Легенда о мальчике, что учился дышать (СИ)

— Слышал… — ляпнул хуйню Том, закусив пухлую губешку.
«Послушай, Том, ты, сука-бля, убийца! Ты убил того парня! По твоей вине он покинул этот мир! Ну ёбаный ты в рот! Ну как же так!» — мысленно паниковал парень.
— Слышал… Ну, хорошо, что слышал, — взял в руки авторучку мистер Уокен. — Знаешь, звонили из школы не только для того, чтобы сообщить эту печальную новость… Дело в том, что учителя обеспокоены, ведь полиции удалось выяснить, что еще несколько учеников сидят на этом самом Оксикодоне. Так же, есть подозрение, что распространять всю эту гадость по школе может кто-то из самих учеников. Может у тебя есть предположения, Том, кто все это делает?
Харди отрицательно помотал головой, безумно промолчав.
— Ну, ладно… А знаешь, мне вот совершенно непонятно, зачем ребята травят себя таблетками, которые предназначены совсем для другого? Никак не могу взять в толк какой в этом прикол? — продолжил рассуждать Кристофер. — Например, я принимаю Оксикодон, чтобы избавиться от боли в коленях… А они зачем? Непонятно… Кстати, в последнее время начали происходить немного странные вещи. Я тебе не рассказывал? Дело в том, что мои боли усилились и врач порекомендовал увеличить дозировку. Но каким-то странным образом, когда мне необходимы таблетки Оксикодона, оказывается, что в баночке нет нужного для меня количества… — нервно щелкал он авторучкой.
«Послушай, Том, вот и приплыли! Он все знает! Все! И про то, что ты пиздишь его колеса, и про то, что ты торгуешь ими в школе, и даже про то, что ты… Убийца!» — галопом скакали мыслим в голове парня.
— Что ты хочешь мне всем этим сказать? — придав уверенности голосу, спросил Том, посмотрев на отца.
— Понимаешь, сынок, жизнь тяжелая штука, — отложил авторучку в сторону мистер Уокен. — Невозможно прожить ее, ни разу не оступившись. Все мы люди и всем нам свойственно совершать ошибки. Вопрос лишь в том, поймем ли мы их, постараемся исправить или впредь попытаемся не повторить их? Или же наплюем на это свысока и продолжим брести по «кривой»? Но куда тогда приведет нас этот путь? Вот, к примеру, этот самый ученик, умерший от передозировки… Кто виновен в его смерти? Тот, кто продал ему эти самые таблетки? Отчасти — да… Но все же парень сам виноват, что столь безрассудно потребил такое количество и из-за своей беспечности и сыграл в ящик… Но ведь у человека, который продал ему Оксикодон, все еще есть шанс изменить свою жизнь, как думаешь? Есть шанс сойти с этой «кривой дорожки»? Я думаю, что да…
— Я понял… Понял… — промямлил Харди, уставившись в пол.
— Понял? Это хорошо… — одобрительно покачал головой Кристофер.
В комнате повисла неловкая пауза.
— Знаешь, насчет исчезновения моего Оксикодона… — прервал тишину мужчина. — Думаю, что мои таблетки воровали кухара, — немного шутливо сказал он. — Они постоянно совершают какие-то безумные выходки! Надеюсь, что они прекратят это делать… Как думаешь, Том, прекратят?
— Думаю, да, — прошептал парень.
— И это тоже хорошо… — наконец-то устал от столь серьезного разговора Кристофер. — Ну, ладно, ты же болеешь, ступай отдохни.
Том встал с дивана и пошел в сторону выхода, не проронив ни слова.
— Кстати, я связался с врачом и сообщил ему о твоей болезни, — закопошился в каких-то бумагах Кристофер, надев на нос очки. — Он сказал, что выпишет тебе справку о том, что ты заболел еще на прошлой неделе…
— Спасибо, — выпалил Харди и вышмыгнул за дверь, ведь слышать разного рода намеки отца про то, что он в курсе всего случившегося, да еще и пытается как-то помочь сыну избежать наказания, не на шутку выбили парня из колеи. Но не меньше он был выбит тем фактом, что теперь вовек не смоет с себя клеймо убийцы…
 
«Здравствуй, дорогой дневник!
И это снова я — Том Харди. Пару недель назад в школе, где я учусь, произошел весьма неприятный случай — умер один из учеников. Как выяснилось, его смерть произошла по моей вине. Я продал ему слишком много «окси», которыми он и передознулся…
Ты даже и не представляешь, что происходило у меня на душе последние дни… Ведь чтобы кто не говорил — виноват в его смерти я. А значит я самый настоящий убийца! Осознавать это довольно жутко… Кто я такой? Что из себя представляю? Имел ли я право отбирать у человека жизнь?
 
Все же, моя мать в одном была права… Я — чудовище… Ну что ж, значит так тому и быть…
Мой отец знает о случившемся. Я ничего не рассказывал — он сам обо всем догадался, сопоставив факты. Несмотря на это, папа не устроил мне скандал. Напротив, он оградил меня от лишних вопросов полиции, а также натолкнул на одну важную вещь. Я долго размышлял над его словами и, кажется, сегодня я готов подвести итог.
Отец прав — тот парень сам виноват в своей смерти. Я же не убил его собственноручно! Не затолкал ему в нос порошок! Да и вообще — он сам к этому шел! Не продал бы ему колеса я, продал бы кто-то другой! От этого, все же, становится легче… Но не совсем… Я все равно чувствую, что непосредственно виноват в его смерти… Но я понял и еще кое-что — случившегося не исправить. Придется это принять и продолжить жить дальше. Но я обещаю, что никогда не забуду этот случай… Есть у меня одна идея по этому поводу… Исполню ее после того, как сделаю эту запись.
Ладно, что еще мы имеем в итоге? Наверное, ты спросишь у меня, дорогой дневник, а стал бы я еще торговать наркотиками после произошедшего? Абсолютно точно, что да. Почему? Делая это, я ощущаю власть над людьми. Нравиться чувствовать, как они становятся непосредственно зависимыми от меня. Буду ли я продавать колеса дальше? Нет. По крайней мере, не в ближайшее время. Почему? Все дело в отце. Я очень люблю и уважаю этого человека… Не хочу его расстраивать и вмешивать во все это. Да и к тому же, он ясно дал понять, что ему самому нужен сейчас Оксикодон. Не буду же я делать что-то для него в ущерб!
Что касаемо меня и «окси». Конечно же, я буду продолжать время от времени нюхать. Возможно, не так часто, чтобы отец не заметил пропажи… Но прекращать потреблять я не стану. Таблетки отлично помогают справиться с моими внутренними проблемами и переносят их на задний план. Не хочу больше впадать в депрессии…
Кажется, на этом все.
12 июня 1999 года».
 
Том несколько раз перечитал написанное, затем захлопнул дневник, спрятал его в ящик стола и вышел из спальни.
— Пап, я кое-что хотел сказать, — зашел он в библиотеку, где в помпезном кресле-троне восседал Кристофер с томиком Толстого.
— Ммм? — устало поднял морщинистое лицо мистер Уокен.
— Тот мальчик из школы… Ну тот, который скончался от передозировки… — мямлил Харди. — Короче, он был моим как бы другом… Иии… Я бы хотел кое-что сделать в память о нем, дабы никогда не забыть, что с ним произошло, — брехал парень, хотя зачем — непонятно, ведь Кристофер и так все понимал.
— Это хорошо, это очень хорошо, Том, — улыбнулся мужчина. — Мне нравится твоя идея. Она говорит о том, что ты все понял, — расплылся он в благоговейной улыбке. — Что ты именно хочешь сделать в его память? Может написать какой-то рассказ? Или нарисовать картину?
— Я хочу сделать татуировку, — пизданул Харди, состроив фирменный еблет.
— Ну Том! — возмутился Кристофер, вскочив с насиженного места. — Зачем тебе портить кожу?! Ты же потом от нее никак не избавишься! Знаешь, чего стоит скрывать татуировки Королевы? А их, между прочим, у нее пятнадцать! Как думаешь, дожив до своего возраста, Елизавета рада, что у нее столько татуировок, которые, к тому же, потускнели и смотрятся какими-то тюремными? А не боишься и сам пожалеть об этом, когда тебе будет лет пятьдесят?
— Нет, — подкатил глаза Харди. — В этом и есть вся фишка, пап! Эта татуировка станет мне напоминанием на всю жизнь! Никогда не даст забыть о том, что произошло!
— Ладно! Коли! — хлопнул себя по шляпе мистер Уокен. — Но только одно «но»! Я поеду с тобой, дабы ты не наколол какую-нибудь ерунду!
— Ок, — коротко кивнул Том, улыбнувшись.
 
Спустя час в одном из тату-салонов Манчестера.