План на первую тысячу лет (СИ)
— Красавчик, огоньку не найдется?
Хриплый голос, мужской или женский — не разобрать. Да и какая разница… Он не стал даже открывать глаза. Молча выпростал из кармана вспыхнувшую руку, рассчитывая тут же услышать вопль ужаса и удаляющийся топот.
— Прикольная грабка… Красавчик, ты фокусник?
Пришлось-таки поднять веки. Взгляд уперся в два кувшина, обтянутых чем-то розовым с блестками.
Грудь. Большая, мягкая, теплая женская грудь. Если у евиных дочерей имелось какое-то неоспоримое достоинство, оно, по мнению Хастура, заключалось в этих двух прекрасных сосудах, исполненных неги и сладости. Правда, ему больше нравились шнурованные корсажи с кружевом и низким вырезом, но маечка в обтяжку тоже хороша.
Грудь склонилась еще ниже, открывая ложбинку, четкую и прямую, как указатель верного пути.
С трудом оторвавшись от дивного зрелища, Хастур поднял взгляд: губы, нос, глаза, вороная шевелюра. Посмотрел ниже груди: крепкая талия, крутые бедра, стройные ноги. Никаких сомнений: смертная женщина. К тому же похожая на одну бойкую маркитантку, с которой он водил тесное знакомство лет триста назад.
— Нравлюсь? — улыбнулся алый рот. На краю улыбки не хватало одного зуба.
— Ага.
Женщина глубоко затянулась и, выпустив в сторону струю дыма, уселась рядом.
— Как это у тебя получается? Ну, руку поджигать?
Хастур пожал плечами. Все демоны носят в себе часть адского пламени, используя его для устрашения, уничтожения, усмирения — или просто прикурить или согреться.
— А покажи еще раз?
Кисть вновь загорелась. Женщина восторженно взвизгнула. Наверное, думает, что перед ней обычный колдун, догадался Хастур. И усмехнулся в ответ.
— Тебя как звать? — незнакомка рассматривала его с любопытством, но без малейшего отвращения или страха.
— Хастур.
— Пакистанец, что ль?
— Демон.
— О как. Х-хы, демонов у меня еще не было.
Эта смертная ничем не походила на горячий котел в пекле. Но отчего-то Хастуру рядом с ней делалось все теплее и теплее.
К остановке подкатил приземистый ярко-красный автомобиль. Стекло у водительского сиденья опустилось, в окне показался смуглый детина, одетый во что-то желто-пятнистое, с толстой золотой цепью на шее.
— Роуз! Роуз, твою мать… Опять со всякой швалью болтаешь! Разве не видишь, у него нет ни гроша?!
Машина не имела ничего общего с «бентли» и, наверное, потому понравилась Хастуру. В отличие от водителя.
— Много ты понимаешь, Луис! — сварливо откликнулась новая знакомая Хастура. — Он, между прочим, демон!
— Алкаш он и нищеброд, — Луис вылез из машины. — Тебе что сказано: иди ищи другого!
— Ой, я наверное, и впрямь пойду, — прошептала Роуз. — Он сегодня злой…
Демон рассмеялся:
— Кто злой? Этот?!
Он с интересом наблюдал, как здоровяк Луис подошел к ним и схватил Роуз за рукав зеленой меховой курточки, в которую она была одета.
— Хватит сидеть, иди работай!
— Она останется здесь, смертный. И ты тоже.
— А тебя-то кто спрашивает… — Луис добавил еще несколько слов на смутно знакомом языке, выдергивая что-то из кармана. Сухой короткий щелчок — и свете фонарей блеснуло длинное лезвие ножа.
Хастур лениво отмахнулся. Луис выпучил глаза, выронил нож, и с грохотом, как пустой шкаф, свалился на асфальт.
Роуз снова завизжала, на это раз от страха, и шарахнулась прочь, — Хастур едва успел поймать ее за тот же самый рукав.
— Он больше не опасен. Останься.
— Так ты в самом деле… в самом деле… дьявол?!
— Нет. Дьявол — мой повелитель. А я — демон. Герцог Ада, — не без гордости добавил он.
Роуз длинно выругалась, и дрожащими руками достала из сумочки новую сигарету:
— Дай закурить, черт…
— Зови меня Хастур, — попросил он, поднося горящий палец к ее сигарете. — Мне так больше нравится.
Она попыталась улыбнуться и посмотрела на него уже почти без страха:
— Ты на бездомного похож, не на демона. И это что у тебя под волосами — лягушка?!
— Жаба, — Хастур погладил любопытную жабью морду, высунувшуюся надо лбом. — Гретой звать. Выдали вместе с этим телом. Не знаю, зачем. Я уже к ней привык…
— Чудной ты, — Роуз уже совсем оправилась от испуга. — Только нам надо сматываться, а то заметят рядом с трупом…
— Не заметят, — Хастур дунул в сторону лежащего сутенера. От тела отделилась серая тень, очень похожая на живого Луиса, но с черными дырами вместо глаз. Труп дернулся и осел в длинную полосу черной пыли, которую быстро размывали по асфальту потоки воды.
— Ступай вниз, — приказал демон тени. Та отчаянно замотала головой, но голос Хастура вдруг наполнился тяжким гулом, будто заговорила сама преисподняя: — ПРОВАЛИВАЙ В АД!
Тень завыла в нечеловеческой тоске и утекла куда-то под дорогу. Роуз завороженно смотрела на пустое место, где только что лежало мертвое тело.
— У тебя есть дом? — уже обычным тоном спросил Хастур.
— А?.. Дом?.. Да, есть.
— Отведи меня к себе.
— А пойдем! — она залихватским жестом кинула ремешок сумочки на плечо и вскочила на ноги. — И знаешь, что, демон? Мне пофигу, есть у тебя деньги или нет. Сегодня я буду любить черта! Бесплатно!
Хастур не торопился объяснять ей тонкости демонической анатомии. В конце концов, та маркитантка сумела решить проблему к их обоюдному удовольствию. Евины дочери вообще очень находчивы, не раз убеждался он. А обладательницы умопомрачительной груди — тем более.
* * *У Вельзевул слова не расходились с делом. Ее вызов застал Кроули в машине, когда он возвращался домой после чудесного вечера в ресторане с Азирафелем. Аудиенция у княгини была недолгой, но впечатлений демону хватило на много часов вперед.
— Ну почему я?! — восклицал он, стоя в зимнем саду между кадками с фикусами и драценами. Переполнявшие его эмоции требовали немедленного выхода, а привычные ко всему растения были лучшими слушателями. — Почему опять я?! Пусть вылезают и сами учатся! О, конечно, как же мы покинем такую милую, такую уютную преисподнюю! — Кроули рухнул на колени, простер руки к мраморному полу и возопил: — О, владыка Самаэль, ответь: я герцог Ада или нянька для толпы бессмертных придурков, застрявших в Средневековье?!
Крик был исполнен мольбы и трагизма. При его последних отзвуках с патетическим всхлипом заработала система автополива, символизирующая слезы Вселенной. Если бы растения могли, они бы зааплодировали.
Кроули немного постоял на коленях, закрепляя произведенный эффект. Затем, кряхтя, поднялся и заговорил тихо, словно обессилев от отчаяния:
— Ты будешь их наставником, сказала она. Ты проведешь для них мастер-классы, сказала она. Ты покажешь им, как менять направление автомагистралей и повреждать сотовую связь… Но сначала ты прочитаешь им курс всемирной истории за последние шестьсот лет! Проклятие!
Фикусы и драцены сочувственно шелестели листвой. Все-таки Кроули о них заботился, и они, несмотря ни на что, умели быть благодарными.
— Придется идти готовить конспект. Какое счастье, что они хотя бы умеют писать.
Кроули сотворил из пиджака профессорскую мантию и, сдвинув набекрень академическую шапочку, удалился в кабинет для занятий наукой.
Впрочем, через два часа он уже сидел в «бентли» под магазином Азирафеля и нетерпеливо жал на клаксон, поторапливая ангела. Они договорились выехать рано утром, чтобы покинуть город до начала пробок.
— Я не успел позавтракать, — пожаловался ангел, появляясь в дверях. Он пытался одновременно нести два чемодана, саквояж, портплед, и ронял все по очереди.
— Ты там жить собрался, что ли? — демон подобрал его вещи и запихнул в багажник.
— Поиски могут занять много времени. Это, конечно, не Лондон, но все-таки почти двести тысяч жителей… Мы где-нибудь остановимся перекусить?
— Будь добр, напомни: чревоугодие — это пятый смертный грех или шестой?
— Причем тут чревоугодие?! Просто хочу выпить чаю… — Азирафель устроился на переднем сиденье, — и сделать хоть небольшой перерыв в той сумасшедшей гонке, которую ты называешь ездой!