Змеям слова не давали, или Попаданка на тропе еды (СИ)

И нахожу взглядом большой таз, старый табурет, заставленный флакончиками и... О чудо! Неужели это то, о чем я думаю? Целый кусок мыла? Подхожу ближе и трясущимися руками тянусь к желанной вещи. Подношу к носу, чуть ли не на зубок пробую. Пахнет оно приятно, отдает свежим запахом каких-то цветов. А дабы убедиться в своих подозрениях, ну и чтобы не разочароваться уже в процессе купания, капаю капельку воды и, растерев до пены, окончательно и с радостью убеждаюсь, что таки да, точно, мыло! А это что значица? Живем!
— Ну, — флегматично констатирую не без удовольствия, — главное, вонять и благоухать неприятными ароматами не буду. Жизнь не так уж и отвратительна, что ни говори.
Тьфу ты, ну ты! Это попаданство на меня плохо влияет. Уже сама с собой начала разговаривать. Кладу мыло обратно, подношу табурет к ванне, а после снова смотрю по сторонам в поисках полотенца. Вот только ничего даже отдаленно похожего не нахожу. Так а вытираться-то чем?
— Да уж, утро не могло начаться хуже, — закатываю глаза и возвращаюсь в комнату, всё же проблему надо как-то решать, не на голое же тело потом вещи накидывать.
А когда оказываюсь снова в спальне, застаю престранную картину, которая вызывает у меня зависть.
Зинка без задних ног дрыхла на подушке, свернувшись милым клубочком, видимо, залезла на теплую постель, всё еще хранившую форму моего тела, как только я встала. Тяжко вздыхаю, желая поменяться с этой врединой местами. Вот же жизнь звериная: хочешь спать — спишь, хочешь отдохнуть — отдыхаешь. И никаких тебе обязанностей, неоплаченных счетов, сварливого мужа, требующего и первое, и второе, да еще и десерт в постель, окаянному.
— Стопэ-э-э, — встряхиваю головой, понимая, что ускакиваю не в те дебри, когда волной снизу начинает подниматься раздражение.
Возвращаюсь в суровую попаданческую реальность и оглядываюсь по сторонам в поисках какой-нибудь гардеробной, или на худой конец, шкафа. Всё же девка-то реальная, авось не голой по таверне при всем честном народе ходила.
— И что тут у нас? — снова вопрошаю вслух, когда вижу, что по правую руку от меня расположена еще одна дверь, светлая такая, приятная глазу, на удивление.
С учетом увиденного по всей таверне, не удивилась бы, если бы вместо приличных дверей здесь вместо них стояли бы булыжники, как в пещерные времена. Делаю решительный шаг в ту сторону и тяну за ручку на себя, но та не поддается. Пару раз подергав, мысленно даю себе ладонью по лбу. Во тупица, дверь-то не на себя, а от себя открывается. В этот момент даже стыдно становится. Это, наверное, карма, помню, как фыркала на посетителей, которые измочаливали мне ресторанную дверь, иной раз чуть ли не снося мои тщательно выбранные входные двери при изрядном подпитии.
— Слава тебе, господи, — вырывается у меня, когда я, справившись с входом, а точнее, элементарно найдя его, заглянула внутрь.
Гардеробная! Да еще какая! На контрасте со скудной ванной смотрится просто бомбезно. Просторная, прям мечта всего моего детства. Эх, жаль, что осуществить ее во взрослом возрасте не удалось. Пришлось отдать свободную комнатушку под кабинет Егору, хотя сейчас с неудовольствием вспоминаю, что работал там он как раз редко, а вот мне довольно часто дома приходилось разбираться с финансовыми отчетами, балансом и иже с ними. А этот жлоб еще и недовольно пыхтел, если я, видите ли, в его святая святых заходила. Тьфу на него.
— Развернемся, — говорю вслух, предвкушая, как всё тут сделаю, да еще и таверну с колен подниму, а может, даже и знаменитой стану.
Вот как придумаю что-нибудь, так и стану. Тут же решаю про себя и замечаю кое-что интересное. ХБ ткань, сложенная аккуратными квадратиками. Это, конечно, не мое любимое махровое полотенце, но тоже сойдет, тем более, довольно милая вышивка по краям радует мой притязательный взгляд. Наряды, которые предстают моему взору, какие-то… Ну никакие… Послушницы в монастыре и то, кажется, пооткровеннее да наряднее одеваются. Выбрав более-менее приличное кремовое платье с пышными рукавами, расшитое белыми рюшами по подолу и небольшому вырезу, стала рыться в поисках нижнего белья. Надеюсь, хоть тут меня не постигнет разочарование. Нет, об откровенных шелковых пеньюарах здесь, мне кажется, и не слышали, но и в бабушкиных панталонах ходить не прельщает.
 
— Только не это! — восклицаю, ведь все мои опасения подтвердились.
В одном из ящиков я нашла целую стопку панталон! Вот гадство… Если тут есть нитки с иголкой, надо будет нашить себе аккуратного белья. Авось стану новой законодательницей мод, мечтательно внутри думает мое эго. Я же фыркаю презрительно, ишь, чего захотела-то Ленка. А с другой стороны, почему бы и нет. Найду себе богатенького лорда, да заживу… Встряхиваю головой, выбрасывая крамольные мысли крашеных девиц, и, взяв выбранную одежду, вернулась в ванную. Разложив на еще одном табурете всё это дело, сняла с себя те вещи, которые на мне. Посмотрев направо-налево и никого не заметив, снимаю с себя одежду и принюхиваюсь к подмышкам. Ну так, на всякий случай, вдруг от меня всё это время несло таким амбре, а я ни сном, ни духом.
— Срочно нужна стирка, — делаю после манипуляций неутешительный вывод и подхожу к ванной, где всё это время так же продолжал журчать маленький фонтанчик.
И как только я подставила под струи ледяной воды руки, мое настроение тут же скакнуло вверх на несколько позиций. Всё же чистота — залог хорошего настроения, что бы ни говорили всякие просвещенные гуру из тибетских гор. Сами пусть не моются, а мне вот для счастья много не нужно — горячая вода да вкусная похлебка. Ну еще деньги, красивая одежда, успешный бизнес… Тьфу, Ленка! Харе мечтать, как любит говорить Зинка.
— И как сделать ее горячей? — вдруг дошло до меня, ведь мыться в таком холоде я как-то не приучена.
И вот сейчас бы сюда позвать Тиля и уточнить, но я ведь уже голая, а надевать грязные вещи снова уже как-то противно. А новые на липкое тело… Нет уж, увольте. Так что, прикинув и так, и этак, взяла таз и попыталась наполнить его кое-как водой. С горем пополам удалось это сделать на треть, так что после, взяв в одну руку мыло, с опаской залезла в лохань. Облила себя сверху донизу водой из таза и, дрожа от холода, быстро намочила скомканный белый хлопчатобумажный платок, намылила его и стала натираться. Такая себе мочалка, но других вариантов нет, так что выбирать не приходится. Кожа стала гусиной, всем телом я ощущала все сквозняки, желая поскорее расправиться с неприятной помывкой и обещая, что вот в следующий раз позабочусь об этом заранее. Сжав зубы, снова повторила маневр с набором воды в тазик и, намочив и очистив от мыльной пены под струей фонтана платок, стала обтираться. А вот в конце пришлось несколько раз облиться ледяной водой. После всех водных процедур я ощущала себя ощипанной курицей, но, наспех обтершись подобием самодельного полотенца, с таким удовольствием облачилась в приготовленные вещи, что мир мне в этот момент показался чуть ли не райскими кущами.
— Вот идиотка, — протянула, глядя на продолжающий извергаться фонтан.
А как выключить-то этот чудо-камень? Подходить и затыкать его наобум желания нет, все же быть чистенькой и сухой мне нравится больше, чем мокрой и мерзнущей. Пришлось снова раздеваться и уже потом тыкать на него, но на удивление все получилось с первого раза. Как только я подумала о том, чтобы он перестал работать, от моего прикосновения вода перестала вытекать вовсе. Вот это магия, черт возьми! Жаль, горячей воды не было. Снова наспех обтершись, оделась и прям почувствовала себя новым человеком.
— Вот же ж, чертовка наглая, — вырвалось непроизвольно при виде дрыхнувшей на спине белки, когда я вышла из ванной в спальню.
Покачала головой, испытывая зависть. Пока я, значица, корячилась в попытках помыться, белка тут почивала на перинах, видите ли.
— Не бурчи, все время поспать мне не давала, — вдруг подает она свой ворчливый голос, приоткрывая один глаз. — Уж больно громко ты думаешь, пекарка. Голова от тебя трещит.