"Фантастика 2023-146". Компиляция. Книги 1-19 (СИ)

Братки!
Было такое ощущение, что он вот-вот прорвется сквозь расстояние, докричится без звука, одной мыслью. Вот только чуть…
Братки!
Но этого «чуть» упорно не хватало.
Пришлось принять еще дозу. Рискуя на этот раз не совладать с сознанием, заклиниться не на деле, а на удовольствии.
Совладал. Зов вновь попытался пробиться до тех, кто хочет и может помочь.
Пальцы Горобца шевелились, как будто наматывая нити, даже не нити, тончайшие лески небесного эфира, с помощью которых можно подтянуть поближе кого-нибудь из близких, родных…
Никак!
Буквально в последний момент, когда казалось, что уже подцепил и сейчас можно будет довести свой призыв, что-то срывалось, а вместо крика получался неслышный сип.
И в крест, и в бога душу мать! Тринадцать якорей с размаха в одно место!
Действие кокаина еще не прошло, а матрос выхватил из массивного золотого портсигара начиненную самосадом папиросу, нервно щелкнул зажигалкой.
Табак сгорел в две судорожных глубоких затяжки. Федька с силой загасил папиросу о стол, на котором среди многочисленных черных ожогов еще кое-где проглядывали следы былой полировки.
– Гришка!
Грозный рык вырвался из горла, раскатом прошелся по вагону.
На перроне в невольном испуге сжались часовые.
– Гришка! Мать через туды в коромысло!
Бугай влетел взъерошенный, с зажатым в руке ремнем сабельной портупеи. Рот Григория был испачкан в яичнице. Видно, крик вырвал помощника прямо из-за стола.
Могло быть и хуже. Как-то раз зов застал здоровяка на бабе, и пришлось ему бежать, на бегу повязывая штаны.
– Одна нога здесь, другая – там! Местных в пыточную! Только вводи по одному!
– Моментом! – выдохнул Григорий и рванул наружу.
У самой двери он остановился и торопливо уточнил:
– Мужиков, баб, девок? Кого?
– Твою мать! Кого хочешь, только быстро!
Григория как ветром сдуло. Только раздались его выкрики на перроне, и там поднялась суета.
Матрос так же нервно втянул в себя еще одну папиросу, вновь загасил ее о стол и стремительной походкой пошел вдоль вагонов.
Пыточная располагалась через один пульман от салона Горобца.
Собственно, ничего такого особенного в ней не было. Вагон как вагон. Был бы пассажирским, если бы не отсутствующие переборки и полагающиеся диваны. Ну, лежали рядом с постоянно нагретой печкой всевозможные клещи, прутья и другой инструмент, который можно применять не только для каких-либо работ, но и для сопровождения ближних в мир иной. Ну, пол был присыпан толстым слоем песка, местами сохранившего свой цвет, а местами пропитанного бурым. Ну, несколько привинченных лавок тоже носили следы человеческой крови. Ну, раскорячилась колода, а рядом с ней валялся огромный топор. Да мало ли? На деле забавляться с жертвами можно где угодно. По теплому времени на свежем воздухе даже приятней. Вагон – это так, забава на колесах, когда приходится коротать время на долгих перегонах.
Федька прошел из конца в конец, пытливо окинул валяющийся инструмент, словно решая, стоит его использовать или нет? А если использовать, то что именно?
Лязгнула отворяемая дверь.
Нет, чем хорош Гришка, любой приказ выполняет моментом. Иногда, торопясь, напутает или перестарается, так не со зла. Исключительно из желания угодить.
Однако раньше Гришки в вагон влетел мужик в разорванной голубой рубахе. Вид у мужика был испуганным, глаза так и зыркали по сторонам, а лоб блестел от испарины.
– Иди! – Гришка возник сзади, хотел было двинуть мужика по шее, да только в вагоне этого делать уже не стоило.
Горобец порывисто шагнул к обывателю, впился в лицо тяжелым взглядом, скользнул по фигуре.
– Где рубашку порвал?
– Да у станции. Проходил, никого не трогал, ничего не делал, а меня вдруг схватили да тащить сюда. – Мужику было явно не по себе, однако он еще старался сохранять какую-то видимость ни в чем не виноватого законопослушного гражданина.
– Хочешь сказать, мои орлы? Гриша, ты зачем порвал человеку рубаху?
– Я и его на две части порву, – оскалился в улыбке бугай.
Матрос хмыкнул, прикидывая.
 
– Что ж, попробуй. Амбал ты здоровый, но человека на две части в одиночку…
Доставленный вертел головой, пытаясь понять, всерьез говорят или же шутят. Его единственная вина – это то, что подвернулся под руку. За такое не убивают!
Но взгляд матроса был тяжел и холоден. Это был взгляд убийцы, и на мужика он уставился исключительно как на жертву.
– За что?.. – сдавленно выдохнул бедолага.
– Но смотри, на две. Порвешь – портсигар подарю. Золотой, с монограммой. Да ты его помнишь. Не порвешь – отдашь мне трость, в которой шпага. По рукам?
– По рукам.
Ноги обывателя стали слабеть, и он начал медленно сползать на песчаный пол.
– Куда? Стоять! – рявкнул Григорий.
Дополняя приказ, он подхватил мужика за шею своей лапищей и дернул вверх.
Горобец внимательно смотрел, что будет дальше.
Собственно, ничего дальше не было. Григорий рванул из ножен саблю, взмахнул и нанес баклановский удар.
Тело мужика разделилось на две неравные половины.
– Во! – торжествующе произнес бугай.
– Мы договаривались – разорвать, – заметил матрос.
– Какая разница? На две же части! – хохотнул Григорий.
Он хотел добавить про портсигар, но посмотрел в глаза своего атамана и несколько стушевался.
– Жульничаешь, Гришка. Смотри, не люблю! – Но к некоторому облегчению бугая вопрос о трости Горобец не поднял. – Давай следующего. Я тебе покажу, как надо.
Следующей оказалась полноватая бабенка лет тридцати. Взошла, увидела располовиненное тело и вскинула в испуге руку ко рту.
– Ой, мамочки!
– Не боись. Саблями тебя никто полосовать не будет, – без улыбки поведал матрос.
Он впился в женщину взглядом, и та ойкнула еще раз. Ее несколько раз качнуло из стороны в сторону, что-то вдруг хрустнуло в тишине, лицо женщины перекосило от боли, и вдруг она упала, дернулась раз и затихла.
– Твою мать! Не получилось, – с некоторым оттенком досады поведал матрос.
Григорий посмотрел на труп, перевел взгляд на Федора и спросил:
– Я того, не понял, что ты хотел?
Вместо ответа Горобец выругался. Без эмоций, словно не крыл матом, а разговаривал на каком-то иностранном языке. К чему сводился смысл тирады, понять без переводчика было невозможно. Даже такому сквернослову, как Григорий. Хотя, возможно, то была не осмысленная речь, а набор слов.
Уточнять Гришка не стал. По опыту знал, что в нынешнем состоянии Горобцу лучше особо не докучать.
– Ладно, давай следующего, – вымолвил матрос.
В вагон впихнули мальчонку лет двенадцати. Босого, в подвязанных веревкой штанишках и грязной рубахе. Перепуган мальчишка был никак не меньше женщины. Только не ойкал, вообще старался не показать своих эмоций.
– А этот шкет зачем? – чуть поморщился Федор.
– Дык, что, отпустить? – переспросил Григорий с явным сожалением.
Атаман посмотрел на помощника, словно говоря: ты что, идиот? Взгляд был настолько выразительным, что крепившийся вначале мальчонка всхлипнул.
Он что-то хотел сказать или попросить, однако не успел. Григорий подошел к нему сзади, вцепился в голову и резко повернул.
Раздался хруст шейных позвонков, и мальчишка с переломанной шеей присоединился к уже лежащим на полу.
Горобец одобрительно хмыкнул. Мол, это намного лучше, чем пытаться разрешить спор самым надувательским образом.
Но все-таки это было не то! Три жертвы – и никакого толка! В другой раз Федька был бы не прочь просто позабавиться, однако сейчас надо было выполнить намеченное дело.
Матрос лишь посмотрел на помощника, и тот вновь шагнул к двери и выглянул наружу.
С полминуты он выбирал, а затем ткнул пальцем и заявил:
– Ты!
Обросший щетиной мужчина в недорогом костюме был напуган раньше, чем вступил в вагон. Внутри же он вообще побледнел и лишь переводил полный ужаса взгляд с хозяев передвижной камеры на их безжизненных гостей и обратно. Нижняя губа мужчины заметно подрагивала, и точно так же подрагивали кисти рук.