Белый Дракон

Проводив взглядом пробежавших мимо служанок, Геральт, не спеша, двинулся дальше. Красный замок практически не изменился. Во всяком случае, он запомнил его именно таким. Геральт и не думал, что когда-то вновь окажется здесь. Остановившись в восточном дворе, он погрузился в свои мысли. Перед внутренним взором встал чей-то образ, который Геральт никак не мог уловить. Кто это? Он никак мог вспомнить, но возможно это и к лучшему. Зачем бередить раны, которые он так старательно залечивал не один десяток лет? Все эти войны, смерти, пламя, изрыгаемое драконами, жуткие вопли горевших заживо людей. Он все еще слышал их по ночам, хоть и не помнил их лиц и имен.
Внезапно он вспомнил кое-что. Торопливо вернувшись в замок, он поймал первого попавшегося слугу, мальчишку лет двенадцати, который нес в руках чашу с овощами, и спросил:
— Драконьи черепа. Где они?
— В подземелье, милорд, — заикаясь, пробормотал паренек, едва не выронив из рук свою ношу.
— Проводи меня туда.
***
Они смотрели на него своими безжизненными глазами, скалясь и показывая острые зубы. Некогда огромные, внушающие страх звери, теперь превратились в кости, от которых рано или поздно останется лишь пыль. Геральт шел от одного черепа к другому, высоко подняв факел, на котором подрагивало пламя, и его шаги разносились эхом по подземелью. Воздух был спертый и каждый вдох давался с трудом, где-то капала вода, гулко ударяясь о камни.
Остановившись возле черепа Солнечного Огня, дракона Эйгона Второго, Геральт склонил голову на бок и внимательно на него посмотрел. Хотя в прошлом они были непримиримыми врагами, он всегда восхищался этим созданием. Его называли самым великолепным из всех драконов, когда-либо паривших в небесах Вестероса. Геральт как наяву увидел его облик: чешуя, словно золото, мерцающее в лучах солнца, а перепонки крыльев нежно-розового цвета. Золотой Дракон, так прозвали его в народе.
— Ну здравствуй, старый знакомый, — сказал Геральт чуть слышно, словно боясь потревожить призраков, живущих во мраке. — Вот каким ты стал, значит.
Геральт повел рукой, крепко сжимавшей факел, вправо. Огромные тени поползли по стенам, протягивая к нему свои скрюченные пальцы. Из этих теней на него смотрел череп дракона, которого он не спутал бы ни с одним другим.
Не веря собственным глазам, мужчина медленно приблизился к останкам некогда великого дракона. Сиракс. Драконица его жены, Рейниры. Ее чешуя тоже была желтой, как и у Солнечного Огня, а пламя ярким, как восходящее солнце. Перед его глазами промелькнули воспоминания о том, как он с юной принцессой совершал на Сиракс полеты на Драконий Камень и обратно, в Королевскую Гавань. Но, глядя на останки дракона, Геральт осознал, что… не чувствует вины за то, что покинул тогда свою жену. Да, он любил ее с малых лет, но теперь, спустя все эти долгие десятилетия, он понимал, что Рейнира была очень непростым человеком, с жестким нравом. Женщиной, из-за которой, по сути, и началась та война, в которой он чуть не погиб, и которая изменила его жизнь навсегда.
Он многое забыл, но не это. Эти воспоминания даже со временем не поблекли, как бы сильно он не старался их стереть, как бы не гнал их от себя. Они жужжали в голове, словно рой назойливых мух, не давая покоя. Оторвав взгляд от того, что осталось от Сиракс, Геральт направился дальше, мягко ступая по каменному полу и оставляя за собой дорожку следов.
Последний череп, который он разглядел во мраке, принадлежал Утру — одному из немногих драконов, переживших то время, так как он был слишком мал, чтобы участвовать в бою и нести на себе всадника. Как сказали Геральту, он оказался последним живым драконом, которого видел мир, умершим при их с Рейнирой сыне — Эйгоне Третьем, прозванном за это в народе Драконьей Погибелью. Некоторые современники и потомки считали, что Эйгон, боявшийся драконов, сам велел убить последних из этих существ. Другие же считают, что к этому был причастен орден мейстеров Цитадели, всегда боявшийся и не доверявший любой магии.
Но стоит ли винить мальчика за это, если одно из этих созданий сожрало его собственную мать, а его самого, тогда еще десятилетнего ребенка, заставили смотреть на это?
 
Узнав обо всем этом, Геральт пришел в ужас. Он с еще большей ясностью осознал, что та война была никому ненужной, а власть не стоит того, чтобы из-за нее умирали те, кто тебе дорог.
С тех пор мир не видел живых драконов, они обросли слухами и легендами, превратились в песни и сказки, которые няни читают детям перед сном.
Но все-таки драконий род не прервался. Драконы Дейнерис — тому доказательство. И теперь уже их можно будет использовать не ради грызни за эту проклятую груду железа, именуемую троном, а для спасения этого мира от гибели. Если, конечно, Дейнерис его выслушает и поверит.
Все эти тяжелые мысли пролетели в голове Геральта в мгновение ока. «Зря я пришел сюда», — подумал он, тяжело вздохнув. Его дыхание, вырвавшись из груди, поколебало огонь факела и оно забилось, цепляясь за жизнь. Бросив последний мрачный взгляд на драконьи черепа, Геральт направился прочь из мрака подземелья, желая как можно скорее вдохнуть свежий воздух.
Выйдя из склепа, он, не торопясь, направился к себе в покои. Из тронного зала доносились громкие звуки праздника, лилась красивая музыка, но Геральту это все было не интересно. Он вышел во двор и сел на перевернутую бочку.
Вздохнув, он осмотрелся по сторонам. Во дворе никого не оказалось, кроме пары тощих собак, дерущихся за обглоданные кости, но оно и понятно. Никто не желал пропустить пир, устроенный королевой по случаю возвращения принцессы Мирцеллы. Он уже подумал, что надо бы навестить в конюшне Плотву, как внезапно услышал тихий мелодичный голосок:
— Отчего же милорд скучает один в такую ночь?
Повернув голову, он увидел ту самую черноволосую девушку, которая приехала сегодня с принцессой Мирцеллой. Она грациозно, как кошка, двинулась к Геральту, соблазнительно покачивая бедрами, изогнув губы в хищной улыбке. Приподняв брови, он окинул ее любопытным взглядом с ног до головы. Копна волос черной волной струилась по ее плечам, высокая грудь выпирала из-под тонкой ткани, осиная талия прихвачена позолоченным поясом, длинные стройные ноги видны из разреза ее наряда, большие карие глаза похотливо блестят. Ничего не скажешь — хороша!
Вот она подошла еще ближе и, игриво намотав локон себе на палец и облизнув пухлые губы, проворковала:
— Прошу прощения, милорд, я не представилась. Меня зовут Арианна из дома Мартеллов.
— Я не лорд, и мне нет дела до того, кто ты, — он собирался уже уйти, но девушка, схватив его за локоть, пропела:
— Ты сам не знаешь, от чего отказываешься.
Пробежав по ее соблазнительной фигурке изучающим взглядом, он сказал:
— Меня не так-то просто удовлетворить.
— Ты, должно быть, никогда не предавался любви с дорнийкой, — засмеялась она. — Я думаю, у меня получится.
Подойдя к нему вплотную, Арианна обвила его шею тонкими руками, и браслеты на запястьях мелодично зазвенели. В нос ударил сладковатый запах апельсинов, и Геральт, глубоко вдохнув его, прикрыл глаза, позволяя этому дивному аромату наполнить его легкие. Почувствовав, как плоть напряглась, он, резко притянув девушку к себе, впился в ее манящие пухлые губы, сливаясь с ней в страстном поцелуе.
 Примечание к части 
Уважаемые читатели! Скорее всего, после этой главы у вас возникнет много вопросов, но постепенно все тайны будут раскрываться! Спасибо, что читаете!
Не забывайте вступать в нашу группу по ИП и ПЛиО. Фанфики, история, общение!
 
https://vk.com/club187321460
  Череда неприятностей  
   
Проснувшись, Геральт почувствовал чье-то дыхание на своей щеке и тепло женского тела. Повернув голову, он обнаружил возле себя ту самую черноволосую девушку, которая вчера с таким пылом отдавалась ему возле конюшни. Осмотревшись по сторонам, он увидел, что находится не в своих покоях. Балдахин кровати был из золотистого шелка, который трепетал от дуновения ветерка, покрывало — бордовый бархат с позолотой. В помещении было нестерпимо жарко, пахло апельсинами и медом.