Чингисхан. Сотрясая вселенную (СИ)

— Так говори! Кто тебе мешает?! — крикнул Эйрих в ответ.
— Ты тот сукин сын, стрелявший в нас из лука?! — донеслось от римлян.
— Будешь грубить — затолкаю тебе в глотку стрелу! — ответил Эйрих.
— Ты кто такой?! — крикнул некий римлянин.
Вероятно, это был сам командир.
— Я — Эйрих, сын Зевты! — представился Эйрих. — А ты кто такой?
— Квестор Тулий Веннон Гамала! — представился римлянин. — Зачем ты напал на нас?
— Ты пришёл по нашим следам — значит, ищешь именно нас! — ответил Эйрих. — Сотня воинов не будет искать людей по следам с мирными намерениями!
— Я ищу рабов, убивших Фотиса Самароса! — крикнул Гамала.
— Тогда ты зря ищешь этих рабов! — ответил ему Эйрих.
— Почему?! — с недоумением в тоне, спросил квестор.
— Потому что этого старого педераста убил я! — ответил Эйрих. — И это создаёт между нами нерешённую проблему!
— Тут ты прав! — крикнул Тулий Веннон Гамала. — Как будем решать эту проблему?!
— Это твоё дело! — заговорил Эйрих. — Но я, окажись на твоём месте, просто бы ушёл! Если потеряешь в этом неудобном штурме слишком много воинов, а ты потеряешь, тебе этого не простят! Никакой дальнейшей карьеры, квестор Гамала!
Магистратуру Эйрих знал настолько хорошо, что мог бы эффективно занимать должность того же квестора или эдила — Марцеллин критиковал магистратуру Римской республики, а Октавиан, наоборот, сильно хвалил, считая принципатскую магистратуру достойным преемником республиканской. И эти двое не любили бросаться словами просто так, поэтому подробно описывали, что именно им нравится или не нравится.
Эйрих же считал, что система магистратуры хорошая, но не без недостатков. Есть что улучшать, есть что уничтожать без сожаления. Главный недостаток — корыстная заинтересованность должностных лиц. Коррупционная составляющая была настолько большой, что даже в китайских державах чиновники не смели воровать настолько нагло и беспринципно. Марцеллин пишет о вопиющих случаях, происходивших в некоторых провинциях Запада. Хищения там бывали троекратными. И нет, это не ошибка: император выделяет средства, средства полностью разворовываются ещё до того, как покинули Равенну. Император карает кого-то, а затем снова выделяет средства — их снова столь же нагло и почти в открытую разворовывают. Кого-то карают, кого-то казнят, затем деньги, наконец-то, покидают Равенну... чтобы быть большей частью разворованными в целевой провинции.
Но провинциальной власти, всё-таки, надо как-то отчитываться за освоение средств. Они пишут доклады о впечатляющих успехах, от которых император должен воодушевиться. Но это не отменяет поборы по инициативе провинциального губернатора, чтобы возместить уже благополучно и бесследно украденные деньги. На табулах что-то ведь должно быть возведено или реконструировано, потому что у каждого губернатора есть тысячи злопыхателей, которые хотят на его место. И поэтому в бумагах всё должно быть отлично. Ну и о себе, родимом, забывать нельзя.
И так столетиями...
Как это касается карьеры квестора Тулия Веннона Гамалы? А напрямую.
Даже квестором хочет стать много кто. Гамала обязательно заплатил кругленькую сумму, чтобы занять эту должность в провинциальной магистратуре, поэтому ему следует руками и пальцами ног держаться за эту должность, просто чтобы не потерять вложенные средства, не говоря уже о том, чтобы возместить их многократно, к чему он, однозначно, стремится.
Потеря, скажем, половины центурии на задании, где всего-то и надо было поймать беглых рабов — это несмываемое репутационное пятно. Поэтому он сейчас в глубоких раздумьях. И пусть думает. Крепко.
— Но какое тебе дело до моей карьеры, если ты умрёшь в этой битве?! — задал вопрос квестор.
— Если! — ответил Эйрих.
После этого лаконичного ответа, в стиле древних спартанцев, он счёл переговоры оконченными и направился проверять результаты работы раненых и рабов. Насыпь — это ведь даже не начало обороны Эйриха...
/19 декабря 407 года нашей эры, Восточная Римская империя, провинция Ахейя, в неком ущелье, у лагеря варвара Эйриха/
 
Тулий с ненавистью сплюнул, посмотрев на насыпь из среднеразмерных камней.
Деканы Александр и Гней уже обнюхали это ущелье со всех сторон — вход только здесь. Или лезть на скалы, чтобы потерять некоторое количество людей ещё до начала штурма.
А людей слишком мало...
И неизвестно, сколько именно там варваров...
Тулий не сталкивался ни с чем подобным никогда в жизни. В легионе всё было понятно — твоя служба заключается в исполнении приказов. Никогда он не оставался абсолютно один, мечась между неоднозначными решениями, одно хуже другого.
Этот Эйрих — вроде бы сопляк сопляком, но ведёт себя как опытный командир.
«У него всё это не просто так», — пришла в голову Тулия догадка. — «Похоже, его воины сильно пострадали во время стычки с другими грабителями, поэтому он был вынужден искать временное убежище, чтобы раненые могли немного оклематься. Но он предвидел, что будет погоня, поэтому разместился не посреди леса, как сделали бы другие варвары, а выбрал наиболее подходящее для обороны место».
Клубок начал распутываться. Тулий погладил шрам на тыльной стороне ладони. Стрела пробила кисть насквозь — было больно, но ещё больнее было, когда соратники пилили древко этой стрелы.
«Проклятый богом лучник...» — с ненавистью подумал Тулий, имея в виду и германца, и Эйриха, варвара пока что непонятного племени. — «Так, у него раненые воины. Расчёт его строится на том, что мне невыгодно пытаться штурмовать вход в ущелье? Нет, он буквально приманил нас сюда — не похоже, что он настроен решить дело миром. Но если поразмышлять, то мы бы, всё равно, нашли их по следам. Почему он рискнул и выехал нас отстреливать? Потрепать?»
Вопросы, вопросы, вопросы...
Тулий никогда не умел думать за своих врагов, но всегда пытался. Иногда даже получалось.
Что бы он сделал, окажись в положении этого Эйриха?
Он бы позаботился о том, чтобы еды хватило надолго, ведь осада... Тут Тулию захотелось шарахнуть себя по голове — никакая осада невозможна, потому что у римлян совсем нет припасов. То есть Эйрих знает, что у Тулия есть только один вариант — штурм.
И выходит, что подумать за варвара Тулий не смог.
«Нет, нельзя сдаваться слишком быстро», — приструнил он сам себя. — «Время играет на стороне варвара, но это стало понятно сразу. Штурм этот Эйрих может и не пережить, потому что часть его воинов ранена. Это значит, что не так уж всё и плохо».
Если бы Тулий был на месте варвара, стал бы он отвечать на попытку переговоров? Да, стал бы, потому что игнорирование выглядело бы как страх и слабость. Это недопустимо не только перед врагами, но и перед своими. Значит, ход мыслей Тулия тупиковый и ни к чему полезному не ведёт.
Если бы Тулий был на месте варвара, ставил бы он всё на одно сомнительное действо? Нет, не стал бы, потому что это слишком ненадёжно. Значит, точно есть что-то ещё.
«Делить войска — это безумие», — сразу же подумал Тулий. — «А если поразмыслить... Нет, не похож этот варвар на способного рискнуть всем ради крохотного шанса на победу».
Все варвары за корявой каменной стеной, ждут начала штурма. Но два десятка Тулий, всё же, оставил в резерве, на непредвиденный случай.
«Надо брать», — решил для себя квестор. — «Варвар слишком много о себе возомнил и считает себя хозяином положения».
Легионеры ждали команды.
— Готовиться к штурму, — распорядился Тулий.
Другого выхода просто нет.
Примечания:
1 — Плюмбата — лат. (hasta — читай «копьё») plumbata от «plumbum» — свинец. Короткий дротик, утяжелённый свинцовым грузилом. Также известна как martiobarbula — «марсова колючка». Эта штука появилась на вооружении позднеримских легионов ближе к IV веку н.э., но это не точно, потому что в этом суждении историки опираются на самый ранний источник, описывающий сей девайс. Есть версия, что эту штуку изобрели очень древние греки городов-государств 500-х годов до н.э., после чего технология дошла до римлян через Пунические войны, но пруфов этой версии я не нашёл. Просто представьте себе, что штука, летающая в шесть раз дальше, чем пилум (а пилум метали, максимум, на 10-12 метров), какого-то чёрта не нашла отклика в сердцах римских легионеров и стала востребована только под закат Западной Римской империи — даже звучит как бред. Представляла эта штука собой короткий дротик от 9 до 27 сантиметров, массой от 130 до 350 грамм. Легионеры брали в бой по пять штук, используя их против вражеской кавалерии и пехоты, вроде как дешёвый и ограниченный аналог ауксилии лучников. Но чем всех не устраивали кондовые пилумы? Игорь Николаев сказал бы, что у него на это есть пять причин, а я могу назвать только три: первая причина — это вес снаряда, а вторая — эффективная дистанция, ну и третья причина — это себестоимость пилума. Законы баллистики безжалостны и они говорят, что из-за трения снаряда о воздух происходит напрасная трата энергии броска, что снижает убойную силу этого снаряда до неприемлемых значений, по мере удаления от метателя, разумеется. Чтобы хоть как-то преодолеть эту проблему можно увеличить массу снаряда (эта проблема из современной нам баллистики никуда не делась, поэтому современные конструкторы патронов тоже извращаются как могут, когда им надо сделать дозвуковые патроны с достаточной поражающей способностью), но это ведь почти всегда влечёт увеличение площади снаряда, что усиливает сопротивление воздуха и вновь приводит к быстрому расходу энергии броска. И тогда некий неизвестный гений, вероятно, сказал: «А что если присобачить к маленькому дротику свинцовый шарик?» Собственно, тогда-то и появилась плюмбата, представляющая собой крючкообразный наконечник, присобаченный к короткому древку, снабжённому свинцовым шариком и перьями-стабилизаторами. Соответственно, размеры этого дротика были компактными, а эффективная дальность оказалась существенно выше, чем у архаичного пилума. А ещё они были очень технологичны в производстве, расходуя существенно меньше металла. Как мы знаем, пилумы имели длинный наконечник (что-то в диапазоне от 60-100 см с диаметром около 7 мм, но эта инфа из энциклопедии Сытина 1911 года, поэтому на достоверность я бы жопу не поставил) из относительно мягкого железа. Это является невиданной роскошью, если смотреть на такой наконечник на фоне тотального упадка металлургии позднеримских империй. Плюмбаты просто обречены были стать заменой пилумам. Только вот, их применяли только в позднеримский период и в Раннем Средневековье, после чего они вышли из употребления и оказались преданы забвению. Помня о том, что позднеримские легионеры применяли плюмбаты преимущественно против варварской кавалерии, а также о том, что в Средневековье возникла и расцвела феодальная кавалерия... неудивительно, что плюмбаты исчезли с полок супермаркетов.