Наследница огненных льдов (СИ)

– Это же логично, – заявил Юнас, – кварц позволяет радиостанции настраиваться на определённую частоту. Собственно, маленький кристалл в нашу станцию уже впаян на заводе. А вот этот булыжник меня смущает.
– Чем? – спросил его Эспин.
– А тем, что он просто лежит на корпусе станции, и с ним она готова принимать сигнал. Откуда у вас этот кристалл?
Сколько подозрения в вопросе, даже отвечать правдиво не хочется.
– Случайно нашли на острове Вечной Осени, – обтекаемо ответила я.
Кажется, Юнас не совсем мне поверил, но больше расспросами донимать не стал и занялся самым важным – попытался связаться с Сульмаром и передать им координаты нашего местонахождения.
Целый день геологи не отходили от радиостанции. Юнас сидел на ключе и отбивал сигнал бедствия, а заодно и сообщение о том, что Мортен Вистинг и двое Крогов живы, здоровы, и по-прежнему намереваются идти на север. Всё хорошо, вот только ответный сигнал за весь день никто нам так и не передал.
– Да не может быть, чтобы нас не услышали, – сокрушался Ларс Андресен.
– Почему же, – со знанием дела ответил ему Эспин. – В Сульмаре мы получили сообщение от дяди Рудольфа трёхнедельной давности. Мы же сейчас находимся в высоких широтах, радиосигналы здесь имеют свойство таинственным образом пропадать и появляться спустя долгое время.
– Что же это получается, наше сообщение получат в Сульмаре только через три недели? Да мы за это время успеем десять раз умереть с голоду.
– Не спеши умирать, – осадил Андресена Вистинг, – лучше попробуй связаться с Сульмаром ещё раз.
Весь вечер стук ключа перемежался с треском прослушиваемого радиоэфира. Стиг успел покормить нас пловом с олениной. Брум, ведомый голодом и куропачьими позвонками от Тэйми, решил показаться геологам на глаза, чем вызвал море восторга у Йорна:
– Вы ведь хухморынмыл, – обращаясь к жующему Бруму, спросил он. – А я читал о вас и вашем народце в газете. Рудольф Крог привёз вас с Сайшарынских гор, обучил языку, социализировал. Писали, что в горах у вас была обособленная колония, а с деревенскими жителями по соседству вы не особо ладили, из-за чего и приняли предложение Рудольфа Крога переехать в его флесмерский дом. Но мне всегда было интересно, как же вы нашли с ним общий язык, если он не знал вашего, а вы нашего. Уважаемый Брум, будьте добры, откройте секрет.
 Надо же, а мне никогда не приходило в голову обращаться к крохотным хухморчикам на "вы". А уж уважаемыми их называть так тем более. Зато Брум оценил вежливость Йорна и стал настоящим душкой: милым, вежливым и открытым.
Историю миграции хухморчиков с гор в город я знала от дяди Руди. Рассказанная Брумом версия не особо от неё отличалась. Сначала дядя Руди услышал от горцев, которым привёз на продажу лекарства, что их дома под покровом ночи терроризируют красноглазые духи-воришки, потом ему пришло в голову проверить эту историю. На перевале он действительно наткнулся на колонию хухморчиков в виде гигантского улья, ячейки которого были сооружены из всевозможных деревяшек, палочек и деревенского скарба.
Первым делом хухморчики напали на дядю, пытались карабкаться по его штанинам, щекотать, кусать, даже хотели проткнуть его сапог гвоздём. Дяде Руди пришлось ретироваться, а на следующий день принести хухморчикам подношения: компас, верёвку и карандаш. Любопытные до новых вещичек хухморчики тут же вылезли из своих укрытий и начали примериваться к подаркам.
Пока одни крутили компас, наблюдали за стрелкой и с удивлением тыкали ручками то на север, то на юг, дядя Руди понял, что перед ним вполне разумные существа, способные к аналитическому мышлению. Когда другие схватили верёвку и попытались связать дядю по ногам, он понял, что эти крохи воинственны, но не кровожадны.
А когда дело дошло до карандаша, хухморчики поочерёдно стали рисовать на плоской скале картины своего быта. Особенно красноречивыми были батальные сцены с горцами, что ловили хухморчиков в ловушки и капканы, а после сжигали, порой, заживо. Главной мыслью этих незамысловатых контурных рисунков было опасение, что однажды коварные убийцы вернутся, чтобы завершить начатое, и тогда маленькому народцу придёт конец, о чём они заранее скорбят и не находят себе места от страха.
 
Подточив ножом карандаш, как мог, дядя нарисовал корабль, море, большой город и убранство своей квартиры, недвусмысленно намекая, что готов приютить удивительных созданий. Неизвестно, поняли ли хухморчики назначение корабля и чем на самом деле является графическое скопление прямоугольников с печными трубами, но рисунок со схематическим изображением книжных полок, так похожих на их громоздкий улей, вызвал у цветастых пушистиков бурю восторга и желание прицепиться к одежде дяди, чтобы не отпускать его и следовать за ним хоть на край света.
– Я был в числе тех хухморынмыл, кто поверил наставнику, – продолжал свой рассказ Брум. – Двадцать лет я прожил с ним под одной крышей в сытости и комфорте. А теперь наставник пропал, и больше некому защищать хухморынмыл от злых людей. Наш народ должен вернуть долг нашему спасителю. И кто, кроме меня может его выручить? Эти двое? Да ничего они не знают о Полуночных островах. Без меня бы уже давно утонули, с голоду померли, звери бы их поели. Но ничего, живы ещё, пока я рядом.
Ой, фантазёр! Набивает себе цену, хочет, чтобы Йорн принял Брума за движущую силу всей нашей спасательной экспедиции. Ну ладно, пусть насладится славой, почувствует себя важным и незаменимым.
Весь вечер Йорн расспрашивал Брума о его жизни в горах. Такое ощущение, что после возвращения во Флесмер он намеревался хоть на следующий день отправиться в новую экспедицию, не боясь ни лавин, ни селей, ни камнепадов. Отчаянный молодой человек. Или просто закалённый трудностями.
Только его разговор с Брумом зашёл о высокогорном климате, как их беседу прервал пронзительный писк радиостанции. Все замолкли, будто затаили дыхание. А потом Юнас отмер и кинулся искать карандаш с листком бумаги. Он строчил как заведённый, вслушиваясь с прерывистый радиосигнал, а когда всё затихло, взволнованный Андресен отнял у него запись и вслух начал её расшифровывать:
– Наблюдаем колонию кайр. В ста метрах от них на скалах гнездятся бакланы. Лавовая река подходит всё ближе к нашему лагерю, вынуждены переместиться на тридцать градусов к северу. У Грёнлида заканчивается фотоплёнка. Викхейм пытался наладить контакт с соседями. На острове присутствуют следы обитания холхутов. Будем пытаться строить плот взамен сгоревшей байдары, но деревьев на склоне вулкана мало. Передайте нашим близким, что мы живы, отлично себя чувствуем и не теряем присутствия духа. Экспедиция "Флесмера".
Моему счастью не было предела. В порыве радости я расцеловала смутившегося Юнаса, обнялась со всеми, кто был в палатке и только потом, когда эмоции улеглись, села на ящик с геологическими образцами и произнесла:
– Теперь я всё поняла. Из-за лавовой реки у них сгорела байдара. Вот, почему они не могут вернуться домой. Их лагерь разбит возле вулкана и сейчас  тоже может сгореть.
– Не сейчас, а в момент передачи радиосообщения, – напомнил мне Эспин. – Три недели задержки, не меньше.
– Тогда что же с ними происходит сейчас?
– Придётся идти на север, чтобы узнать, – заключил Вистинг. – Они ведь на вулканическом острове. Хорошо, что не на льдине.
– Но ведь на этом острове есть холхуты, – не могла я выкинуть из головы эту часть сообщения. – А если они нападут на людей, как уже напали на нас? А если уже напали?
– Завтра уходим на север, там и узнаем.
Всю ночь я пыталась заснуть и не думать о бакланах, лаве, острове у самой оси мира и её таинственных обитателях, с которыми экспедиция пытается наладить контакт. Ни с пехличами ли? Тогда и вправду надо спешить. Мало ли. Мне они вернули зрение, но, по мнению Тэйми, предварительно его и забрали. А что пехличи могут сотворить с дядей Руди и его экипажем? Лучше не думать. Лучше положиться на слова Вистинга. Он ведь настроен решительно и пойдёт вместе с нами на север. Наверное, потому что хаконайских браконьеров так и не встретил. Вот и хорошо, пусть он будет рядом, чем где-то там, далеко.