До и После. Миражи (СИ)

Санни раздражала его трепотня, но находиться рядом с Оскаром желания не было. Тот что-то скрывал. Темнил. Выдавал себя за кого-то другого. Врал. Прятался за маской. А Санни всегда чуял чужие маски.
Сам он не притворялся, не прятался. Никогда не выпячивал себя напоказ, но даже этот недотепа Джереми чуял в нем угрозу. И правильно делал. Та сучка в лесу угрозы не почуяла, и это стоило ей жизни.
Вспомнил ее – и что-то внутри зашевелилось.
Неприятно. И странно.
От чего? Почему внутри что-то колется?
– Теперь, когда этот крысак слинял, можно спокойно вздохнуть, – вклинился Беркут, перебивая мысли Санни. – Я давно говорил Оскару, что пора от него избавиться, пока он не избавился от нас.
– Угу, – нехотя отозвался Санни.
– Без него даже дышать легче! А знаешь... – Беркут опять начал что-то рассказывать, но Санни ушел в свои мысли.
В последние пару дней Санни везде чувствовал запах крови, витавший в воздухе. А воспоминания об убитой девке этот запах усилили. Что-то должно случиться. Он чувствовал. Он ощущал это кожей. А рядом с малявкой ощущение усиливалось. И ему показалось – она тоже чует этот аромат.
Они оба тонули в этом алом мареве, оба не могли дышать ровно. Они оказались связанными кровью. Невидимой, еще не пролившейся, но такой реальной для них обоих.
Санни любил кровь, испытывал к ней тягу, похожую на жажду. А малая боялась.
Не удивительно.
«Может быть, она боится не зря? Может, и ты не просто так сидишь здесь сейчас и слушаешь эти бредни? Не хочешь подходить близко к мелкой. Опасаешься, что запах крови снесет тебе крышу».
Санни поморщился. Начал злиться. Сам на себя. Или на какую-то часть себя, которая, задавала неудобные вопросы. А еще колола изнутри. Он бы решил, что эта часть очень похожа на голос совести. Но разве она у него была? Хоть когда-то? Конечно же, нет! Совесть никогда не мучила его. Никогда не убеждала, что кровь на руках – это плохо. Но если это был не голос совести, тогда чей? Санни высунулся из окна и сплюнул.
«Мысли не сплюнешь. И ты это знаешь. Ты сидишь здесь не потому, что Оскар выдает себя за бандита, которым не является. Ты сидишь здесь по другой причине. Запах крови возле малявки слишком силен. Тот самый запах крови, который заставляет твою кровь вскипать, а сердце биться быстрее».
– Заткнись, – Санни процедил сквозь зубы.
– Что? – переспросил Беркут, которого перебили.
– Да ничего, продолжай. Что-то зуб разболелся.
– А-а-а, – протянул Беркут, – в аптечке есть, что нужно. Поройся.
– Я пока обойдусь, может, пройдет.
Но само по себе ничего никогда не проходит, и Санни это прекрасно знал. Ни зубная боль, ни тревожные мысли, ни запахи, которых нормальные люди не чувствуют.
«Если запах крови исходит от девочки, – сказал себе Санни, – то лучше бы ей поберечься».
А другой голос в его голове добавил:
«... а тебе – держаться подальше».
 Глава 38 (ПОСЛЕ) Обломок 
 
Обломок пластикового ведра стал ее оружием. Кристина била тюремщика с таким остервенением, что не заметила, как порезала руку. Боли не было, пока она не отпустила окровавленный обломок, чтобы убедиться, что гад, державший ее в западне, больше не подает признаков жизни.
Ей повезло. Первый удар стал удачным и позволил нанести другие. Она слышала, что если пробить сонную артерию, то дальше дело за малым. Не окажи помощь – человек истечет кровью. А она ударила его еще несколько раз в шею. А затем в грудь. Просто так, без повода. Потому что хотелось. Попав в область солнечного сплетения, продрала кожу ниже к животу. Ей это понравилось и, дернув ткань, оборвав пуговицы, стала бить его еще и еще. Ей хотелось изорвать его в клочья, превратить в лохмотья. Но силы уходили быстро, а нервная дрожь била тело так, что она больше не могла нормально дышать. Слышала свои вздохи, стоны и вскрики, ощущала себя наблюдателем со стороны. Не владела собой… Не могла остановиться.
А он недооценил ее. Думал, что у нее нет оружия. У нее и не было оружия, зато было ведро. Кристина выломала кусок его бортика, где пластик был наиболее толстым.
 
И подготовила почву. Рыдала несколько дней, умоляла, ползала перед ним на коленях, когда приносил еду. Маленькая пьеса для одного зрителя. Зато какой успех! Не будь мир мертвым, подалась бы в театр. Лучшее прослушивание! Самый жесткий на свете кастинг пройден. Теперь ничего больше не страшно. Она победила монстра. И победила свой страх. Сделала ставку на его смерть ради своей жизни и победила!
Рука пульсировала болью. Кристина потянулась к пледу, отрезала от него кусок обломком и обмотала ладонь. Нужно было отдышаться, нужно было прийти в себя.
Закуталась в ткань, уставилась на мертвое тело. Руки все еще подрагивали.
Она прикрыла глаза и попыталась успокоить дыхание. Когда вновь их раскрыла, фонарик уже не горел.
«Гадство…»
Она потянулась к нему, постучала по рукоятке, фонарик моргнул пару раз и вновь погас.
«Долбанные батарейки…»
Кристина вздохнула, отбросила его и опять уставилась на тело.
«Нужно посмотреть, что он принес с собой».
Кристина кинулась обшаривать карманы, корчась от отвращения. Света свечи с тумбочки хватало, чтобы рассмотреть содержимое: ничего полезного, кроме пары леденцов и жвачек. Зато нож, висевший на поясе, был прекрасной наживой. Кристина вытащила его и повертела в руках. На чистое блестящее лезвие было приятно смотреть.
Но тут откуда-то издалека послышались шаги. Сначала она подумала, что ей почудилось, но когда услышала негромкий мужской голос, поняла, что битва еще не окончена.
– Бабс!
Мягкие шаги, глухие. Тот, кто звал ее тюремщика, шел медленно.
– Бабирусса… Ты здесь?
Кристина была почти невесома. Ловко, по-кошачьи переступила через тело, прижалась спиной к стене и замерла.
«Тюремщик был не один! Конечно же, у него мог быть сообщник, как я сразу не догадалась?»
Но ничего… Одного монстра она уже победила, значит, справится и с другим. Да и нож в руках теперь значительно повышал шансы на успех. В теории, победить с обломком пластика куда сложнее, чем с холодным оружием.
 Глава 39 (ПОСЛЕ) Карта 
 
Когда Ребекка привела Кулькена, по ее глазам Алекс понял – что-то произошло. Он ждал, пока кто-нибудь начнет говорить, но Ребекка лишь отводила взгляд, а Кулькен мялся и переступал с ноги на ногу.
Алекс с трудом сдержал раздраженный вздох.
– Я… – наконец-то подал голос Кулькен и потупился. – Я не пойду с тобой.
Алекс приподнял бровь.
– И как этот понимать?
– Я пойду в институт вместе с группой. По слухам, там изучают оживающих мертвых, укушенных и все, что с этим связано. Может быть, им удастся найти лекарство и понять, из-за чего все это произошло.
– На кой черт тебе… – Алекс осекся, выдохнул.
– Там от меня будет больше проку…
– Я понял, – перебил он и свистнул, подзывая Губернатора. – Сюда, малыш! Мы уходим.
Пес подбежал, радостно виляя хвостом.
– Ну что, Губер, идешь со мной? Или тоже хочешь остаться с группой? Она явно волшебная, раз все хотят в ней быть! – Алекс нацепил на Губернатора поводок.
– Там я могу быть полезен. По-настоящему полезен, – опять попытался пояснить Кулькен. – На моих жестких дисках много важной информации. Я готовился к этому моменту всю свою жизнь. Я никогда не верил, что это произойдет, но я собирал данные о том, как отстроить мир заново. Какие травы можно использовать как лекарства, что может стать источником энергии. А в институте есть техника, на которой я смогу…
 
«Попутного ветра в сраку», – хотел сказать Алекс, но сдержался, сам понял, как по-детски это будет выглядеть.
– Счастливо. Отстроите новый мир – звоните.
Развернулся, выругался про себя и пошел прочь. Пес бежал за ним, оборачивался, но Алекс непреклонно тянул его за собой. Внутри было так тесно, все сжималось, резало и кололо. Каждый вдох давался с трудом.