Военная шлюха (ЛП)
- Я тебе только что сказала, что они не в коме, - отвечает она. - Они прекрасно осознают, что с ними происходит.
- Тогда почему же они ни хрена не делают? - спрашивает ЛеФорж.
У Чони нет ответа на этот вопрос.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
- Они перестали разговаривать, потому что война закончилась, - говорит МакКлин, не глядя никому из нас в глаза. - Они только что выиграли последнюю битву и осознали, что война окончена. На этот раз навсегда. И больше не будет никаких войн. Никогда. А ведь все они кадровые офицеры.
- Они просто потеряли смысл жизни. У них больше нет причин разговаривать, нет причин куда-то переезжать. Они просто отказываются жить.
Это самая длинная речь, что я когда-либо слышал от МакКлина.
- Им теперь просто все равно, - говорит он.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Еще несколько дней мы продолжаем за ними ухаживать.
Надвигается шторм, и единственный климат-контроль, что у нас остался, это тот, что уже на наших телах. Я разрезал парашют и пришил его в качестве подкладки к своей униформе, чтобы чтоб хоть как-то ее утеплить. Я перестал носить при себе пистолет, так как холод его металла просто невыносим.
Наша провизия на исходе. ЛеФорж предлагает выдолбить яму во льду и порыбачить.
- А ты представляешь, какой толщины этот лед? – спрашиваю его я.
В ответ он просто пожимает плечами.
МакКлин же продолжает делать себе татуировки.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
- Иди за мной, - говорит Чони.
Она тащит меня в офицерскую палатку и просовывает палец в дыру на спине полковника.
- Что это? - спрашиваю я, наклоняясь, дабы получше рассмотреть.
Пулевое отверстие.
- Но крови нет, - говорит она. – Походу, это что-то вроде химического оружия.
- Думаешь из-за этого они стали такими?
Она кивает.
– Ранения есть у всех троих.
- Но, в той битве ни у кого из наших солдат подобных ран не было, - говорю я.
- Ничего не могу сказать, - отвечает Чони. – Может они прицельно били по офицерам.
- Ты же была там, - говорю я. – Ты слышала шлаковые выстрелы?
- До того, как меня вырубило, я ничего не слышала, - отвечает она.
- Мы должны поговорить с МакКлином... или с Конфеткой.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Конфетки нет ни в одной палатке. Походу снова прячется от ЛеФоржа. А МакКлин увиливает отвечать на наши вопросы.
- Наш враг использовал шлаковые пули? – спрашиваю я.
МакКлин пожимает плечами.
- Ты их слышал или нет?
- Да его там даже не было, - говорит ЛеФорж. - Он же трус. Он, стопудово, прятался под снегом в миле отсюда. Мы должны повесить его, как уклониста.
- Я был там, - говорит МакКлин.
- Так и что же произошло?
- Я не знаю, - отвечает он. – Я сам толком не понимаю, что там случилось.
- Как это ты не понимаешь? - спрашивает Чони.
- Ну, это не так-то просто объяснить... – отвечает он.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
С того момента, как мы прибыли в Арктику, имела место быть всего одна битва.
Поступили неопределенные сообщения о движении в нашем направлении, но четких данных не было.
ЛеФорж и я остались охранять лагерь, а все остальные направились на север. Большинство из них мы больше не видели. По официальному отчету численно превосходящий противник, отлично ориентирующийся на местности, атаковал их сразу со всех сторон. Полковник, майор, лейтенант и МакКлин приняли решение отступать, чтобы увести раненых (Кэт, Вильгельма, Джефферсона и Чони) в безопасное место.
Больше никто не выжил. Кроме Конфетки, которая вернулась в лагерь на следующее утро одна.
Но МакКлин рассказывает нам другую версию...
- Мы там были совсем одни, - говорит он. - Я взглянул на запястный монитор лейтенанта Чейза. Датчик не определял никаких биосигналов кроме наших.
- Так и что тогда их всех убило? - спрашивает ЛеФорж.
- Они сами. Убили друг друга, - отвечает МакКлин. – Мы пришли, а там никого нет. Офицеры сошли с ума. У них начались галлюцинации и они открыли огонь по своим иллюзиям, пока те не растворились в буране. А после определить кто друг а кто враг стало невозможно, и они начали палить друг в друга.
- Их разум помутился, - продолжает он. - Они не знали, что делать после окончания войны, поэтому и отправили нас в эти ебеня, чтобы мы здесь развязали новую войну.
Он умолкает, и мы молча смотрим друг на друга. Я не уверен, шутит он, рехнулся или просто тупой. Или же он говорит правду.
- Найди Конфетку, - говорю я Чони. - Она была там дольше всех.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
ЛеФорж: Так значит, мы здесь ни за хер собачий пропадаем?
МакКлин: Кроме нас тут больше никого нет. Смирись.
Лефорж: Бьюсь об заклад, никто даже не знает, что мы здесь!
Я: Завязывай. Мы еще не знаем, что происходит. У всех офицеров есть следы шлаковых ранений, и они не боевого происхождения. Мы считаем, что в этом причина их кататонии.
МакКлин: Ну, вероятно, они сами друг в друга и постреляли.
Чони возвращается.
Чони: Я нигде не могу ее найти.
ЛеФорж: Кого?
Чони: Конфетку, она пропала.
Я: А ты везде проверила? Походу прячется где-то, я уверен. В последнее время она много пряталась.
ЛеФорж: Бьюсь об заклад, от меня, зараза, и прячется.
Я: Ага. Потому что ты долбоеб.
Чони: Нет, она не прячется. Она ушла.
Я: Ты в этом уверена?
Чони: В лагере ее точно нет.
Я: МакКлин, теперь ты наш командир. Что нам делать?
ЛеФорж: Чего?!
Я: От офицеров толку нет. МакКлин из всех нас самый старший по званию. (МакКлину) Мы собираемся выйти за пределы лагеря и поискать Конфетку, ты одобряешь наши действия?
ЛеФорж: Если МакКлин будет руководить, то я подниму мятеж.
МакКлин: Да никто здесь уже ни за что не отвечает! Мы все всё равно умрем. А умирают все на равных.
Я: Ты нам нужен. И пока ты жив, ты несешь за нас ответственность.
МакКлин: Тогда я подаю в отставку.
Я: Если ты подашь в отставку, то по закону ты будешь считаться уклонистом от призыва, и нам придется тебя убить.
ЛеФорж: Как же мне нравится эта идея!
Я: (французу) Тебя мы тоже пристрелим за угрозу мятежа и неуважение к старшему по званию. Единственная причина, по которой ты все еще жив состоит в том, что я еще не встал во главе нашего отряда.
ЛеФорж едва сдерживает желание ударить меня кулаком по лицу. Он почти вдвое больше меня. Понятия не имею, что его удерживает.
Я: Итак, капрал, вы готовы взять на себя ответственность?
МакКлин: ...
Я: Конфетка рассчитывает на нас.
МакКлин неохотно кивает мне, пытаясь дыханием согреть свои замерзшие татуированные пальцы.
АКТ ВТОРОЙ
ПОТЕРЯННАЯ БОЕВАЯ ШЛЮХА
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Меня зовут Хью Джейк, по прозвищу Плакса, потому что у меня всегда слезятся глаза. Я всем говорю, что это от аллергии.
- А почему ты все еще плачешь? - спрашивает ЛеФорж, между делом поправляя очки и проверяя винтовку. - Здесь же нет ничего, на что у тебя могла бы быть аллергия.
В ответ я молчу. Я, правда, сам не понимаю, почему мои глаза вечно на мокром месте. Это точно не аллергия. Слезы просто текут сами по себе.
- Мы должны отыскать нашу военную шлюху как можно скорее, - говорит мне ЛеФорж.
- Я могу пережить голод. Я могу пережить холод. Но вот без ебли мне точно хана.