Лживая птица счастья - 2 (СИ)

В качестве подарка будущей невесте Кравчинский вознамерился разыскать Алису, но девочка будто сквозь землю провалилась. «Что ж, в таком случае придётся ограничиться кольцом», — не слишком огорчился он.
Предложение руки и сердца Кравчинского Тамара получила спустя неделю, после того как передала ему обещанную документацию по энергетическому щиту. Скорость, с которой он просматривал файлы, сказала ей, что у него фотографическая память и она взяла это на заметку, в собранном на него досье этого не было. После ознакомления Кравчинский сказал, что принимает её предложение и после консультации со специалистами откроет транш по указанным счетам. После чего он достал кольцо и, по-рыцарски опустившись на колено, с пафосом объяснился ей в любви. Тамара приняла кольцо, но с некоторым замешательством.
«Значит, я не ошибся и её сердце занято другим, — возликовал Кравчинский. — Дорогая, да ты настоящее сокровище! Надеюсь, ты не обманешь моих ожиданий и приведёшь нашу семейную лодку в самый эпицентр бури страстей».
Вот только на этот раз он встретил достойную противницу. Тамара тоже не теряла времени даром и, воспользовавшись связами в ЦРУ и полиции, провела своё расследование. «Действительно, Чёрный вдовец, точней не назовёшь», — усмехнулась она, глядя на снимки жертв Кравчинского, в числе которых были не только жёны, но и любовницы; следствие установило смерть пятерых из них, но сколько их было на самом деле, знал только он сам.
Причём, как полиция ни старалась, ей не удалось доказать его причастность к гибели ни одной из этих женщин. Материалы дел неопровержимо свидетельствовали, что все они либо кончили жизнь самоубийством, либо стали жертвами несчастных случаев.
«Ну а то, что все они любили Кравчинского, которому было плевать на их чувства, недостаточный мотив для обвинения его в жестоком обращении, которое повлекло за собой смерть несчастных дурочек», — заключила Тамара. Походив по кабинету, она тщательно взвесила все «за» и «против», а затем швырнула собранное на Кравчинского досье в горящий камин. В любом случае, этот противник был ей не по зубам.
«Что ж, посмотрим, что он теперь предпримет», — подумала она. Кое-что её беспокоило. Из досье следовало, что Кравчинский большой любитель развести женщин, обещая им замужество. Забавы ради он предлагал руку и сердце, а затем с удовольствием наблюдал за их хитроумными ходами по доведению его до алтаря. В ход шло всё — совместные дети, мнимые смертельные болезни, демонстрация не менее смертельной влюблённости, и это не считая полного спектра секс-услуг, подкупа слуг и талантливых спектаклей, призванных вызвать у него тёплые чувства или признательность. Что именно зависело от направленности постановки — была ли она с романтичным или криминальным уклоном. В случае последнего торжественно предъявлялся злодей, якобы покушавшийся на его жизнь. Правда, такое случалось не часто. Всё же далеко не каждый из актёров был готов продать свою жизнь, тем более талантливо сыграть злодея или злодейку.
В общем, любя женскую породу за матримониальную изобретательность, Кравчинский веселился от души. Вот поэтому Тамара решила, что не мешает устроить ему проверку по выяснению липовое его предложение или нет. К тому же ею руководило подспудное желание отомстить за несчастных женщин, что имели глупость полюбить его.
После ссоры в Капитолии тем же вечером Кравчинский прислал ей в качестве извинения громадный букет цветов, к которому прилагался увесистый футляр с ожерельем. Судя по шлифованным драгоценным камням и старинной оправе, оно имело историческую ценность и, скорей всего, стоило целое состояние. Тем не менее Тамара была непреклонна. «Банальщина! Цветы и безделушка. Нет, дорогой мой, слишком дёшево ты меня ценишь», — холодно подумала она и, подозвав посыльного, который терпеливо дожидался её ответа, отправила ожерелье обратно. Цветы она выбросила в окно, зная, что Кравчинский это видит.
«Просто замечательно!» — обрадовался он и, отняв бинокль от глаз, снова отправил посыльного к ней, только на этот раз с купчей на престижное поместье стоимостью в несколько сот миллионов. Тамара снова подошла к окну и демонстративно порвала документы.
 
«Да ты ж моя прелесть!» — умилился Кравчинский и махнул поджидающим стилистам.
— Давайте, время пришло. Моя Ассоль ждёт своего капитана Грея.
При виде плывущего к ней корабля с алыми парусами и застывшей фигуры на капитанском мостике, Тамара поначалу разочарованно фыркнула, но, когда дирижабль приблизился настолько, что можно было разглядеть детали, она всё же улыбнулась.
Вопреки ожиданиям, Кравчинский явился к ней не в образе романтичного капитана Грея. Подбоченившись, там стоял дон Кихот Ламанчский, причём во всей своей красе, то есть в ржавой погнутой кирасе, побитом морионе и шарообразных полосатых штанах до колен, переходящих в чёрные дырявые чулки. Башмаки были под стать остальному одеянию — украшенные шпорами и загнутыми носами, они хлюпали подошвами, прося каши. За плечами рыцаря печального образа развевалась пурпурная тряпка, испещрённая пятнами и дырами; причём, судя по шёлковой плотной ткани, плащ знавал лучшие времена, но явно не в этой исторической эпохе.
Раздутый от ощущения собственной важности, реинкарнированный дон Кихот шагнул с причалившего дирижабля и, запутавшись в шпорах чудовищного размера, плашмя рухнул на землю. При виде громадного отпечатка босой ноги на его заднем фронте, суровая Дульсинея наконец не выдержала и засмеялась.
«Ну вот! Классика никогда не подводит — она на все времена», — усмехнулся Кравчинский и, освободившись от маскарада, поправил галстук. В смокинге и всём, что к нему прилагалось, он смотрелся истинным аристократом, впрочем, он им и был, причём не только по деньгам, но и по крови. Стилист успел ещё раз махнуть щёткой по его аккуратно уложенным густым волосам и он, взяв коробочку с кольцом и алую розу, с торжественным видом направился ко входу в дом.
Шутовство и розыгрыши кончились. На этот раз, делая предложение, Кравчинский впервые в жизни волновался. Интуиция говорила ему, что Тамара может отказать, чего он никак не мог допустить: слишком уж высоки были ставки. «Хватит меня пилить, — сказал он матери, недовольной его выбором. — Если тебе нужна невестка-еврейка, пусть моя сестрица сделает операцию по смене пола, как она грозится, и осчастливит тебя, а меня уволь. Пора уже уяснить, что при выборе женщин я руководствуюсь лишь своими хотелками. Но пусть тебя утешит то обстоятельство, что приданое, которое принесёт мадам Сабурова, не просто велико, оно чудовищно велико». Это был весомый аргумент, и Полина Разумовская сменила гнев на милость. «Хорошо. Я не встану на пути твоего счастья, но будь добр привести свою шиксу в надлежащий вид. «Я не собираюсь краснеть за неё перед людьми», — сказала она и бросила горделивый взгляд в зеркало. — И не спорь со мной! Мой милый, ты посмотри, мы же с ней выглядим ровесницами».
Одетая в нарядное светлое платье Тамара ждала его в вестибюле первого этажа. Стоило Кравчинскому увидеть её лицо, и он понял, что зря волновался.
Не дожидаясь, когда он сделает ей повторное предложение, Тамара подошла к нему и, забрав кольцо, сама надела его на палец.
— Я так понимаю, ты собрался устроить семейный ужин. Идём, — сказала она и, взяв его под руку, приподняла бровь, мол, в чём дело?
— Извини, — спохватился Кравчинский и повёл её выходу.
Оценив комичность положения, он утробно хрюкнул. Это было впервые, когда брачной инициативой владела женщина, а не он.
— Дорогая, можно я ещё подумаю, жениться мне на тебе или нет? — спросил он, состроив жалобную мину.
— Нет! — отрезала Тамара. — Я хочу, чтобы наш ребёнок имел законное происхождение.
Обрадованный Кравчинский подхватил её на руки.
— Это правда?
— Чистейшая, — кивнула Тамара. — Уже три недели.
По лицу Кравчинского прошла тень, и она с лаской коснулась его щеки.