До и После. Миражи (СИ)

Проходя мимо с очередной коробкой в руке, Орифа ласково похлопала ее по плечу.
– Нет, дом-то у меня был. – Лиа расценила похлопывание Орифы как сочувствие и попыталась оправдаться. – Я не какая-нибудь бродяжка. Помещение было, просто «дома», – она сделала ударение на этом слове, – не было.
Лиа знала, что Орифа поймет. Орифа всегда все понимала, и поэтому с ней было так хорошо, так уютно и приятно.
– Знаешь, милая, – мягко произнесла женщина, – «дом» есть у тех, у кого мир в душе.
Лиа улыбнулась и грустно добавила:
– Поэтому многие из нас бродяги, да?
– Именно так, милая, именно так. Но если найдешь себя, то всегда будешь дома, где бы ты ни была. А если найдешь человека, который будет разделять твои мысли, то он тоже станет частью твоего дома.
Лиа скривилась. Отношения с Нортом разуверили ее в том, что кто-то способен разделить ее мысли, стать союзником и сообщником по жизни.
– Ветер в сетку не поймаешь… – отмахнулась она.
– Ты-то у нас ветер, милая?
– Угу, – кивнула Лиа, поднялась и подошла к стенду с фотографиями.
– Ветер не нужно ловить, с ним просто нужно лететь рядом, только и всего.
– Я все время пытаюсь сбежать, – задумчиво сказала Лиа, переводя взгляд с одной фотографии на другую.
– Если ты бежишь ото всех, то, вполне возможно, просто бежишь к кому-то.
– Ага, мчусь. Аж пятки сверкают! – и перевела тему. – Кто все эти люди?
С очередного фото на нее смотрели счастливые улыбающиеся люди.
– Да, Орифа, – сказали вдруг громко и резко, – кто все эти люди, расскажешь нам?
В дверях Лиа увидела «хозяйку борделя», та прошла к стенду с недовольным видом. Макс шагнул за ней.
– Тебе что-то не нравится, дорогая? – спокойно спросила Орифа.
– Ты же знаешь, что Кишан запретил это. Не нужно устраивать тут мавзолей.
– Ты где-то здесь видишь тела? – Орифа говорила так невозмутимо, что Лиа невольно улыбнулась.
Марин закатила глаза.
– Ты развешиваешь фотки мертвых, как будто это имеет какой-то смысл. Это делает нас слабыми.
– Это делает нас людьми, – возразила Орифа. – Людям не всегда нужно быть сильными. Иногда можно побыть слабым и беззащитным. Вспомнить, что мы не вечны, а жизнь хрупка. Это позволит ценить момент. И тех, кто дорог.
– Это только портит настроение людям! Орифа, ты должна убрать это. – Марин небрежно взмахнула рукой.
– Дорогая, – поставив на полку последнюю книгу из коробки, ласково сказала Орифа, – тебе даже котики настроение портят. Я не знаю, нормально ли это вообще. Может, тебе с Мишей побеседовать? В университете он проходил психоло…
– Орифа! – Марин вспыхнула. – Эти люди мертвы! И то, что ты выставляешь меня идиоткой, не отменяет тот факт, что ты нарушаешь распоряжения.
– Какие распоряжения? С каких пор Кишану дозволено решать, на кого я могу смотреть, а на кого нет?
– Это решение общины! Мертвым место среди мертвых. Их решено отпускать!
– А я и не спорю с этим, дорогая. Мертвых нужно отпускать. Но может, дело не в том, что я хочу помнить тех, кто ушел, а в том, что среди прочих тут висит фото Энди Милтона, которого недавно казнили?
– Его не казнили, Орифа! Мы просто прервали его переход. Это было необходимо! Мы же знаем, что иначе он бы превратился!
– Откуда?
– Что значит, откуда?! – Лицо Марин краснело с каждым произнесенным словом.
– Марин, – вмешался Макс, – не кричи. Давайте сядем и спокойно поговорим.
– Да не буду я садиться! Скажи ей! Она должна убрать эти фото!
Орифа взяла термос, налила чай в кружку и села рядом с Лиа.
– Дорогая, – спокойно произнесла Орифа, – о том, что укушенные превращаются в зомби, мы знаем из фильмов, но на практике здесь мы это еще ни разу не проверяли, хоть Миша, как врач, просил об эксперименте. А пока теория не доказана – она всего лишь теория.
– Орифа, – вмешался Макс, – мы не можем так рисковать.
– Мы каждый день рискуем, – оборвала она, – но это никому не мешает делать то, что делается. Эксперимент можно было бы провести, организовав все должным образом.
– Так ты поэтому установила стенд? – Макс взял в руки чашку со стойки и указал на термос, спрашивая разрешения налить себе чай.
 
Орифа кивнула и мягко ответила, глядя на Марин:
– Нет. Я все равно бы установила стенд, потому что будет не лишним помнить тех, кого мы потеряли. Я не собираюсь делать из этого культ или рыдать в подушку круглые сутки. Мертвых нужно уметь отпускать, но о них при этом нужно еще уметь помнить.
– Так ты не уберешь его? – Марин сцепила руки на груди и уставилась на присутствующих.
«Да, да, – подумала Лиа, – а мы тут чаек попиваем, пока ты бурчишь».
– Нет, Марин. Я его не уберу. Если Кишану так не нравятся фотки мертвых людей, то пусть уберет из своего кабинета пластинки с Кобейном. Этот парнишка уже давно отчалил.
Марин аж рыкнула на выдохе, расцепила руки, резко развернулась и вышла.
Орифа выиграла очередную схватку.
Лиа отпила чай и отметила про себя, что день удался.
 Глава 32 (ПОСЛЕ) Дом на колесах 
 
«Дом на колесах» стал прекрасным средством передвижения. Беркут управлялся с ним, словно всю жизнь такой водил. Санни держался возле него, явно не желая находиться рядом с Оскаром. Да и Беркут, казалось, был не против его присутствия. Мог время от времени травить истории из прошлой жизни. Санни был хорошим слушателем. Почти все время молчал, изредка вставляя короткие реплики.
Найти дом на колесах было настоящей удачей для их странной компании. Вот только Милада знала, что удача тут ни при чем. Страшила показал ей его во сне, и это было не единственным, что она увидела. Но рассказывать о своих снах не стала. Никому. Ни Джереми, ни даже Большому По.
«Детка, детка, не беги…»
Милада нахмурилась.
– Что такое, малыш? – спросил Джереми.
Помотала головой. Разговаривать не хотелось.
Оскар сидел напротив и рассматривал их с Джереми, изучал. Положил пистолет на стол дулом к ним, руку с него не убрал.
«Детка, детка, не беги, ты за дяденькой иди…»
Дурацкая считалочка. Или песенка. Страшила изводил Миладу еще с поезда, и все время что-то не договаривал.
– Говорить будем, или как? – Оскар облокотился на стол и отвел руку с пистолетом в сторону. Милада поняла, что он сейчас начнет задавать вопросы, которые давно витают в воздухе.
– Так что произошло там, на крыше? – он спросил сразу у обоих, из расчета, что кто-нибудь да заговорит.
– Что ты имеешь в виду? – почти невозмутимым голосом спросил Джереми.
– Ой, не прикидывайся, пацан, ты прекрасно знаешь, что.
– Нет, не знаю.
– Да не е... – Он осекся, посмотрев на Миладу, и продолжил, слегка понизив голос: – Не крути мне мозги, пацан.
Джереми вздохнул.
– Ей стало плохо. У нее и раньше были приступы, но таких жутких не было никогда.
– Да насрать мне на ее приступы, это ваши проблемы. – И, посмотрев на Миладу, добавил: – Без обид, малышка, я тебе не отец. Но я видел, что было с колоколом. И все эти «я знаю, где он» и бла-бла-бла. Это все очень странно, и я хочу понять, откуда растут ноги.
Повисло молчание, которое никто из них не хотел нарушать. Оскар — в надежде, что пацан расколется, Джереми — в надежде, что Оскар отстанет. Милада же просто не хотела ни с кем говорить. Она уже давно отошла от обморока и чувствовала себя вполне сносно, если не считать легкого головокружения.
– Один мой приятель, – все-таки нарушив тишину, начал Оскар, – оказался в центре истории, в которую я сам ни за что не поверил бы. Я и сейчас в нее не особо верю, хоть и был свидетелем его фокусов. И как-то по пьяни он рассказал мне, как они ему удаются.
 
– У меня нет ответов, – сдался Джереми, – мне нечего тебе сказать.
– Ты видел, как этот мертвяк пошел к колоколу и стал биться об него головой через несколько минут после того, как мы поговорили о том, что неплохо бы в этот колокол постучать. Не находишь это странным? Или то, что твоя малявка после этого свалилась в обморок, кровоточа из глаз и носа?