Святоша

— Ну тогда можешь просто отвалить.
Она снова пытается отстраниться.
— Если ты так чертовски обеспокоен перспективой огрести проблем.
Я прижимаю Скарлетт к кровати и наваливаюсь на нее всем весом, заставляя смотреть на меня.
Она снова делает то же самое. Дышит быстро. Ее пальцы впиваются в мои бицепсы, а глаза при этом закрываются.
— Скарлетт.
Она не отвечает.
— Это же я, куколка. Со мной тебе нечего бояться.
— Отстань от меня.
Ее голос мягкий, как у ребенка, и сломленный, как никогда прежде из того, что я слышал от нее раньше. А я - придурок высшего порядка. Я сажусь и тяну Скарлетт за собой.
Я даю ей достаточно пространства, чтобы она могла дышать, но не настолько, чтобы позволить ей снова броситься на меня.
Через несколько мгновений все становится таким, как будто ничего и не было.
— Ты либо со мной, либо против меня, — говорит она. — Это единственно верный путь.
— Я всегда на твоей стороне, милая, — заверяю я ее. — Но мне нужно понять, что здесь происходит.
Скарлетт смотрит на меня, и видно, что она держится из последних сил. Что бы ни происходило, это медленно разрушает то немногое здравомыслие, которое у нее осталось. Внутри нее столько ярости. Так много боли. И я хочу избавить ее от страданий, только она не позволяет мне этого сделать.
— Тебе кто-то угрожает? Этот урод угрожал тебе?
— Они все представляют угрозу, — говорит Скарлетта. — Они все должны сдохнуть. Потому что либо они, либо я. А я никогда не должна быть той, кто сдохнет.
Я пытаюсь понять смысл загадок. В обрывках информации, которые Скарлетт мне сообщает, но это нелегко.
— Они, — повторяю я. — Значит, есть еще.
— У меня есть список, — отвечает она.
И почему это меня не удивляет?
В комнате воцаряется тишина, и я не имею ни малейшего представления о том, как ей помочь. В голове Скарлетт эта история уже написана. В ее взгляде зарождается ураган, и он направляется прямо на того, кто ее поимел.
Я могу предложить ей только одно. То, что поможет ей не разрушить себя в процессе.
— Позволь мне помочь тебе.
Скарлетт смотрит на меня, и ее лицо снова ничего не выражает. Снова пустое. И мы снова возвращаемся в квадрат.
— Кто сказал, что мне нужна помощь? — спрашивает она. — Ты можешь быть в самом верху моего списка, насколько ты знаешь.
— Позволь мне перефразировать, — говорю я ей. — Я собираюсь помочь тебе. И ты примешь это без лишних «но» и стонов.
Она открывает рот, и я закрываю его ладонью.
— Я не закончил. — Скарлетт смотрит на меня, и я продолжаю. — У меня есть условие, при котором ты примешь мою помощь.
Ее глаза прожигают меня насквозь, вероятно, Скарлетт мысленно убивает меня десятком разных способов, но молчание в ее случае - золото, хотя это и вынужденное молчание.
— Ты скажешь мне свое настоящее имя.
Скарлетт убирает мои пальцы со своего рта один за другим, и что-то внутри нее переключилось. Переключатель. Ее взгляд – это взгляд хищницы, когда она наклоняется вперед, охотясь на меня через кровать.
И я должен признаться, что меня немного пугает, когда Скарлетт тянется вниз и сжимает мой член через материал трусов. Я понятия не имею, собирается ли она оторвать его или ублажить меня. Со Скарлетт можно ожидать и того и другого в равной степени.
Пальцами Скарлетт обхватывает твердую плоть, на ее дьявольских губах играет кривоватая улыбка, когда она чувствует, как мое тело отвечает ей.
— Все женщины, которые хотят тебя... они дают тебе обещания, что будут лучшими в твоей жизни?
Я тянусь к руке Скарлетт, чтобы отдернуть ее, убежденный, что она собирается в любую секунду наброситься на меня. Но Скарлетт отпихивает мою руку и садится на меня.
— Кто-нибудь из них был лучше меня?
Она целует меня в Скарлетт ней нет трусиков, и она трется о мой член.
Она впивается пальцами в мои плечи и смотрит на меня.
— Я задала тебе вопрос.
— Честно, куколка, — признаюсь я. — Я никогда никого не хотел так сильно, как тебя. Ты разнесла мой гребаный мир.
Скарлетт снова улыбается, и это пугает меня.
 
Гребаный Сатана у меня на коленях, выглядящий сексуальнее, чем когда-либо должен выглядеть любой падший ангел.
— Давай сделаем это еще раз, — говорит она. — Просто на случай, если ты попытаешься уйти и забудешь о своем обещании.
— Не забуду, — заверяю я ее, даже когда стаскиваю с нее лифчик и зарываюсь лицом в грудь.
У Скарлетт идеальные, мягкие и податливые груди, и я мог бы провести здесь всю свою жизнь, дремать, трахаться и пировать ее безбожной плотью.
Мы оба в полном дерьме, и я все еще в крови Итана. Но ей похуй. На самом деле, я думаю, что во второй раз Скарлетт нравится еще больше, когда она целует мою грудь и слизывает немного крови с моего соска.
Господи, блядь.
Это было бы хуево, если бы не было так сексуально.
Мой маленький садист.
Скарлетт пытается сразу перейти к делу, намереваясь засунуть мой член внутрь себя и скакать на мне так, будто у нее на это всего восемь секунд.
Но я не собираюсь позволять ей контролировать все во второй раз, и Скарлетт должна это знать. Первый раз был из вежливости к ней. Взаимное доверие и уважение. Но в этот раз я главный, и она, блядь, должна это знать.
Я переворачиваю Скарлетт на спину и смотрю, как подпрыгивают ее груди, когда я перемещаю ее по кровати. Скарлетт вскрикивает и сопротивляется, пока я не притягиваю ее киску к своему лицу.
— Господи Иисусе, — кричит она.
— Рори, вообще-то, — улыбаюсь ей. — Но и так сойдет.
—Без понятия, что ты себе возомнил, что делаешь...
Слова Скарлетт резко обрываются, когда я начинаю пожирать ее, как будто Скарлетт моя последняя трапеза в жизни. Пальцами она путается в моих волосах, словно хочет оттащить меня, но вместо этого притягивает меня ближе, оседлав мое лицо, потому что не может удержаться.
Мне нравится видеть ее такой. Спина прогнулась, губы приоткрыты, голова откинута назад. Ее идеальные сиськи выставлены напоказ, круглые и набухшие соски, и я хочу, чтобы и они тоже оказались у меня во рту. Я хочу ее всю. Каждый оргазм, каждую психопатическую мысль. Ее гнев, ее остроумие, ее потерю самоконтроля на моем лице.
Я хочу быть единственным, кто когда-либо видел Скарлетт такой.
Я собираюсь сделать с ней все.
Все грязные, мерзкие, сексуально неудержимые и развратные вещи, которые только могут прийти мне в голову.
Отныне эти моменты принадлежат мне, и я говорю ей об этом.
— Трахни меня, — кричит она, заводясь сильнее. — Мне это не нравится.
— Тебе, блядь, нравится.
Скарлетт откидывает голову назад и без устали кончает, просто чтобы доказать, как ей это чертовски не нравится. Моя маленькая лгунья. Я пробую ее на вкус, пока она не умоляет меня остановиться, пыхтя и задыхаясь.
Когда я пытаюсь подавить ее, надеясь, что она слишком издергана, чтобы спорить со мной, она отталкивает меня назад.
Возвращая себе контроль.
— Моя очередь, — говорит она. — Надеюсь, я не кусаюсь.
А потом Скарлетт ныряет лицом в мой пах. И, черт возьми, ее рот - это рай. Я передумал насчет ее сисек. Я хочу жить здесь.
Она пихает меня на кровать, чтобы обеспечить себе лучший доступ к моему члену, и, видимо, к яйцам тоже.
Скарлетт трогает их рукой. И лижет и их теперь. И господи, блядь, блядь, блядь, дерьмо, мать твою.
Я хочу спросить Скарлетт, первый ли это ее минет. В основном потому, что я хочу услышать от нее утвердительный ответ.
— Вообще-то да, — говорит она мне, и я думаю, что действительно произнес это вслух. — А теперь скажи мне, что у меня это хорошо получается.
— Ты лучшая, детка.
Я отрываю спину от кровати, мои руки в ее волосах, и Скарлетт покачивается на мне, и я не знаю, ложь ли это, но мне все равно. Скарлетт обхватывает меня губами, они созданы для того, чтобы сосать мой член.
Вытащите мое тело в поле и пристрелите, потому что мне конец.