Лживая птица счастья - 2 (СИ)

Семья Кравчинских, эмигрировавшая из России ещё до революции 1917 года, была изначально богата, так что Анри не пришлось начинать с нуля, но он настолько преумножил семейное состояние, что близкие в шутку называли его царём Мидасом. Правда, сестра-близняшка, когда злилась, звала его зловредным лепреконом, что, в общем-то, было ближе к истине. Он любил шутить шуточки с людьми, причём далеко не всегда безобидные, а ещё он мог предать, пытать, убить, но, как правило, старался этого не делать — если позволяли обстоятельства. Но это было не главное, свой авторитет и положение на мировой арене Кравчинский заработал умом и чудовищной энергией, которая била в нём ключом, порождая деньги и детей, и то и другое по большей части незаконного происхождения. Впрочем, мамашам его отпрысков не на что было жаловаться, он был щедр, и они купались в королевской роскоши. Единственно, дети Кравчинского не обладали его удачей и по разным причинам редко перешагивали порог зрелости.
______________________
[1] Бэбиситтер (англ. язык) — временная нянька.
[2] Естественно, в его лучшие годы.
  
Глава 32-24
 
***
Тамара попала в поле его зрения на вечеринке у приятеля по университету. Чем уж она ему приглянулась, Кравчинский затруднялся сказать. Хмурая женщина — не слишком красивая и не слишком молодая — стояла в стороне от веселящейся толпы и изредка прикладывалась к бокалу шампанского. Единственно, что ему понравилось в ней, это её фигура, да и то лишь потому, что удачное бордовое платье выгодно подчёркивало её крутые бёдра и высокую грудь. Потом он обратил внимание, что не последние люди в их тусовке, ищут её расположения и это его заинтересовало, причём настолько, что он не поленился и спросил у приятеля кто она такая и как её зовут.
Узнав, что госпожа Сабурова в прошлом довольно большая шишка в ЦРУ, а теперь подвизается в политике, он удивился. Почему-то её вид не вязался у него ни с тем, ни с другим, но, подойдя ближе, он увидел её глаза и понял, что ошибся. Это была умная и беспощадная женщина, которая ради своих целей была способна на всё — что не противоречит её убеждениям. В общем, его поля ягода.
Они познакомились, и Кравчинский обнаружил, что она интересная собеседница, правда, временами склонная к патетике и пафосу, но своеобразный сухой юмор сглаживал этот её недостаток.
Сабурова знала, кто он такой, и его забавляло её прохладное отношение к его попыткам ухаживать за ней. После смерти трёх жён в обществе его прозвали Чёрным вдовцом, поэтому его не удивляла настороженность новой знакомой. Тем не менее она явно искала его расположения, и он посчитал, что она клюнула на его деньги.
Кравчинский снова её недооценил. Как потом выяснилось, под видом флирта госпожа Сабурова прощупывала его, а затем, посчитав достойным доверия, рассказала о расе людей, похожих на вампиров, и о том, что Землю скоро накроет смертельное излучение нейтринной звезды. Само собой, он не поверил ни единому её слову. И поскольку Тамара была ему небезразлична, к концу беседы он решил, что незамедлительно отправит её в лучшую психиатрическую клинику. Умные женщины были его слабостью, и он не хотел её терять. Шизофрения его не пугала, в его семье она встречалась куда чаще, чем он был готов признать при посторонних. Да и жить с шизофреничкой ему было не привыкать, к тому же на фоне его второй жены Тамара выглядела сущим ангелом.
В общем, Кравчинского не пугали трудности. Его ничто не пугало и, как правило, ничто не удивляло, но той, что он наметил себе в любовницы, а затем, буквально через неделю, в жёны, удалось это сделать.
Зная, что он ей не верит, Тамара сделала ему такое предложение, от которого он не смог отказаться. В обмен на финансирование вампирских проектов она предложила ему документацию по энергетическому щиту для Земли. Крачинский подумал и решил рискнуть. Ведь в случае болезни Тамары он ничего не терял.
Он попросил неделю на размышления и первым делом послал людей разузнать всю подноготную Сабуровой. Он редко интересовался прошлым своих любовниц, — во всяком случае, больше необходимого минимума, позволявшего держать их в узде, но о своих деловых партнёрах он хотел знать всё и вся.
 
Конечно, Штейн основательно подчистил «хвосты», тем не менее шпионы Кравчинского, будучи опытными профессионалами, сумели нарыть немало полезной информации. Самым ценным было сообщение некоего Олега Васильева, который во время совместной пьянки сказал агенту, что видел Тамару живой и заявил, что это она убила мужа и соседку. Видя, что он чего-то не договаривает, агент прибег к помощи фармакологии.
Сыворотка правды развязала язык алтайскому пьянице и Кравчинский, изучив досье Тамары, не знал, что ему думать, — ведь сказанное Васильевым походило на бред и в то же время подтверждало её рассказ. И не только это. Он заметил кое-какие ходы разведслужб, которым у него не было объяснения; материалы по этим делам были настолько засекречены, что даже он не смог к ним подобраться.
«Невидимый сопровождающий и невидимая техника! Да я готов отдать господам вампирам половину своего состояния только за одну эту технологию», — пришёл Кравчинский в восторг. Детальное изучение донесений собственной агентуры и тех материалов, что были позаимствованы в ЦРУ, утвердили его в мысли, что за спиной Тамары стоит кто-то не менее могущественный и умный, чем он сам. И почему-то он был уверен, что это тот самый «артист», за которого её нещадно избил муж Антон Шкловский, который до сих пор числился без вести пропавшим. Слишком уж этот тип был скрытен и до встречи со скромной сельской учительницей и её подругой никто даже не подозревал о его существовании. Свидетельствам детей, утверждающим, что это был киношный Риддик, он, естественно, не придал значения.
Кравчинский посмотрел видео с дрона, заснявшего место жительство предполагаемого резидента Сабуровой. На первый взгляд это было обычное сельское подворье — бревенчатый двухэтажный дом и несколько хозяйственных построек, каких на Руси не перечесть. Тем не менее чутьё говорило ему, что он не ошибается. Слишком уж много пустовало земли вокруг, что наводило на мысль о громадном поместье и замаскированных объектах. «Будь это моей резиденцией, то вон там я бы разместил бассейн», — подумал он, точно угадав его местоположение.
Слежка с воздуха показала, что в доме живут только угрюмый старик в бессменной поношенной фуфайке и молодая женщина с протезом вместо правой руки. Подозревая, что территория поместья напичкана датчиками и следящей аппаратурой, Кравчинский велел агентам не приближаться к нему, всё равно им не удалось бы изобразить случайных прохожих: в таких местах люди обычно знали друг друга. Так что пришлось ждать подходящего случая, чтобы прощупать обитателей дома. Когда старик спустился в посёлок за продуктами, агент, который под видом водителя привёз свежий хлеб в магазин, угостил его сигаретами и тот, подобрев, пожаловался ему на свою жизнь, мол, сын со снохой совсем не кажут к нему носа, вот он и принял к себе приживалку. Ольга хоть увечная, а всё же молодая баба и в постели ничуть не хуже остальных. Загрузив тележку продуктами, старик отправился восвояси, по дороге ворча, что денег потрачено много, а есть нечего, и что молодайка требует покупать конфеты и пряники, а они стоят слишком дорого, как будто чай с сахаром и булка не то же самое.
Тем не менее весь этот фарс Кравчинского не обманул, он сам любил отдыхать в таких вот диких местах и его обслуживающий персонал с неменьшим искусством маскировался под местных жителей.
«Всё, женюсь!» — решил он, глядя на фотографию Тамары, где она с нежностью прижимала к себе рыжеволосую девочку, которая по возрасту была ровесницей одной из его дочерей. «Мама, конечно же, поднимет жуткую бучу, что она не еврейка, — размышлял он, — но женщину с такими связями ни в коем случае нельзя упускать. К тому же она мне нравится. Наверняка в её шкафу припрятан целый полк скелетов, так что жизнь с ней обещает быть нескучной». Последнее соображение его воодушевило. Он любил страсть и драму в семейной жизни и считал их неотъемлемой частью там, где супруги любят друг друга. Правда, три предыдущие жены сильно сомневались в его любви и закатывали ему грандиозные скандалы по любому пустяку, чередуя их безобразными сценами ревности на людях. В результате, не выдержав накала страстей, одна из жён вскрыла себе вены, две другие пытались бежать от него, но обе неудачно. Одна, не смущаясь высоты, вышла в окно и, упав с высоты, сломала себе шею; вторая на такой скорости гнала автомобиль, что вылетела с магистрали и как бабочка вспорхнула к небесам, а затем, упав на грешную землю, сгорела в пламени своей страстной, но безответной любви к мужу, приправленной бензином.