Сердце пустыни (СИ)

— Мари? — Эмма, собиравшая еще ягод, вернулась.
— Да?
— А ты уверена, что на ветках можно спать? Вдруг туда кто-то заползет, — на Эмму слова Мари про ядовитых обитателей острова, видимо, произвели неизгладимое впечатление.
— Ну, вообще это идея Генри, у него и спрашивай. Но, ты думаешь, если ты ляжешь на землю — будет безопаснее? Так и заболеть можно, — в завершение диалога Мари сладко зевнула, предвкушая сон после целого дня лазанья по грязи.
Ужин съеден, подобия кроватей слеплены, а вот сон никак не шел.
Мари бесконечно долго ворочалась, пытаясь найти удобное положение, попробовала считать прыгавших через забор овечек или вообще ни о чем не думать. Но как не ляг, было неудобно, овцы то и дело противно мекали или Мари сбивалась со счета. А ни о чем не думать просто не получалась: мешало взявшееся ниоткуда чувство тревоги и какое-то непонятное предвкушение. От нечего делать, Мари начала анализировать их.
С тревогой все ясно, кому не будет не по себе на отдаленном от цивилизации острове, полном опасных и неизвестных животных и растений? К тому же, ей вот-вот предстояло залезть в первую попавшуюся пещеру. А вот откуда взялось предвкушение, не ясно. Такое чувство возникало перед особо интересными заданиями и работой, когда намечался отдых не потому, что работы не нашлось, а потому что она могла себе его позволить. Мари понимала, что сейчас ничего такого не предвиделось, но никак не могла избавиться от этого странного предвкушения.
Она перекатилась на другой бок и зевнула. Похоже, сна все-таки ей не видать. С неохотой она подтянулась и села на своем лежаке. Генри и Ральф дрыхли, как убитые, а вот Эмме тоже не спалось. Мари подсела поближе к ней.
— Не спится? — спросила шепотом.
— Да, — так же тихо ответила Эмма, — я за змеей наблюдаю.
Мари встрепенулась и испуганно заозиралась по сторонам, выискивая змею. Рептилия обнаружилась совсем рядом, крутилась на месте, иногда поднимая голову и, как Мари, оглядываясь по сторонам. Та облегченно вздохнула, когда рассмотрела змею получше.
— А, это не ядовитая, таких полно в столице ползает. Они ими кормят своих ненаглядных птиц.
В отблесках угасающего костра Мари заметила, как Эмма выгнула бровь.
— Андагарцы очень любят хищных птиц. На охоту с ними таскаются в пустыню, новые виды пытаются выводить, хвастаются друг перед другом. В общем, развлекаются, как могут. Так они такими змеями подкармливали свои игрушки в периоды между охотой. Иногда змеи сбегали, вот их и развелось куча.
— У столицы Андагары вообще есть название? Почему все называют ее просто столицей? — Эмма говорила уже куда более сонным голосом.
— Есть, Ангротрец. Понятия не имею, почему название редко используют.
Мари усмехнулась.
— Но есть у меня одно предположение, что в этот раз любовь Адагарцев к тяжело произносимым названиям сыграла с ними злую шутку.
Эмма дослушивала с медленно закрывающимися глазами, а когда Мари договорила, смело погрузилась в сон.
Мари вернулась на свою лежанку. Чувство тревоги и предвкушение никуда не делись, но заснуть в этот раз, почему-то, оказалось легче. К этим ощущениям прибавилось чувство легкости и комфорта, как будто Мари сидела возле камина, вместе с семьей, в полной безопасности. Она заснула, когда последние искры от костра полностью погасли.
Утром ее разбудили птицы. Песнями это тяжело назвать, скорее уж воем. Мари оглянулась, и увидела, что все остальные перепугались и подскочили, как будто на них напала армия аборигенов. Коих на острове не водилось.
— Нормально, — Мари говорила так, как будто вчера перебрала с алкоголем. Она с грустью поняла, что совсем не выспалась. «Лучше б уж это было похмелье» — проскочила мысль. — Они тут как местные петухи.
— Петухи, по сравнению с ними, очень сладкозвучны, — буркнула Эмма.
По сравнению со всей компанией этим утром даже сонные мухи казались очень активными. Лежанки решили оставить как есть — если что, можно будет вернуться сюда же, а если не получится, то все равно остров необитаемый и никто их следы не найдет.
 
План оставался все тем же. Пустяки. Но неопределенность все больше начинала раздражать. Где и как искать пещеру? Что значит “возвышенность”? Где найти еще одно растение и артефакт? Как они выглядят? И Мари, в кой-то веке, заинтересовало, зачем же заказчикам понадобился такой внушительный список. Чертов Ральф с его расспросами.
Куча вопросов и отсутствие ответов раздражали все больше. Все проблемы превратились в огромный снежный ком, который продолжал катиться и катиться. Мари пыталась разобраться с одним, сразу же все валилось, и градус напряженности повышался. Через утро, полное ходьбы, прошедшей в бесплодных поисках, она не выдержала.
— Хватит! Хватит! Прекрати! — Мари резко развернулась и начала кричать на Ральфа, который до этого шел, присвистывая. — Невыносимо же просто!
Она развернулась и пошла в противоположную сторону от той, куда изначально планировалось идти. Ее раздражал не столько свист, сколько Ральф в целом. Своим поведением, своими вопросами, манерой врываться в разговоры, и, больше всего, то, что он вел себя, как будто ничего не произошло. Как будто он не был очередным подставившим ее человеком. Мари злобно вышагивала все дальше и дальше в заросли, пока не вышла к огромной скале, которая перегораживала проход.
Камень весь зарос мхом, а уже сверху по нему обвязались ползучие лианы. Мари краем глаза увидела резкое движение, но убедила себя, что это колышется ветром лиана.
Послышалось, что где-то в далеко ее кто-то звал, но это все было таким незначительным. Из самых потаенных уголков сознания как будто выныривало то предвкушение, что мучило ее прошлой ночью. “Вот! Вот там, совсем близко, именно то, что тебе нужно!” была мысль, захватившая Мари. На секунду промелькнула светлая идея о том, что стоило бы дождаться остальных. В том, что Мари ищут, она не сомневалась, кто же еще будет звать ее на необитаемом острове?
Мари решила обойти скалу, потому что была уверена — там, где-то совсем рядом, кроется что-то, что ей обязательно нужно. С чего она взяла? Если бы сейчас кто-то об этом спросил, может до нее и дошел бы весь абсурд ситуации, но никого рядом не оказалось.
Через пару шагов, которые Мари с трудом пролезла, несколько раз застряв в кустах и запутавшись в колючем растении, камень начал уходить внутрь, образуя в скале пещеру. Будто сквозь туман пробивалась адекватная мысль, что лезть туда одной — плохая идея. Однако Мари к ней не прислушалась. Она потянулась за рюкзаком, и достала оттуда маленький металлический артефакт идеальной овальной формы. Нажала на нем кнопку, и возник огонь, как от свечи.
Держа его в руках, Мари пересекла порог пещеры. Пламя танцующими бликами отражалось на каменных, поблескивающих стенах. С потолка свисали вытянутые кристаллы, а на стенах прижился мох и какое-то странное растение с маленькими листьями.
Может эти кристаллы и были лориском? А какая Мари была уже разница, когда там, где-то в глубине ждало что-то прекрасное, гораздо более значительное, чем какой-то там кристалл! И опять откуда-то из глубины создания пробивалась здравая мысль: Мари ведь приехала сюда за минералом.
Та, что тот минерал, там где-то — самое важно! Она шагнула вглубь пещеры.
Ходы всё чаще раздваивались, а то и троились, но чем дальше вглубь проходила Мари, тем меньше ее это волновало. Спустя какое-то время ее перестало волновать и то, что должно ждать ее внутри пещеры. Теперь важно только идти, идти вглубь. Поворот за поворотом, ход за ходом.
 
Казалось, что она идет уже целую вечность. Все громче звучал тот адекватный голос, но Мари теперь понятия не имела, где остался выход. Ей показалось, что одну особо сильно обросшую мхом стену она проходит уже в седьмой раз. Сначала разум и та ниоткуда появившаяся навязчивая идея вступили в конфликт — Мари, уже не думая ни про то, что ждало внутри пещеры, просто ходила, куда глаза глядят. В один момент за шиворот с потолка упал большой мохнатый паук, и она вступила ногой в настолько глубокую лужу, что вода затекла в ботинок.