Выбрать волю (СИ)

Признав аргумент разумным, Эсна попробовала выразить то, что её беспокоит. Поведя плечом, она отметила очевидное:
— Вы гневаетесь.
Он нахмурился.
— А я вас боюсь, когда вы гневаетесь, — изволила расшифровать мысль она.
Он нахмурился пуще, взгляд его стал отрешённым: видимо, он смотрел вглубь себя и пыталась понять, действительно ли он так страшен.
Наконец, он осведомился:
— И ты полагаешь, что в гневе я могу причинить тебе вред?
Недовольно покосившись на него, Эсна пришла к неизбежному выводу, что у неё нет ни одной причины так полагать, и что подобные предположения, чего доброго, его оскорбят.
Она промолчала.
Диалог так и не сложился.
Чувствуя себя всё глупее, Грэхард попытался зайти с другого конца:
— Может, хотя бы объяснишь, зачем тебе потребовался бедолага-Треймер и почему ты не могла сказать об этом мне?
— Зачем бы мне это вам говорить? — настороженно ушла от ответа Эсна.
— В самом деле! — комично удивился он и даже картинно поразводил руками, оглядываясь в поисках подсказок, а после выдвинул предположение: — Возможно, чтобы ты получила возможность встретиться с ним в комфортной обстановке, а не босиком за гардиной?
Градус настороженности Эсны резко поднялся.
— А вы бы мне позволили? — прищурилась она, всем свои лицом выражая скепсис.
— А ты, значит, даже спрашивать не стала, а сразу отказала себе от моего имени, так? — перешёл в атаку он и скрестил руки на груди. — Солнечная, я ненавижу, когда кто-то пытается принять решение за меня.
Она отвела взгляд и передёрнула плечом.
Спустя примерно минуту разъяснила:
— Но ведь ясно же, что было бы нельзя.
Она не стала поворачиваться к нему, поэтому не видела, что он смотрит на неё с глубоким удивлением.
Наконец, он это удивление переварил и уточнил:
— И много у тебя в голове таких вещей, которых тебе ясно же, что нельзя?
Она опять передёрнула плечом, что он расшифровал как «очень много» и уточнил:
— Приведи хоть пару примеров.
Морально вымотанная Эсна принялась монотонно перечислять:
— Встречаться ни с кем нельзя. На улицу ходить нельзя. Писать никому нельзя. В город ходить нельзя...
Она, наверно, часами могла рассказывать, чего ещё ей нельзя, но у него не хватило терпения дослушать:
— Стоп-стоп-стоп, — выставил он руки перед собой. — Напомни, госпожа моя, когда это я успел столько всего тебе назапрещать?
Нахмурившись, она бросила на него раздражённый взгляд:
— Разве это не очевидно?
— Вовсе нет. — Открестился он и уточнил ситуацию: — Итак, тебе зачем-то понадобился Треймер, и вместо того, чтобы обратиться ко мне, ты заранее от моего лица себе отказала, ещё и снабдив этот отказ категорическим запретом, и пустилась во все тяжкие?
Невольно она улыбнулась и отметила:
— Звучит... очень по-детски, да?
— Да! — с облегчением подтвердил он, радуясь, что она и сама это видит.
Откинувшись на спину, он сместил её колени так, чтобы ему было удобно положить на них голову, и продолжил:
— Так ради чего вся эта круговерть, солнечная? Может быть, хоть сейчас я выгляжу достаточно безобидно, чтобы ты отважилась просто сказать?
Она застенчиво провела пальчиками по его лбу; он блаженно прижмурился, и вправду растеряв при этом грозность вида.
Запинаясь, она всё же решилась рассказать ему, что именно не даёт покоя.
— Пф! Дался тебе этот Веймар... — недовольно пробормотал он и затем заключил: — Ну ладно, ладно. Какой там подвиг тебе по душе, рассказывай, выдам соответствующую медаль родственникам. А хочешь, балладу велю сложить?
Эсна в возмущении всплеснула руками:
— Я не хочу выдуманный подвиг! — горячо воспротивилась она. — Я хочу узнать, как было по правде!
Он сел, всем своим видом выражая недовольство, потом вздохнул и сдался:
— Хорошо. Пришлю к тебе завтра Дерека, введи его в курс дела, и пусть займётся расследованием. В самом деле, солнечная! — раздражённо повернулся он к ней. — Ты вправду собиралась заниматься этим сама? — она покраснела. — Пусть Дерек носится. Пусть Треймера допрашивает, да хоть обоих. Пусть по генералам ездит. Да пусть хоть во Френкаль отправляется и Расмуса трясёт.
 
Застенчиво улыбнувшись, Эсна пробормотала:
— Спасибо.
Он снова откинулся на её колени и мечтательно проговорил:
— Могу я надеяться, что в следующий раз ты всё-таки обратишься ко мне, а не разведёшь все эти шпионские игры?
— Я постараюсь, — пообещала она, смущённо осознав, что уже не в первый раз предпочитает сложные обходные пути, лишь бы не спрашивать у него.
— Да уж постарайся! — он поймал её руку, которой она гладила его волосы, и принялся её целовать. — Можешь прямо сейчас и начинать стараться. Что ты там несла про запреты прогулок и переписок?
Она было дёрнулась, но руку он держал крепко, а глаза у него вмиг сделались серьёзные и строгие.
— Я... я хотела бы писать иногда сестре... — робко решилась она, чувствуя, что голос дрожит. — Можно?
— Пф! — снова выразил он своё отношение к степени надуманности проблемы. — Пиши. Можешь Дерека нагрузить, он передаст со слугами, можешь мне отдавать, Треймера озадачу.
Мысль сделать князя посыльным показалась Эсне идиотской; мира в семью сестры это точно не принесёт.
— То есть, проверять, что я пишу, будет Дерек? — уточнила она.
Он широко распахнул прижмуренные было глаза и в недоумении переспросил:
— Проверять? На предмет ошибок, что ли?
— Что? — не менее удивлённо уставилась на него она, моргнула и пояснила: — Нет, на предмет тайных донесений.
Несколько секунд он смотрел на неё не отрываясь; затем губы его дрогнули; он явно пытался сдержать смех, но не преуспел.
— Тайные донесения, серьёзно? — отсмеявшись, переспросил он. — И много ты тут уже успела нашпионить, солнечная?
Эсна обиженно надулась.
— В самом деле, — продолжал веселиться владыка, — ты в самом деле полагаешь, что можешь нашпионить больше, чем один из моих тайных дознавателей, коим является почтенный супруг твоей сестрицы?
Эсна покраснела. Она, разумеется, не планировала шпионить, но всё равно было обидно.
Правда, обидой ей было маяться недолго: развеселившийся Грэхард сменил позицию и заключил её в объятия, горячо целуя.
— Очаровательная солнечная шпионка, — резюмировал он между поцелуями. — А шпионкам, между прочим, положено втираться в доверие и быть нежными...
Отвлёкшись от своих переживаний, Эсна с удовольствием включилась в игру:
— А разве я недостаточно нежна, мой повелитель? — томно переспросила она, осыпая его лицо поцелуями — ту часть, которая не была закрыта внушительной бородой.
— Сейчас проверим, — пробормотал задумчиво он, освобождая её от одежды.
...на ночь он всегда уходил. Это было обычной мерой безопасности в Цитадели Раннидов: владыки не проводят ночи с женщинами, будто то жёны или наложницы. Слишком уязвимое положение, слишком велика вероятность покушения.
Грэхард всегда уходил, и Эсна всегда чувствовала себя покинутой и ненужной. Ей хотелось после близости засыпать с ним, чувствовать его рядом, но... она понимала, почему он поступает так, как поступает.
От этого не становилось менее больно.
Сегодня он почувствовал её огорчение. Вернувшись к постели, он облокотился на неё коленом, взял её за подборок, поймал взгляд и спросил:
— Что случилось? Я чем-то тебя огорчил?
Она упрямо высвободила подбородок и отвела глаза.
На миг мелькнула мысль сказать как есть — ведь он столько раз упорно требовал, чтобы она поступала именно так, — но она отбросила эту мысль, потому что случай явно был не тот.
Однако отвечать что-то нужно было, и она лихорадочно вцепилась в первый пришедший в голову предлог. Надув губки, пожаловалась:
 
— Вы обещали заняться моим проектом школы для девочек, но так и не нашли для этого времени.
Моргнув с удивлением, он присел на кровать. Идея эта, действительно, выскочила у него из головы.