было написано там.
Фобия скомкала и выбросила листок, стала собираться. Уже шнуруя кроссовки, она поймала себя на мысли, что неосознанно надела новую одежду. Будто собралась умирать.
Несмотря на ранее время, город тонул в зное. Чистое, без малейшего облачка небо не защищало от жары.
На площади собирался народ — люди и нелюди, фланировали в воздухе немногочисленные привидения, солдаты разгоняли демонстрацию в защиту угнетаемых рас. Плескались на ветру полотнища флагов. Оркестр играл марш.
На тех самых мониторах, которые так недавно транслировали невозмутимую красоту Несмеи, сверкали белозубыми улыбками фотографии Мерак Леви.
Фобия кусала мороженое и брела мимо нарядных горожан, рюкзачок с документами, деньгами и телефоном грел спину.
— Девочка моя! Я тебя люблю!
Сения Кригг шагала ей навстречу, широко раскинув руки. Рыжий пучок подпрыгивал на затылке, длинная юбка игриво путалась под ногами, яркие бусы отбрасывали на торжественное лицо разноцветные блики.
Учительница обняла Фобию и звонко расцеловала в обе щеки.
— Я всем говорю о любви, — сказала Сения с нервным энтузиазмом. — На всякий случай. Ты успела сказать эти слова своим главным людям?
Фобия задумалась.
— А где Ханна? — спросила неуверенно.
На лицо Сении Кригг набежала тень.
— Ханна… Ханна пропала.
Фобия переглотнула. В горле стало сухо, будто она много дней брела по пустыне без воды.
— Когда?
— Три дня назад. Они возвращались на базу вместе с Класлом, когда что-то приключилось. Мальчик сказал, что почувствовал опасность и попытался совершить выплеск, но что-то его блокировало. От боли он потерял сознание, а когда он пришел в себя, то Ханны уже не было.
Мороженое выпало из рук Фобии и неопрятным пятном теперь лежало на чистом асфальте. Она смотрела на светлую кляксу и не могла отвести глаз.
А после этого Крест вернулся в Резиденцию и целовал ее, Фобию.
Сения Кригг снова обняла ее.
— Как писала великая Аврора Галл, испытания закаляют душу, подобно горну кузнеца, закаляющему клинок…
Фобия кивнула, не отрывая лица от тощего плеча идеалистки.
— Сения… А ты любишь Оллмотта?
— Мужчин, у которых миссия, нельзя просто любить. Этого всегда слишком мало. Любовь, моя девочка, слишком легкомысленное слово для подобных отношений. Давай оставим это определение для юных романтиков, сгорающих от пылкости и ревности.
— А что же остается нам?
— Ничего. В этом-то и вся суть, — Сения Кригг отстранилась немного, пригладила волосы Фобии, которые сама же и растрепала, поправила сползшую лямку рюкзака. — Мы отдаем им все — свое тело, свою преданность, свою жизнь.
— Это вы у Авроры Галл вычитали?
— Она знала, о чем говорит, — строгим учительским голосом отозвалась Сения. — Все-таки вдова Наместника. После такого брака или в озеро, или в писатели.
— Не знала, — удивилась Фобия.
— Да, при командорах не принято было афишировать ее биографию. Оу, это моя бывшая ученица Такия! Такия! Девочка моя! Я люблю тебя! — и Сения Кригг устремилась дальше.
Фобия некоторое время глядела ей вслед, а потом развернулась. Холод и смрад обдали ее лицо.
— Здравствуй, мерзкая тварь.
— Здравствуй, противная гнида.
Цепь позвенела кандалами и предложила:
— Прогуляемся?
До инаугурации оставалось еще время, и Фобия кивнула.
— Ты помнишь Несмею? — спросила Фобия, тщательно контролируя себя, чтобы не отодвинуться от могильной сырости в сторону.
— Мы не слишком дружили, — ответила Цепь.
— Каждое утро, просыпаясь, я видела ее тонкую руку, и длинные волосы, падающие на пол. Она была так красива, что я просто лежала и смотрела. Несмея была моим единственным другом в лагере.
— Если Крест умрет, то и я тоже исчезну, — угрюмо сказала Цепь. — Только он удерживает меня на земле так далеко от дома.
— Ты называешь тюрьму своим домом?
— Ты называешь себя женщиной? Исхудала, пострашнела, глазищи одни на лице.
Фобия звонко, необидно рассмеялась, услышав такие слова от существа в лохмотьях и кандалах.
 
— Как ты можешь любить его, когда тебя нет? Ты же просто мысль, недобитая искорка.
— А как ты можешь быть такой глупой, когда у тебя есть вполне настоящий мозг? Сердце не имеет к любви никакого отношения. Ведь это только мысль, только искорка.
Фобия подумала, что слишком много философии и лирики за одно утро.
— Шла бы ты отсюда, — сказала она. — И без тебя тошно.
Цепь зашипела, пронеслась сквозь Фобию, она вздрогнула и едва услышала прощальный шепот призрака:
— Улица Третьего Командора, дом 7.
Не в состоянии разгадывать загадки этого существа, Фобия только головой помотала и поспешила обратно на площадь.
Торжественная церемония начиналась.
Была только одна причина, по которой Ханна могла понадобиться Кресту.
И эта причина сейчас стояла на сцене возле Мерака Леви, минуту назад принявшего управление страной.
Антонио Варна, псевдомаг, и его проводник Ханна Грин.
Найти своего проводника так сложно, так почти невозможно, что эти двое вызывали не только зависть, но и благоговение.
Фобия не сводила глаз со спокойных, торжественных лиц. Ни Антонио, ни Ханна не выглядели ни испуганными, ни возмущенными.
Загипнотизировали их, что ли?
— А теперь я прошу подняться на сцену еще одного человека, необходимого для ритуала, — сказал Мерак Леви, улыбаясь. — Мне нужен истинный маг!
Какая-то девчонка пробралась к сцене, солдаты, тройным кольцом окружившие подиум, безропотно пропустили ее, а Мерак Леви галантно подал руку, помогая подняться по ступенькам.
Не было никакой необходимости проводить ритуал публично. Его можно было транслировать и из студии. Фобия подозревала, что и сам ритуал не так уж и нужен — скорее, это дань любви Наместника к эффектам и зрелищам.
Однажды Оллмотт сказал, что самое лучшее время для устранения Наместника — это минута, когда тот соединит магию. Он будет еще слаб, сказал Оллмотт. И главное — дотянуться до диктатора в это время.
Открытая площадь позволяла это сделать.
Площадь, где сегодня не работало оружие.
Об этом заявил Мерак Леви сразу после того, как вышел на сцену.
— Мне не нужна вооруженная охрана для того, чтобы я чувствовал себя в безопасности, — сказал он, и у Фобии были все основания ему верить.
Беззаботная самоуверенность Мерака Левиа настораживала. Он не был идиотом, и не стал бы так нагло подставляться, если бы не был уверен в том, что его закроют.
Крест закроет его.
Фобия заработала локтями, пробираясь еще ближе к сцене.
— Ну что, друзья мои, готовы? — спросил Мерак Леви. — Сейчас наш милый псевдомаг совершит выплеск, но вы не пугайтесь, его возьмет на себя проводник, а я сделаю так, что он сможет передать энергию истинному магу. Моих сил хватит на то, чтобы усилить действие этого ритуала подобно генератору. Таким образом, все снова вернется на свои места. Начали?
Антонио упал на колени. Толпа ахнула, и по ней прошла рябь, как это бывает, когда по воде пробежит сильный порыв ветра. Невидимые, но хорошо ощутимые вихри энергии взметнулись над головами людей, закручиваясь в спирали. Фобия застыла, обхватив себя руками.
Все слова, которые говорили ей когда-то Крест и Оллмотт жужжащим пчелиным ульем пронеслись в очень холодной, очень спокойной голове. Она совершенно четко знала, что делает, и осьминог ее паники, покорный, преданный, дернулся было на свободу, но замер, подчиняясь воле своей владелицы.
Никто, даже Мертвый Наместник, тем более Мертвый Наместник не лишит ее этого.
Единственного оружия.
Проклятия.
Вихри энергии истончались. Воздух на площади, пропитанный запахом пота сотен людей, пропитанный их волнением и надеждой, словно похолодел. Стал свежим. Явственно ощутился близкий океан, который легко дышал совсем рядом.
Сейчас.