Легенда о мальчике, что учился дышать (СИ)

Том же, впав в истеричное состояние, принялся громить комнату.
— Блять… — через несколько минут он обессиленно уселся на край кровати и закрыл голову руками.
«Уверен, что будешь кому-то нужен? Кто-то полюбит тебя — глупого безграмотного инвалида?.. Ты никому и никогда не будешь нужен кроме своей матери… Только лишь я буду любить тебя таким, какой ты есть… Такой больной… Такой глупый мальчик…» — сочувствующе, язвил у него в голове голос матери.
— Заткнись! — заорал Том, стукнув себя по голове и тяжело задышав.
Тут же он бросился на пол к маске и мигом нацепил вновь. Парень откинулся назад и уставился в потолок.
— Ты была права… — прошептал он, шумно дыша через маску.
Так Том пролежал на полу незнамо сколько, все гоняя в голове события минувшего вечера. Он жалел о том, что вообще решил пойти на этот день рождения, да еще и с Милой; о том, что не стоило с ней заводить тот разговор за ширмой; о том, что не ушел оттуда сразу после разговора.
 
========== Глава 32: Пятнадцать ==========
 
На следующее утро к завтраку Том так и не вышел. Поэтому, посовещавшись, Кристофер и Мелисса решили, что вторая должна подняться наверх и разузнать у парня, что с ним произошло накануне.
Маккарти стучала в дверь вот уже пару минут, но Том не соизволил ее не только открыть, но даже и ответить хоть что-то с обратной стороны.
— Я считаю до трех, пацан! И если ты не откроешь мне эту чертову дверь, то Богом клянусь — я ее выбью! — строго угрожала Мелисса. — И ты знаешь, что я сделаю это, так что лучше открой по-хорошему. Разговора тебе не избежать! Итак, я начинаю! Один… Два…
В это время с обратной стороны послышался щелчок открытия замка. Мелисса дернула ручку и прошла в комнату. Том же уселся на подоконник, скрестил руки на груди и уставился на гувернантку раздраженным взглядом.
— Что ты хотела? — недовольно спросил он.
— Пришла узнать, что вчера произошло на вечеринке твоего длинновязого друга, — уселась на письменный стол Маккарти и закурила. — Только не надо мне врать, что ничего! Я вижу по тебе, что что-то не так. Это как-то связано с твоей подругой Милой, я правильно понимаю? — испытывающе уставилась она на парня.
Изначально, Том никому и ничего не хотел рассказывать о событиях вчерашнего вечера. Но, во-первых, из-за того, что он доверял Мелиссе и иногда рассказывал ей больше о своих проблемах, чем кому-либо другому, а, во-вторых, из-за того, что эмоции все еще не отпустили его со вчера, Том поведал гувернантке о том, что приключилось с ним. Повествовал парень достаточно в грубой форме, то и дело обзывая Стивена и Милу.
— Мда… — выпустила из носа дым Мелисса, по завершении гневной тирады парня. — Это, конечно же, довольно неприятный момент, Том. Но я тебе, как женщина на опыте скажу — выбрось это из головы. Ты все еще, можно сказать, ребенок! Знаешь, сколько у тебя будет еще девушек в жизни? И если вот так вот трепать нервы с каждой… Ну, знаешь ли, ты и до тридцати не доживешь, — усмехнулась толстуха. — Все это хуйня, забей.
— Хуйня? — покривил лицом Том. — Для меня — не хуйня! Да зачем я тебе только все рассказал?! Ты не понимаешь меня! Никто не понимает меня! — стал впадать он в подростковую истерию, вскочив с подоконника и размахивая руками, как припадочная сука. — Никогда больше не свяжусь ни с одной женщиной! Все они — шлюхи! Особенно Мила! Как оказалось, не друг она мне, а обычная шмара!
— Том, ты перегибаешь! — рявкнула Мелисса, уперев руки в сбитые бока. — Я тоже женщина, а это значит, что сейчас ты оскорбил и меня! Немедленно извинись!
— Мне не за что извиняться! Я сказал все как есть! — верещал парень. — Я не буду менять свое мнение! Но если я тебя как-то оскорбил, Мел, то прости! К тебе все это никакого отношения не имеет, — противоречил он сам себе.
— Господи, да почему же ты такой тяжелый пацан? — тяжело вздохнула Маккарти. — Так, давай иди прими душ и освежись. А затем спускайся и поешь. Немного успокоишься и мы поговорим еще раз. Ты сейчас перевозбужден, Том, тебе нужно…
 
— Не буду я успокаиваться! Не буду я есть! Да и вообще, уйди из моей комнаты! Я хочу побыть один! — топал кроссовками по полу Харди.
— Ладно, поговорим позже, когда ты немного успокоишься, — спокойно сказала Маккарти и покинула комнату истеричного тинейджера, который, в свою очередь, вновь завалился на кровать и начал гонять в голове переживания.
Мелисса спустилась в столовую и вкратце рассказала Кристоферу, что приключилось с его сыном, умолчав лишь про сцену игры в «бутылочку». Мистер Уокен, согласился с гувернанткой, что сейчас лучше не нервировать Тома и дать ему время, чтобы парень остыл, а уж попозже и поговорить.
Но никакого разговора не состоялось ни в тот же день, ни на следующий, ни даже через один. Когда либо отец, либо гувернантка пытались заговорить с Томом, тот только и орал, что его никто не понимает, и вообще — он хочет побыть один. В школу парень ходить отказался, заявив, что больше и нога его не переступит порог этой богадельни. В этом вопросе Кристофер, опять же, решил не нервировать сына. Он позвонил в школу и сообщил, что Том серьезно болен и временно перейдет на домашнее обучение, лицензия на которое как раз имеется у мисс Маккатри.
Пару раз с Томом пыталась связаться Мила, звонив на стационарный телефон поместья. Но когда Кристофер заходил к сыну и сообщал, что с ним хочет поговорить его подруга, Том впадал в истерики, поливая перед отцом Кунис говном и просил передать ей, чтоб та шла куда подальше. Конечно же, мистер Уокен не передавал девушке слова сына, а говорил, что тому плохо, и чтобы Мила перезвонила чуть позже. Через пару звонков, Кунис поняла, что наверняка, Том затаил на нее некую обиду с той самой вечеринки и также, как и все остальные, решила дать ему время, чтобы тот успокоился. Захочет — позвонит сам, нет — ну и хуй с ним! Зачем дружить с таким обидчивым и истерически настроенным парнем?
Так вот и проходили дни. Том постепенно впадал в глубокую депрессию, все больше и больше закрываясь в себе. Ни с кем на контакт он не шел, воспринимая любой разговор с Кристофером или Мелиссой в штыки. Со стороны казалось, что парень понемногу стал успокаиваться, ведь иногда выходил из своей комнаты, чтобы поесть, либо зайти в библиотеку и взять для себя какую-нибудь книгу. Порой, Том даже выходил на задний двор — подышать свежем весенним воздухом. Но, несмотря на все это, внутри у парня творилось неведомое! С каждым днем Том все больше и больше накручивал себя, что никому и никогда не будет нужен, что он ущербный, что он хуевый. Так же правостороннее сердце парня не на шутку трещало по швам от того факта, что Мила не разделила его чувств и беззаботно опрокинула, наплевав на самого Тома.
 
Однажды вечером Харди вышел на задний двор, чтобы полюбоваться закатом и немного помеланхолить. Парень приуютился в беседке и устремил взгляд на заходящее за горизонт солнце.
— О! Здарова, Том! Какие дела? — отвлек его через пару минут до боли знакомый голос. Парень обернулся и увидел, как с соседнего участка, через ограду, приветливо машет ладонью Джеррард. — Что-то давно тебя не видно. Все нормально с тобой? Слышал, что ты серьезно заболел…
— Что тебе надо? — раздраженно и довольно-таки грубо перебил его Харди. — Иди, куда шел, а от меня отъебись.
— Ээээм… — трижды изумился непревзойденный Джеррард. — Почему ты так со мной разговариваешь? Ты что, обиделся на меня из-за Милы? Она рассказала мне о вашем разговоре за ширмой, но только не понимаю — причем тут я? Это же она, считай, тебя кинула, а не я! Хотя Мила и вовсе так не считает, и думает, что ничего такого и не произошло…
После этой фразы Том не на шутку вышел из себя. Мало того, что эта бестактная хохлушка так поступила с ним, так еще и растрепала об их разговоре кому не попадя и думает, что ничего такого и не произошло! Ну, надо!
— Слышь, Стиви, а не пошел бы ты на хуй? — медленно вышел из беседки Том, направляясь в сторону ограды.