Сломленные души (ЛП)

— Он убил Фицджеральда?
— Сам зарезал его ножом. — Роман усмехается. — Я не знаю лично Аджелло, но он мне уже нравится.
— Роман, а что ты планируешь делать с албанцами? — вклинивается Максим.
— У нас есть свой человек внутри, который может следить за тем, что они делают? Нам нужно знать, откуда эти деньги.
— Одна из официанток в «Байкале» регулярно навещает Душку, — сообщаю я. — Вдруг она сможет убедить его рассказать о своем бизнесе.
— Давайте пока попробуем так. — Он кивает. — Если выяснится, что за всем этим стоит Душку, я лично его выпотрошу.
* * *
Выйдя из машины и направляясь к подъезду своего дома, я замечаю знакомую машину, припаркованную у подъезда. За рулем белого внедорожника сидит Юрий и машет мне рукой.
— Что происходит? — спрашиваю я, перебираясь на пассажирское сиденье.
Он опирается локтями на руль и буравит меня взглядом.
— Я не знаю. Ты мне скажи.
— Ничего. А что?
Он качает головой и смотрит на улицу за лобовым стеклом.
— Я тебя, Паша, знаю уже десять лет, так что не надо мне эту чушь нести. Ты собираешься уйти из Братвы?
— Нет. С чего ты взял?
— Ты позволил Косте возглавить свои клубы. Ты практически жил в «Урале» и никому не позволял прикрывать себя, никогда. Когда я несколько месяцев назад пытался убедить тебя сделать перерыв, ты сказал, что не можешь функционировать, если не работаешь.
— Ну, теперь я решил сделать перерыв.
— Так ты вернешься?
Я откидываюсь на сиденье и гляжу на дом. Прошло около трех часов с тех пор, как я ушел на встречу с Романом, и каждую секунду этого времени думал об Асе. Все ли с ней в порядке? Поела ли она? А вдруг она голодна и не может решить, что приготовить? Не боится ли она, оставшись одна? А вдруг я приду домой, а ее там не будет?
— Я вернусь, Юрий. Не волнуйся.
— Когда?
— Когда она уйдет, — обещаю я, глядя на окна третьего этажа. Я не вижу света внутри, потому что жалюзи закрыты. Что, если Ася снова испугается? Ненавижу оставлять ее одну.
— Она? Девушка, которая живет у тебя дома?
— Да.
— Ты с ней… в отношениях?
— Нет.
— Я не понимаю.
Я смотрю на своего друга. Его челюсть плотно сжата, а в глазах — беспокойство. В свои шестьдесят пять лет Юрий — самый старший в окружении Братвы. Он стал отцом для подчиненных ему бойцов, но при этом яростно оберегает всех остальных бойцов Братвы, независимо от их положения. Мне всегда казалось странным, как он может так заботиться о тех, кто ему не родной, в то время как в мире есть люди, которым наплевать на собственную плоть и кровь.
— У тебя когда-нибудь случалось, что при встрече с незнакомым человеком, ты чувствуешь, что он твоя вторая половинка? — спрашиваю я. — Та недостающая часть тебя, о существовании которой ты даже не догадывался, пока он не вошёл в твою жизнь.
— Нет, не встречал. Ты думаешь, эта девушка — твоя?
— Я знаю ее всего неделю.
— Я не об этом спросил.
— Я знаю. Но это не имеет значения. Она все равно скоро уедет. — Я берусь за ручку двери. — Я вернусь на работу, как только она уедет.
— Может быть, она не захочет уезжать.
— Ага, как же, — говорю я и выхожу из машины.
  
Глава 7
 
Ася
Я стою в душевой кабинке и смотрю на два флакона на угловой полке. Черный — мужской гель для душа, которым пользуюсь с момента приезда. У него древесный аромат с нотками цитрусовых и шалфея. Он стоял тут с самого начала и был единственным. Сейчас рядом с ним стоит другой гель для душа. Розовый флакон с цветочками. Наверное, Паша купил и оставил его для меня. Я глубоко вздыхаю и тянусь к нему, но как только приближаюсь к флакону, во мне поднимается тревога. Я оглядываюсь на черную бутылку и перевожу руку на нее. Тревога усиливается. Я опускаю руку. Более пятнадцати минут смотрю на эти дурацкие бутылочки с гелем и стискиваю зубы до боли в челюсти. В итоге хватаю обе бутылки и бросаю их через всю ванную, где они ударяются о стену и падают на пол.
 
Раздается стук в дверь.
— Ася!
Прислоняюсь спиной к кафельной стене и дышу неглубокими вздохами. Я впервые пытаюсь принять душ без Паши. Я так гордилась собой, когда сказала ему, что ему не обязательно идти со мной. Он слегка улыбнулся и сказал, что на всякий случай останется по ту сторону двери.
— Ася? — Еще один стук. — Я вхожу!
Дверь распахивается, и Паша врывается в комнату, оглядываясь по сторонам. Его взгляд падает на бутылки на полу, а затем он смотрит на меня. В его серо-голубых, практически металлического оттенка глазах, а не светло-голубых, как мне показалось вначале, появляется вопросительное, оценивающее… обеспокоенное выражение, когда он окидывает меня взглядом с ног до головы. Его сила притягивает меня к себе, заземляя, что ослабляет мою тревогу.
— Я не смогла выбрать, каким чертовым гелем для душа мыться, — признаюсь я и закрываю глаза, чувствуя себя полностью побежденной.
— Черт, — бормочет Паша. Спустя несколько секунд он ласкает мою щеку шершавой ладонью. — Извини. Я не подумал.
— Ты же не виноват, что я психопатка. — Я вздыхаю.
— Ты не психопатка, медвежонок.
— Ага, как же. — Я фыркаю. — Тебе следовало бы отвезти меня в ближайшую психушку и оставить там.
— Ася, посмотри на меня.
Я открываю глаза и вижу, что он стоит передо мной, его рука все еще лежит на моей щеке, а другая — на стене рядом с моей головой.
— Все наладится, — говорит он. — Я обещаю.
— Ты этого не знаешь.
— Знаю. Ты боец. Пройдет немного времени, но тебе станет лучше. Пойдем, вымоем тебя. Хорошо?
Я неохотно киваю.
— Хорошо. Пойду принесу гель для душа.
Я смотрю, как он идет в другой конец ванной комнаты и поднимает с пола бутылочки. Затем Паша возвращается в душевую кабинку.
— Это мой, — говорит он, ставя черный флакон обратно на полку, — а розовый — твой. И ты будешь пользоваться им.
Как он может оставаться таким спокойным? Словно моя выходка его ничуть не беспокоит.
— Итак, в чем еще проблема? — Он взирает на меня сверху вниз.
Я прикусываю нижнюю губу.
— Полотенца.
— Полотенца?
— Банные полотенца. У тебя голубые и белые. — Я все время пользуюсь полотенцами для рук после душа, потому что они все белые.
— Я буду пользоваться синими. А ты белыми. Идет?
Я киваю, чувствуя себя полной дурой. Паша легонько берет меня за подбородок, поднимая голову вверх.
— Еще какие-нибудь проблемы с ванной?
— Нет, — шепчу я.
— Хорошо. Мне остаться?
Мне не хочется, чтобы он уходил, но я все равно качаю головой. Это нелегко, но после его указаний я могу справиться с душем в одиночку, потому что знаю, что он все равно будет рядом.
Он улыбается.
— Прими душ. Одевайся. Я буду ждать тебя за дверью, и когда ты закончишь, мы позавтракаем.
Паша проводит большим пальцем по моему подбородку, а затем убирает руку с моего лица и выходит из ванной. Я медленно поднимаю руку и повторяю путь его прикосновения.
ПАВЕЛ
Я ставлю коробку с хлопьями на стол перед Асей и иду к холодильнику за молоком. Когда кладу пакет рядом с хлопьями, Ася тянется к нему, но я беру ее руку в свою.
— Подожди.
Свободной рукой открываю шкаф и достаю банку джема. Ставлю ее рядом с коробкой хлопьев, беру арахисовое масло и хлеб и выкладываю все на стол. Ася наклоняет голову набок, наблюдая за мной.
Я встаю за ее спиной и киваю в сторону продуктов.
— Что бы ты хотела на завтрак?
Ася смотрит на ассортимент еды и поджимает губы.
Она живет здесь уже две недели. Каждое утро я давал ей молоко и выбирал хлопья, причем каждый раз с разными вкусами. Ася всегда готовила нам обоим по миске, и мы завтракали в столовой. Ася очень нервничает, когда ей приходится принимать даже самое пустяковое решение, поэтому стараюсь облегчить ей выбор. Но пришло время немного ее подтолкнуть и выйти за пределы своей зоны комфорта.