Колыбельная для вампиров - 3 (СИ)
Шесть часов кряду четверо молодых вампиров прочёсывали людные места города: институты, школы, метро, улицы в центре города, вокзалы, и прочие места человеческих сборищ. Масса народа шумела, болтала и толкалась, чем к концу смены неимоверно действовала им на нервы.
— Всё! С меня хватит, — Мари с усталым видом плюхнулась на скамейку у Казанского собора и остальные последовали её примеру. — Ненавижу людей! Ненавижу дежурства! Две недели шляемся по городу, а толку чуть, — сказала она и сердито посмотрела на старшего патруля. — А тебя, Реази, я отдельно ненавижу, причём всеми фибрами своей измученной души и не менее измученного тела. Народ в других патрулях часик или два обязательно филонит и лишь мы, как заведённые, мотаемся по городу.
В ответ на её экспансивный выпад Ник ничего не ответил, лишь смерил девушку своим коронным взглядом и в ней вспыхнуло ответное раздражение, причём настолько сильное, что ей захотелось стукнуть его чем-нибудь тяжёлым, но она ограничилась вздохом и беззвучным ругательством. Две недели дежурств дались Мари нелегко и виноват в этом был опять же Ник Реази. Во время совместных походов она то и дело ловила на себе его тяжёлые и, как ей казалось, подозрительные взгляды. Она пробовала было отшутиться, но, несмотря на все её старания, он не шёл на контакт. В конце концов, ей это надоело, и она решила не обращать на него внимания. Правда, это было не так-то просто сделать. Ник Реази был не из тех, кто даёт забыть о себе.
Вспомнив о жёстких выговорах, полученных от него, как от старшего патруля, Мари взъерошила волосы, и так стоящие дыбом, и сердито добавила:
— Был бы хоть какой-нибудь толк от всей этой беготни! Вот сегодня носимся по городу уже почти полную смену, а нам не попалось даже завалящего ментальника, не говоря уже о фениксе. Может, их вообще в Питере не осталось, и мы зря болтаемся по городу?
В душе она надеялась, что Ник отпустит их пораньше, но он никак не отреагировал на её завуалированное вымогательство. С ленивой грацией в движениях он откинулся на спинку скамейки и, раскинув руки, прикрыл глаза. Выражение его лица было таково, что она не понимала злится он на неё или просто не слушает.
Не найдя взаимопонимания у начальства, Мари, ища поддержку, повернулась к друзьям и тут выяснилось, что Иван и Соня пересели на другую скамейку и тоже не обращают на неё внимания. Она вздохнула, немного жалея о прежних временах, когда они постоянно ссорились и искали её внимания. «Теперь, знай, чирикают себе с дурацкими улыбками на лицах», — с обидой подумала приунывшая девушка и нетерпеливо поёрзала на скамейке. Она и в самом деле устала. Ментальный поиск вампиры вели с частично снятой защитой, а это означило, что к ним имели доступ эмоции толпы, что было довольно утомительно, особенно для молодняка. Из-за любопытства они не всегда дистанцировались от испытываемых людьми чувств, за что потом расплачивались усталостью и головной болью.
Когда перед глазами возникли дугообразные зигзаги, Мари потёрла виски и тут, будто по волшебству, к ней вернулось хорошее самочувствие. Обрадованная, она осторожно покрутила головой — но нет, головной боли, как и усталости больше не было. Взгляд девушки сам собой устремился к Нику Реази, сидящему по соседству, но тут раздался детский голосок: «Мамочка, посмотри, какие красивые тётя и дядя!» и все четверо вампиров разом повернулись к малышке лет пяти. Она подбежала к скамейке, на которой сидели Иван и Соня, и с восхищением уставилась на них, а затем дёрнула девушку за подол платья. «Тётя, я хочу к тебе на ручки!» — требовательно пропищала девочка и вскарабкалась на скамейку. Соня посмотрела в сторону родителей, но они, занятые разговором с друзьями, не обращали внимания на ребёнка. Тогда она посадила малышку на колени, и она сразу же залезла в её сумочку и вытащила косметичку. Мари засмеялась, глядя на то, как малолетняя кокетка разоряет элитную косметику Сони, а та лишь вздыхает, не решаясь её отобрать. Явно подражая матери, малышка размалевала себе лицо и, потеряв интерес к макияжу, потребовала, чтобы с ней сыграли в ладушки. Заливистый смех дочери наконец привлёк внимание родителей.
Подбежавшая девица смерила незнакомцев подозрительным взглядом и, подхватив девочку на руки, устремилась к ожидающему мужу. Молодые родители явно намеревались продолжить прогулку, но не тут-то было. Не желая расставаться с новой подругой, малышка подняла такой крик, что они, поспешно извинившись перед друзьями, подхватили чадо на руки и помчались к машине.
«Правильно, поддай им жару, детка! Нефиг поздно вечером болтаться по городу с маленьким ребёнком. Совсем уж без царя в голове. Не родители, а малолетние придурки», — злорадно подумала Мари, проводив глазами удаляющуюся семейку. Рядом раздался смешок. «Так! Это ещё что такое? Неужели?.. Нет, не может быть!» — решила она, но все же подозрительно посмотрела на Ника. Тот удивлённо приподнял брови.
— В чём дело?
— Ни в чём, — девушка повернулась к друзьям. — Поставили метку?
— Обижаешь, Машка!
— Слава богу! Наконец-то, мы с уловом. Эй, Ник! Думаю, теперь мы имеем полное право разбежаться по домам.
От нетерпения Мари приплясывала на месте, ей хотелось попасть домой пораньше, чтобы успеть поработать над начатой задачей. Она чувствовала, что решение лежит где-то близко и нужно лишь небольшое усилие, чтобы его нащупать.
— Ну как, отпустишь? — спросила она с надеждой.
— Нет.
— Чёрт, а я так надеялась, что у некоторых есть совесть, — вздохнула Мари.
«Сатрапский беспредел! — сердито подумала она и пристально глянула на Ника. — Знаешь, слишком уж ты странный, дружок. Сильно подозреваю, что ты не тот, за кого пытаешься себя выдать». Ник в открытую усмехнулся. «Глупости! Я такой же, как и ты», — прозвучал его мысленный голос, отчётливый, сильный и вдобавок имеющий индивидуальную окраску.
Не веря в происходящее, девушка ошарашено посмотрела на него. Ментальный разговор был возможен, если один из собеседников умел управлять связующим каналом, а такое было под силу только зрелым вампирам, имеющим за плечами ни один десяток лет, но не молодняку, недавно вышедшему из стен Академии.
«Вообще-то, такой мощный направленный телепорт и вовсе под силу только старейшинам… ладно, замнем для ясности, — Мари прищурила глаза. — Ник!.. Не молчи! Я знаю, это ты со мной только что разговаривал». При этом она не замечала, с каким интересом Иван наблюдает за её безмолвной пантомимой, чего нельзя было сказать о Нике Реази.
— Золотце, если тебе нужно в туалет, то так и скажи, — сказал он недовольным тоном.
— Ага, сейчас! Не хватало ещё отпрашиваться у тебя в туалет, — буркнула Мари.
— Тогда хватит таращить на меня глаза, — усмехнулся Ник, — а то я могу подумать, что ты в меня влюбилась.
— Размечтался! — фыркнула Мари и, снова сев рядом, состроила просящую мину. — Реази, тебе жалко, что ли? Всё равно за оставшийся час мы ни черта не выловим, так фиг ли таскаться по городу?
— Мир полон неожиданностей. Вдруг из-за твоей лени мы упустим нашего вампирского да Винчи? Не думала о таком? — Ник насмешливо покосился на девушку. — Хватит канючить! А то напишу в отчёте, что ты прогульщица, и заполучишь дополнительное патрулирование.
«Издеваешься, да?» — Мари выразительно посмотрела на старшего патруля, а затем отвернулась, не желая видеть его самодовольное лицо. На глаза ей попался бывший дом Зингера и в её памяти тут же всплыли блоковские строки, и она драматически продекламировала:
Ночь, улица, фонарь, аптека,
Бессмысленный и тусклый свет.
Живи ещё хоть четверть века —
Все будет так. Исхода нет.
Умрёшь — начнёшь опять сначала
И повторится всё, как встарь:
Ночь, ледяная рябь канала,
Аптека, улица, фонарь.
— Слушай, имей совесть! — взорвалась она без перехода. — Что ты ломаешься, Реази? Весь день мы добросовестно мотались по городу и устали как собаки собачьи. В конце концов, мы тебе не спецназ. Это у вас там все ненормальные. Помню, на соревнованиях, все уже валятся с ног, а эти поганцы, всё такие же бодренькие, несутся себе дальше.