I love you baby (СИ)

Едва дверь за родителями захлопнулась, Том вскочил с дивана и пересел.
- Ты мне ничего не хочешь сказать? – спросил язвительно. Все-таки он был очень зол.
- Я рад тебя видеть, - хмыкнул тот в ответ.
- Зачем ты мне врал?
- Я не врал, - возразил альфа, поднимаясь. Медленно подошел к сжавшемуся в комок Тому и наклонился, ставя руки по бокам от омеги. – Ни единым словом не врал.
Том отвернулся и поджал губы.
- Я тебе не верю.
Каким же дураком он себя чувствовал! Да, здорово, наверное, Крис повеселился.
Альфа обхватил ладонями голову Тома и поцеловал. Омега брыкался, пинался и пытался укусить, отпихнуть. А потом застонал и расслабился. Крис отстранился и прижался лбом ко лбу.
- Завтра я буду с тобой.
Том прищурился.
- Вот уж нет. Таким, как ты, в моей постели делать нечего.
- Я не врал.
- Да разумеется. Мало посмеялся?
Ответить Крис не успел.
- Мальчики, к столу.
Ужин проходил в тягостном молчании. Том дулся, Крис ухмылялся по одному ему известному поводу, родители недоумевали. Находиться рядом с альфой и не касаться его было настоящим испытанием в любой день, что уж говорить про канун течки. Кусок не лез в горло, член стоял, а в попе было даже уже не влажно, а по-настоящему мокро.
- Крис, ты ведь еще учишься? – спросил отец, стараясь хоть как-то разрядить обстановку. – На экономическом, если я ничего не путаю?
- Да, экономика организации. Летом защищаюсь. Но я уже вполне материально независим, - и подмигнул Тому. Тот презрительно сощурился и демонстративно отвернулся.
- Работаешь у отца? – продолжали допрос родители.
- Да.
- Машины чинишь? – ядовито прошипел Том.
- В том числе, - лучезарно, демонстрируя полный набор зубов, улыбнулся Крис. – Вы не будете возражать, если я стану ухаживать за вашим сыном? – обратился к родителям. Том ахнул. – Уверяю, намерения у меня самые серьезные.
Родители синхронно заулыбались. И закивали, как китайские болванчики.
- Все, - Том вскочил, швырнул на спинку стула тканевую салфетку. – Хватит с меня этого фарса, - и стремительно покинул столовую.
Хлопая дверью, услышал.
- Вы его простите, Крис, он сейчас эмоционально нестабилен. Такой период…
Дверью своей комнаты он хлопнул так, что задрожали стекла. Хотелось рвать и метать, хотелось впиться зубами в одну совершенно конкретную шею и вырвать кусок, хотелось рычать и кидаться на стены. А еще выскочить в ночь и долго-долго не возвращаться.
Ничего из этого Том, конечно, не сделал. Вожделенной шеи рядом не наблюдалось, от стен на теле остались бы синяки, да и радовать окрестных альф одиноким течным омегой, гуляющим по ночам, тоже как-то не хотелось – не дурак же он. Можно было, конечно, порычать…
В итоге Том взял со стола альбом, стаканчик с карандашами и, подтянув повыше подушку, чтобы было удобнее сидеть, бухнулся на кровать. Казалось, бессмысленно водил простым карандашом по альбомному листу, однако совсем скоро с рисунка на него стали пристально смотреть выразительные даже в карандаше до боли знакомые глаза. Том отшвырнул альбом, разделся и забрался под одеяло.
Чтобы проснуться через три часа от жара в паху и заднем проходе, от затрудненного, со свистом дыхания, от жажды…
========== Глава 5 At long last love has arrived ==========
Каких бы высот ни достигли новейшие технологии, самым верным, простым и приятным методом воспроизводства человечества всегда будет метод тыка…
Том откинул одеяло и сел. Включил ночник и потер руками лицо – начиналось то, чего он так боялся. Дрожа, поднялся с постели, накинул халат и, тихонько приоткрыв дверь, вышел в коридор. Сильно хотелось пить.
Графин с водой подрагивал в руке, стекло стучало о стекло, и только каким-то чудом он не опрокинул стакан. Дрожала, казалось, каждая мышца, вибрировал каждый нерв. Том тяжело вздохнул и осушил стакан полностью. Посмотрел на блистер с противозачаточными, покрутил в руках и отложил на полку – он переживет эту течку без посторонней помощи.
 
В гостиной было тихо и темно, только в свете уличного фонаря загадочно переливались елочные игрушки. Дом спал.
Том вернулся в спальню, скинул халат на спинку стула и снова лег в кровать. Но сон не шел. Дыхание вырывалось из легких со свистом, словно омегу одолевал бронхит, лоб покрылся испариной, а возбужденный член прижался к животу. Том сжал плоть рукой. Вверх-вниз, вдох-выдох. Согнул ноги в коленях и коснулся пальцем входа – горячо, влажно. Стеночки набухли, мышцы расслабились, и палец легко вошел до второй фаланги.
Том зажмурился и закусил губу, ритмично двигая обеими руками.
Долгожданная разрядка подарила лишь кратковременное облегчение. А потом Тома скрутило так, что захотелось содрать с себя ставшую сверхчувствительной кожу, выть и тереться членом о простыни, запихать себе в зад что-нибудь большое и подвижное. А лучше всего – потерять сознание и забыться.
Том тихо поскуливал и засовывал в мокрое от смазки отверстие уже четыре пальца – не помогало. На темно-синей простыне оставались белесые разводы, в комнате пахло сексом, спермой и омегой в течке.
- Тихо, детка. Все хорошо, - на лоб положили что-то холодное. Том резко распахнул глаза.
- Мама…
- Да, сынок. Попить дать?
Том кивнул, густо заливаясь краской. Покраснели даже уши и шея – перед матерью было очень стыдно.
- Совсем плохо? – она присела на край кровати.
- Совсем, - прохрипел Том. – Прости.
- Дурачок, - печально улыбнулась мать. – За что прощать?
Тяжелый вздох.
- Мне остаться?
- Да… - присутствие матери помогло немножко отвлечься.
Женщина взяла прохладное влажное полотенце, обтерла лицо, шею, плечи.
- Я консультировалась с доктором, - начала несмело. – По поводу тебя. Все-таки омег в нашей семье уже три поколения не было… доктор сказал, что секс облегчает течку.
Если бы можно было краснеть гуще, Том бы обязательно покраснел. Мать смущенно продолжила.
- Более того, доктор сказал, что пары этого даже ждут. Не только ради детишек, но и просто ради удовольствия. Потому что все ощущения обостряются, увеличивается выносливость…
- Мама… я не могу это слушать, - на выдохе прошептал Том.
- К чему я? – мать прополоскала в тазу полотенце. – Может, Криса позвать?
Том застонал и демонстративно укрылся одеялом с головой. Долго, впрочем, так не просидел – любой контакт с кожей заставлял дрожать.
Женщина подошла к окну.
- Он сидит на нашем крыльце.
- Что? – Том замер с открытым ртом.
- А ты думал. Странно только, что он сидит там один.
Том глупо хлопал глазами.
- В твою первую течку несколько альф драку на газоне устроили. Хотя, Крис ясно дал понять, что хочет тебя и никому не отдаст, потому, наверное, никто и не суется.
Том закрыл лицо руками – его сдержанная, добрая и очень интеллигентная мать иногда поражала неожиданным подбором выражений. Вот как сейчас.
- Томми… если будет совсем плохо…
А Том знал, что вполне может быть «совсем плохо» - просто годами подавляемое вырвется наружу, словно ураган, сметая все на своем пути.
- Мам, я скажу. А он там что, всю ночь будет сидеть? - Не то, чтобы Тому было очень жалко альфу, но конец декабря – не самое теплое время.
- Всю неделю.
- Ох…
Мать подошла, невесомо поцеловала в мокрый лоб.
- Попробуй поспать.
Поспать не получилось.
Сбывался его самый страшный кошмар. К утру Том уже мало что соображал, метался по постели, искусанные губы кровили, все тело зудело. И с каждым часом становилось только хуже. Похоже, его сущность решила отомстить за годы пренебрежения. Мысль позвать Криса уже не казалась настолько абсурдной. Но сам омега никогда бы на это не решился.