Лучший полицейский детектив
Он двумя пальцами, держал полиэтиленовый пакет, в котором лежал пистолет ТТ с глушителем.
— Я аккуратненько его упаковал. Равно как и его владельца.
25
Среда, 22 сентября
Мужчина, сидящий напротив Менькова, выглядит импозантно. Стильно выглядит. Красавец-мужчина. Черные усы с проседью, несколько серебряных нитей на висках — в сорок три года это смотрится очень даже романтично. Ровный нос, высокий лоб. Подбородок соответствует стандарту мачо — несколько тяжеловатый, с очень густой растительностью на нем. Мачо с такими подбородками снимаются в рекламе мужской одежды, мужского одеколона, мужского белья, мужских презервативов… всего мужского. Глаза, правда, у мужчины маленькие. Впрочем, это скорее достоинство, нежели изъян — голливудского красавца Ричарда Гира напоминает мужчина.
Однако на этом сходство с актером — точнее, с благородными героями, которых актер Ричард Гир изобразил — и заканчивается. Потому как глядит мужчина очень уж невесело. Испуганно-тоскливо глядит. А как его взгляду не быть испуганным и тоскливым, если взгляд этот со следователя прокуратуры может перейти на стены, окрашенные масляной краской грязно-зеленого цвета, на маленькое окошко под самым потолком, затянутое частой-частой стальной сеткой, на лампочку на потолке.
— Кузнецов, — Меньков украдкой взглянул на часы, — я сейчас произнесу банальнейшую фразу, но ведь в самом деле только чистосердечное признание сможет как-то улучшить ваше незавидное положение.
— Почему незавидное? — дернулись усы, заметался взгляд.
— Да потому, Владислав Леонидович, что получаетесь вы соучастником убийства Федяева и соучастником попытки убийства Савичева. И от того, насколько активно вы станете помогать следствию, зависит… В общем, тяжесть наказания, которое вы понесете, от этого зависит.
— Но я же не знал, что!..
— Перестаньте, Кузнецов! Вы понятия не имели о том, для чего Вербину нужно было знать с точностью едва ли не до минуты распорядок дня вашего знакомого Савичева двенадцатого сентября, в воскресенье?
— Честно, не знал! — Кузнецов приложил руки к груди. Жест этот кого угодно убедил бы, только не Менькова.
— Но, — ухмыльнулся старший следователь, — скажем так — догадывались?
— Ну, догадывался, — кивнул Кузнецов.
— И о чем же вы догадывались?
— Да вроде Вербин наблюдение за ним вел…
— И для этого вы говорили по мобильному телефону сначала с вашим старым знакомым Савичевым, а потом с неким Кургановым? Только не надо делать вид, что вы впервые слышите эту фамилию. Анатолий Курганов. В памяти его мобильного телефона есть номер вашего телефона. И Курганов уже дал показания против вас.
— Да! Да, я знал, что его зовут Анатолий, но я думал, что это подчиненный Вербина! — разрыдаться можно, глядя на страдальческое выражение лица Кузнецова. Агнец невинный, ужас и мерзость этого мира еще не познавший, но на растерзание диким зверям уже брошенный.
— Ответ по существу верный, — покачал головой Меньков. — Курганов в самом деле подчинялся Вербину — только не по службе подчинялся. Он для него разные деликатные поручения выполнял. Ладно, в случае с Савичевым вас, допустим, ввел в заблуждение коварный Вербин. А как быть с Федяевым?
— А что с Федяевым? — заметался взгляд: стена, крышка стола, снова стена — на сей раз за спиной у Менькова. Но со вглядом следователя взгляд Кузнецова так и не встретился.
— Вы рассказали Курганову о Федяеве все, что знали о последнем: его распорядок дня, места, где Федяев бывает, адрес квартиры, адрес офиса, адрес загородного дома.
— А вот этого не было! — вроде бы духом воспрянул Кузнецов. — Не рассказывал я этого Курганову!
— Но рассказали Вербину?
— Да, Вербину я рассказал!
— Вот просто так взяли и рассказали? — хитро улыбнулся Меньков.
— Почему просто так? Он меня попросил рассказать.
— Попросил… А почему он вас об этом попросил? Чем он мотивировал необходимость знать о Федяеве если не все, то очень многое?
— Так ведь у Федяева дочку убили! И самому ему угрожали!
— Вербин вам об этом сказал — что угрожали Федяеву?
— Да, Вербин! У меня не было оснований не верить ему, — еще больше приободрился Кузнецов.
— А когда убили Федяева, что вы подумали?
— А что я мог подумать? Вербин не зря опасался. Но убийству помешать не сумел.
— Браво! — Меньков несильно хлопнул в ладоши. — Как пишет молодежь в интернете, зачОт — через букву «о». Но ведь вы не станете отрицать, что какое-то время сотрудничали с Федяевым и какое-то время дружили против госпожи Цупиковой?
— То есть, как это — дружить против?
— Да не прикидывайтесь вы. В самом деле юмора не понимаете, что ли? У Федяева с Цупиковой был не просто конфликт — буквально шла борьба на выживание. Кто-то должен был выжить — то есть, остаться полновластным хозяином в «Заре» — а кто-то обрекался на полное поражение.
На высоком лбу Кузнецова выступила испарина — уж не оттого ли, что туда устремился пристальный взгляд следователя?
— Сейчас я предложу вам нечто для проверки вашей памяти. Вот, посмотрите на эти снимки и, пожалуйста, не говорите глупости вроде того, что это фотомонтаж, или что вы на них никого не узнаете.
Четыре цветных снимка, словно четыре карты, составляющих выигрышную комбинацию его противника, легли на стол перед Кузнецовым. Или, скорее, легли четыре гадальных карты: болезнь, печаль, дальняя дорога, казенный дом.
— О-откуда у вас это? — лицо Кузнецова посерело, и капли пота на лбу сделались заметнее.
— Это распечатка четырех кадров видеозаписи. Какой видеозаписи, вы прекрасно знаете. И кто на ней фигурирует — в прямом и переносном смысле слова фигурирует — вы тоже знаете. Знаете ведь? — Меньков слегка повысил голос.
— Знаю.
— Итак, кто?
— Цупикова и… и мой… сын.
— Эх, Владислав Леонидович, какой вы, однако… Скупой на слова. Эта запись сделана в кабинете Цупиковой. Как она к вам попала? Ведь запись наверняка была сделана не по инициативе Цупиковой. Помните, как в клубе знатоков «Что? Где? Когда?» ведущий говорит? «Внимание, вопрос?» Внимание, вопрос: кто в кабинете Цупиковой установил скрытую видеокамеру? Владислав Леонидович, минута пошла. Помощи вам ждать неоткуда.
Меньков посмотрел на часы: в прокуратуру надо еще заехать кровь из носу, а время не просто поджимает — давит время.
— Охранник видеокамеру установил, — тусклым голосом ответил Кузнецов.
— Какой охранник? Как он посмел? Насколько я понимаю, Цупиковой в «Заре» подчинялись все — то есть, держали ее сторону в конфликте с Федяевым. Начальник службы безопасности тоже наверняка работал на нее — я так предполагаю.
— Да, — кивнул Кузнецов, — но в службе безопасности имелась брешь — мой и Федяева человек в охране.
— Я рад, что наша беседа оживилась. И этот человек установил скрытую видеокамеру в кабинете Цупиковой?
— Да.
— Но ведь наверняка установил он ее не просто так: авось, Цупикова в своем кабинете кокаин станет нюхать или водку пить… Правильно?
— Правильно, — вздохнул Кузнецов — совсем как человек, решающийся на предприятие с абсолютно непредсказуемым результатом. — Камеру становили после того… В общем, мне стало известно о связи моего сына с Цупиковой.
— И когда это случилось?
— Кажется, в начале марта. Она сама его окрутила.
— А он до того был невинным. Девственником. Он в январе изнасиловал свою учительницу — не один, вместе с тем же Цупиковым и еще двумя… девственниками.
— Что касается учительницы, — Кузнецов затравленно взглянул на следователя, — то он не насиловал ее, только присутствовал. И потом, это еще доказать надо — насчет того, что ее насиловали, а не она сама…