Легенда о мальчике, что учился дышать (СИ)

— Ничего себе история, — присвистнул Том.
— Эта история еще не закончена, сын мой, — приобнял Кристофер мальчика и повел к следующему манекену. — Перед тобой Том Харди III. Его история неразрывно связана с историей отца.
Том внимательно уставился на манекен, одетого в широкую белую рубашку, поверх которой была накинута затертая кожаная жилетка, брюки с завышенной талией, на ногах были старинные туфли с позолоченной квадратной бляхой, а голову украшал пышный длинный парик.
— Когда его отец был захоронен, мать ушла в глубокую депрессию. Этим воспользовался один проходимец, взял в оборот убитую горем женщину и женил на себе. Через год ее нашли мертвой в пруду, который ты видел во дворе. К тому времени поместье уже принадлежало этому подлецу. Совпадение? Том III, которому на тот момент было всего семь лет, был вышвырнут на улицу. Долгие годы он бомжевал и разрабатывал план по возвращению поместья. И вот, спустя десять лет, наш герой вернулся в свой родимый дом и стал просить работу. Никто не узнал в этом парне мальчика, жившего здесь много лет назад. Ему дали туфли и оставили работать на конюшне. Согласно своему плану, Том закрутил роман с дочерью лже-хозяина, и сам не заметил, как влюбился в нее. Он решил, что будет правильно рассказать ей о своем плане. Девушка была просто в шоке от услышанного! И в ту же ночь убила своего отца, который, к слову, издевался над бедняжкой. Так и было возращено поместье. Вернув принадлежащее по праву, Том придумал для нашей семьи девиз, — подвел Кристофер сына к одной из витрин, где за стеклом лежал пергамент с каллиграфичной надписью. — «Идем по следу чести» — так он звучит. Повтори.
— Идем по следу чести, — промямлил Том.
— Запомни это, Томас, и никогда не оступайся! — гордо изрек Кристофер. — А вот и герб, — указал он ладонью на стяг, красовавшийся на стене.
На гербе был изображен пес, породы английский пойнтер, держащий в зубах мертвую утку.
— Почему он? — поинтересовался Том. — Почему собака, а не, например, корабль?
— Просто Том III очень любил охоту, — пожал плечами мистер Уокен. — Какое это имеет значение? Не мы его придумывали и не нам его исправлять. Что ж, пойдем дальше… Это у нас Том Харди IV — мой дедуля.
Кристофер обвел ладонью манекен, наряженный в черное солидное пальто, под которым находился костюм-тройка и белая рубашка. Через шею был перекинут длинный белый шарф, на голову же был водружен невысокий цилиндр с не на шутку широкими полями. Костюм украшали пенсне, карманные часы и множество цепочек. К манекену была приперта деревянная трость с позолоченным набалдашником в виде собачьей головы. Рядом располагалась витрина, под стеклом которой была навалена куча всевозможных побрякушек.
— Поскольку, его отец вернул лишь поместье, но не корабельную империю, то дед решил, что нужно начинать свое дело и открыл пекарню. Дела шли неплохо, но тут его призвали на Первую Мировую Войну. Оттуда он вернулся контуженым и озлобленным. После войны бизнес захерел и дед понял, что честным трудом состояние ему не сколотить. Тогда он начал производить вместо хлеба динамит. А потом пошло-поехало… Нелегальный алкоголь, оружие, проституция…
— Проституция? — удивился Том. — Что это?
— Ээээм… — замялся мистер Уокен, поняв, что сболтнул лишнего. — Ты еще мал для этого, расскажу немного попозже. Итак, — быстро перевел он тему. — Потом он заимел огромный склад и сдавал там помещения в аренду всяким бандитам, где те хранили свое оружие и даже танки. Ох, дедушка, дедушка, — нежно обнял манекен Кристофер. — Очень люблю его. Ведь, можно сказать, он меня и воспитал… А вот и его дети, — подвел он сына к следующим манекенам. — Дед ошалел, когда у него родились близнецы и долго думал на счет их имен. Но, в конечном счете, решил, что будет правильно назвать их обоих согласно семейным традициям. Так что знакомься — это Том Харди V, а это Том Харди VI — мой отец.
Первый манекен был наряжен в рубашку в тонкую вертикальную полоску. Поверх нее был застегнут коричневый кардиган, а сверху накинут еще один кардиган — серый. На ногах были бесформенные штаны, а на голове — мятая кривая шляпа цвета кофе с молоком. На втором манекене, что олицетворял отца Кристофера, был костюм английского летчика, поверх которого была накинута короткая дубленка с овечьими воротником и манжетами, из-под нее торчало горло белого свитера весьма крупной вязки. На голове же красовалась шапка-маска-шлем летчика и авиаторские очки на лбу.
 
— Начнем с моего дяди, — сказал Кристофер и бережно застегнул пару пуговок на кардигане манекена. — Когда ему стукнуло двадцать, он, решив, что должен всего добиться сам и не зависеть от отца, отправился в Америку. Буквально через год он сколотил там банду и начал подпольно производить виски. В то время в Штатах действовал «сухой закон», поэтому дела у дяди пошли как нельзя лучше. Вскоре, при помощи своего отца, он начал экспортировать свой «самогон» и в Англию. Знаешь, хоть два брата и были близнецами и по идее должны были быть не разлей вода — они мало общались друг с другом. Совсем разные ребята были по характеру и мировоззрению… Но дедушка общался наравне с обоими сыновьями. Вот здесь ты можешь лицезреть письма, — указал он на одну из витрин, где лежала кипа жухлой бумаги. — Это переписка моего дяди с его отцом… Ладно, вернемся к истории Тома Харди V. Его бандитская жизнь в Штатах была крайне опасной. Несколько раз он был подстрелен, но, тем не менее, раз за разом выходил победителем из этой схватки со смертью. Однажды ночью, один недоброжелатель решил устроить ему «темную» после танцев в клубе, которые так любил мой дядька. Он напал на него со спины и перерезал горло. Казалось бы, вот она — смерть. Но нет, Томас выжил и тут. Вскоре он женился на своей бухгалтерше и, буквально через несколько дней после свадьбы, погиб глупой смертью… Нет, он не был убит, как ты, наверняка, подумал. Мой дядя дегустировал свой самогон, сделанный по новому рецепту, да так увлекся, что не заметил, как напился до беспамятства. Ему было стыдно показываться в таком виде перед своей новоиспеченной женой, поэтому он решил пойти побродить по холодному зимнему лесу, дабы протрезветь. Там он и набрел на озеро, лед на котором был еще слишком тонким, чтобы выдержать вес человека… Через неделю он умер от пневмонии у себя дома, в теплой постели, рядом с любящей женой. Увы, наследников после себя он не оставил… Дед и отец были разбиты горем, когда вместо очередного письма, в поместье пришла похоронка… Деду пришлось подсуетиться, чтобы тело его сына — Томаса Харди V — было возвращено на родину и захоронено в фамильном склепе. А перевез он его в ящике с последней партией виски моего дяди.
— Грустная история, — меланхолично с нотками механики протянул Том.
— Но не грустнее истории моего отца — твоего дедушки, — тяжело выдохнул мистер Уокен и подошел к манекену-летчику. — Он — настоящий герой. Мне очень жаль, что я не знал его. Мне не было и двух, когда он отправился на Вторую Мировую… Как рассказывал дед, мой отец всегда отличался от остальных членов семьи. Он был добропорядочен и честолюбив, с ранних лет он пошел в армию и уже в восемнадцать стал летчиком. Погиб он под Дюнкерком. Он совершил настоящий геройский поступок — вся его команда была разбита в нелегкой схватке с фашистскими летчиками. Но на кон было поставлено слишком многое — там внизу, на берегу, проводилась спасательная операция вывоза британской армии с французской земли. Датчик топлива в самолете отца был сломан, но он хладнокровно проигнорировал это и продолжил воздушный бой. Ему в одиночку удалось разбомбить все немецкие самолеты, но, чтобы спастись самому и удачно приземлиться на берег к «своим», топлива в его машине не хватило. Он пропарил на нем многие километры, приземлился далеко от наших войск и начал сжигать самолет. К его несчастью, тут как тут оказались немцы. Они-то и схватили отца… Так он и пропал. Никто не знал, что с ним случилось после этого. Лишь спустя многие годы, после окончания войны, дед смог докопаться до истины. Как оказалось, немцы схватили отца и отвезли в концлагерь, где он прожил почти год. Там и встретил свою смерть… Дед нашел братскую могилу, где был захоронен отец, провел эксгумацию и вернул тело сына в родовое поместье. А точнее — в наш склеп. Отец… — бережно поправил он воротник дубленки манекена и прослезился. — Мне так тебя не хватает…