Легенда о мальчике, что учился дышать (СИ)

— Да в чем я виноват? — продолжал беззаботно удивляться Джеррард, незнамо зачем мечтая остаться в глазах соседа ни к чему не причастным.
— Если еще хоть раз доебешься до меня — отвечаю, я тебе уебу, — продолжал свои агрессивные угрозы Харди. — Хотя, я уебу тебе прямо сейчас, если ты немедленно не уберешься с моих глаз!
— Все, я понял! — поднял ладони вверх Стивен, которому совсем не хотелось драки. Хоть он и был спортсменом, но драки были точно не его коньком. Тут и к бабке не ходи — его смог бы уделать даже такой рохля, как Том.
— Знаешь, что еще тебе скажу, олень ебаный, — посмотрел прямо в глаза Джеррарду Том. — Желаю и тебе оказаться когда-нибудь в подобной с моей ситуацией. Чтобы какая-нибудь шмара посмялась над тобой и вытерла ноги! Хотя уверен, что та же Мила так с тобой и поступит! — порол он хуйню обиженного человека.
— Не надо мне такого желать! — трижды округлил рот Стивен. — Слова и мысли материализуются! Забери, пожалуйста, их обратно! — порол и он несусветную ересь, будучи весьма суеверным человеком.
— Да вот хуй тебе! — рявкнул Харди, показав футболисту «фак».
— Возмутительно! — хлопнул себя по бедрам Стивен, гордо поднял изумительный нос и поспешил в сторону своего деда.
— Сука, — процедил Том и громко харкнул вслед уходящему парню.
 
15 апреля 1998 года.
В этот пасмурный дождливый день Тому исполнилось пятнадцать лет. Ох, как же ты вырос, пацан! Здоровья тебе и долгих лет жизни!
Но Тому было абсолютно безразлично, какая сегодня дата. Напротив — факт того, что сегодня у него был день рождения — не на шутку раздражал его. Ведь, как и каждые предшествующие годы, Кристофер опять накроет на стол, накупит сыну подарков, созовет гостей и закатит денрожденную вечеринку с тортом и прочей праздной требухой.
Практически до самого вечера Том просидел в своей комнате, не желая участвовать в этой глупой вакханалии. Хоть к нему и раз десять заходили и Кристофер, и Мелисса, парень настырно продолжал сидеть в комнате, для надежности спрятавшись в шкафу.
Когда солнце начало катиться за горизонт, Том вдруг услышал сквозь приоткрытое окно до боли знакомые голоса — один хриплый женский, второй тройной мужской. Харди нахмурился, осторожно вышел из шкафа, подошел к окну и аккуратно выглянул, прячась за плотную штору.
Пухлый рот Тома под маской не на шутку округлился от увиденного! Из соседнего дома, держась за ручку и весело хохоча, вышли Мила и Стивен. Вот они спустились по порожкам, пересекли подъездную дорожку, остановились у калитки и… Поцеловались! Поцеловались, блять! Совершенно точно, что эти двое замутили! Не иначе!
Мысли в голове у Тома скакали галопом, ноздри неистово раздувались под маской, а кулаки яростно сжимались. Харди отскочил от окна как ошпаренный и, сам не зная зачем, пулей вылетел из комнаты. Громоздкими прыжками он преодолел лестницу и оказался в холле, откуда ринулся в столовую.
— О! Томас! Ты спустился! — устало и вполне себе обкуренно улыбнулся Кристофер, сидевший за десятиметровым праздным столом.
Мелисса приветливо улыбнулась и помахала парню рукой. На удивление Тома, больше гостей сегодня не было. И то радует… Не отвечая ничего, парень плюхнулся во главе стола и недовольно забарабанил пальцами по столешнице.
— Все в порядке, Том? — прищурено посмотрела на него Маккарти.
— Зачем ты все это опять устроил? — выпалил парень, обведя ладонью стол и уставившись на отца уничтожающим взглядом.
— В смысле? — нахмурился мистер Уокен. — У тебя сегодня день рождения, сынок. Что значит зачем? Я тебя люблю…
— Я каждый год прошу тебя — не надо все это устраивать, мне не нравится этот день! — ударил кулаком по столу Харди-истеричка. — Ненавижу пятнадцатое апреля больше всех дней на свете! Что тебе мало своего дня рождения?! Будет пятнадцатое ноября, да хоть наотмечайся! А меня оставь в покое! Ненавижу этот блядский день!
— Томас… — ошалевше вымолвил Кристофер, совершенно не ожидая такого агрессивного поведения от сына.
— Томас, Томас, — покривил лицом парень. — Сука! Ненавижу, когда меня так называют! Прекращай! Неужели так тяжело называть меня просто Том?! Бесит! — забил себя кулаком по груди он.
 
— Пацан, успокойся, — строго попыталась осадить его Мелиса.
— Замолчи! Я еще не договорил! — жестом ладони заткнул гувернантку парень, даже и не посмотрев на нее.
В столовой повисла пауза, и взрослые стали ждать, чего же еще хочет поведать им этот истеричный подросток. Но, кажется, парень совершенно не продумал речь. От неловкой тишины Том взбесился еще сильнее и артистично запрыгнул на стол.
— Ненавижу! Ненавижу всех! — наконец, заорал он, со всей силы пнув торт в сторону отца. Нижний корж ударил мистеру Уокену прямо в лицо, два остальных же аккуратной башенкой устроились на его шляпе, а сверху на них со звоном упала вишенка. — И тебя ненавижу! И тебя! — махал он руками в сторону то отца, то гувернантки. — Никто меня не понимает! Никто не знает какого это — быть мной! Я никогда и никому не был нужен! Ты общаешься со мной только из-за того, что батя платит тебе деньги! — ткнул он пальцем в охуевающую Маккарти. — А ты — только потому, что я последний в твоем ебливом роду и могу оборвать его, не нассы ты мне в уши! — схватил он с блюда сочный бифштекс и кинул в сторону Кристофера, которого уже порядком утомила данная сцена. — Наверное, моя тупая мамаша была права — я никогда и никому не буду нужен кроме нее! Ааагррр! Сука, Мэрил! — механично взвыл он, подняв голову к потолку.
— Томас… То есть, Том… Я прошу тебя, успокойся… — закрыл тяжелые веки мистер Уокен. — Сядь за стол и поговорим спокойно… В честь дня рождения я могу кое-чем тебя расслабить… — полез он в карман своего пальто цвета «мокрый асфальт».
— Крис! Не вздумай! Ему всего лишь пятнадцать! — возмутительно уставилась на мужчину Маккарти.
— Да пошли вы все на хуй! — завизжал Том, словно глупая школьница, залетевшая от черного отчима, и стремглав побежал обратно в свою комнату.
Кристофер тяжело вздохнул и стал медленно подниматься из-за стола, чтобы последовать за сыном.
— Не надо, Крис, — отрицательно качнула головой Мелисса, подкурив сигарету. — Подростковый возраст — дело такое. Я видела, как через него проходили мои братья. Да — поддержка нужна. Но вот сейчас — лучше его и правда не трогать.
— Ну, хорошо, — согласился мистер Уокен. — Наверное, ты права, Мел. У тебя опыт-то большой… Я с таким не сталкивался — Елизавета II не впадала в подростковый возраст при мне…
 
Том вновь заперся в комнате изнутри и зашнырял глазами по помещению. В его голове вновь раздавались обрывки фраз Мэрил Стрип, которая все понукала и понукала сына, убеждая его в собственной ничтожности.
— Я не могу больше тебя слушать, старая мразь! — закрыл уши Том и зажмурился. — Проваливай! — сквозь зубы застонал он.
И тут в его больной голове будто произошел взрыв. Весь мир, окружавший Тома, вдруг стал ему неважен и неинтересен. Парень, чье сознание не на шутку помутилось и ограничилось от отчаяния и агрессии, кажется, видел только один выход из данной ситуации. Он улегся на кровать, снял с себя маску, аккуратно положил рядом и закрыл глаза. Эй! Да что ты удумал?! Суицид?! В свой день рождения! Ах! Кто-нибудь! Остановите этого глупца!
Том почувствовал такое спокойствие на душе, которого, наверное, не испытывал никогда за всю свою жизнь. Он блаженно улыбнулся, положил руки по швам и начал считать про себя с трехсот в порядке убывания, ведь рассчитал, что по окончании подсчета, наверняка, закончится то время, которое отведено ему находиться без маски. Том украдкой взглянул на электронный будильник, стоящий на прикроватной тумбочке, тот показывал — 20:21.
«Послушай Том. Триста… Двести девяносто девять… Двести девяносто восемь…»
Парень так увлекся подсчетом, да еще и в обратном порядке, что не заметил, как на ста пятидесяти четырех задремал. К тому же, его организм не на шутку вымотала вспышка агрессии.